Бесценный дар

Тоскливый волчий вой пронёсся над лесом. Сестра Гонория взвизгнула, метнулась в сторону и наступила на ногу Высшему магистру Никодиму. Тот крякнул, невежливо оттолкнул сестру и с присвистом втянул воздух. Престарелый Евстахий, не выходя из задумчивости, поддержал Гонорию под локоток.

Козёл Васька принялся рваться с поводка. Митрофан, бормоча чёрные слова, с трудом удерживал его.

— У нас есть что-нибудь от волков? — слабым голосом спросила сестра Гонория. Она вцепилась в престарелого магистра, и вертела головой как сова.

— У меня есть пугач, — отозвался Митрофан. Он с силой пнул козла в мохнатый бок, и пропыхтел: — Говорят, помогает.

— Вы что, не взяли ничего стоящего? — прошипел Никодим. — Я был о вас лучшего мнения.

— Чтобы попугать, и этого достаточно, — отозвался Бенедикт, тревожно озираясь. — А от стаи одним ружьём всё равно не отобьёшься.

— Это вы в книжках с картинками прочитали? — Никодим придал голосу твёрдость. Он озирался, как Бенедикт.

— Озеро! — подал голос один из членов совета. Он остановился, поправил лямки рюкзака, и указал рукой на блеснувший в свете луны кусочек воды, показавшийся между деревьями.

— Ага! — бодро сказал Бенедикт. — Мы почти у цели!

Они подошли вплотную к маленькому клочку воды, который был скорее болотом. Луна освещала изогнутую фасолиной впадину меж поросших соснами пригорков, заполненную прозрачной, неподвижной водой. По краям впадины из воды торчали тонкие древесные стволы. Мёртвые, чёрные, лишённые листьев, с обломанными ветками, они отражались в залитой лунным светом поверхности крохотного озерца, словно диковинные ходули. Как будто человек огромного роста воткнул их у берега и ушёл неведомо куда.

— Так, от озера поворачиваем направо… — начал Бенедикт. Волчий вой раздался совсем близко. Гонория опять взвизгнула и оступилась, угодив ногой в воду. Поверхность, до этого гладкая, как стекло, пошла волнами. Запрыгали по воде, дрожа и дробясь, лунные блики.

Митрофан, оседлав козла, зажал его между коленками, и, оскалившись, зашарил под курткой. Вытянул что-то чёрное, тускло блеснувшее в лунном свете. Поднял руку, направив дуло в просвет между соснами, где густо синело небо с искрами звёзд, и висел огромный фонарь полной луны.

— Нет, Митрофан! — Бенедикт, оскальзываясь на хвое, подбежал к нему, и ухватил магистра за запястье. — Не надо! Сейчас все сбегутся!

Митрофан обернулся, хотел ответить. Волк провыл ещё раз. Козёл Васька дёрнулся, взбрыкнул, взрывая землю копытцами. Магистр потерял равновесие, взмахнул руками, едва не выпустив поводок. Пугач оглушительно хлопнул, эхо выстрела раскатилось по озеру, многократно отскочило от стены сосен и обернулось дробным грохотом.

Васька вывернулся из-под ног магистра, сделав свечку, как заправский скакун. Оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, прыгнул вперёд, и со всего маху сиганул в воду. Взметнулась к небу туча брызг. Мелькнули в воздухе походные ботинки. Магистр Митрофан, не выпустивший поводка, рухнул в озеро.

Глава 34

Оглушительно визжала сестра Гонория. Поднимая брызги, шлёпал по воде, высоко задирая ноги и односложно ругаясь, Высший магистр Бенедикт. Магистр Митрофан, выпустивший, наконец, поводок, барахтался, взмахивая руками и поднимая тучи брызг. Бенедикт шагнул к нему, пошатнулся, и провалился по грудь. Утвердился на ногах и протянул руку Митрофану. Тот, отплёвываясь, ухватился за протянутую ладонь. Высший магистр, пятясь, потащил его к берегу. У противоположного края водного пятачка мокрый, облепленный илом козёл Васька выбрался на сушу и деловито отряхнулся.

— Ногу судорогой свело, — пробормотал Митрофан. Пыхтя и отдуваясь, он шлёпнулся задом на берег и принялся расшнуровывать ботинки. — Там сразу глубина, и вода ледяная.

— Наверное, на дне ключ, — глубокомысленно заметил Никодим.

— Какой такой ключ? От черепахи Тортиллы? — съязвил Бенедикт. Он выжимал мокрые штаны.

— Просто ключ. Подземный источник, — пояснил Никодим и отодвинулся, чтобы его не забрызгали.

Бенедикт встряхнул брюки и с отвращением натянул на ноги мокрую ткань. Митрофан надел ботинки. Огляделся. Козёл ломился в кусты на том берегу. Из зарослей дикой малины торчал только его лохматый зад и подрагивал куцый хвост. Митрофан обречённо выдохнул, поднялся на ноги и решительно зашагал вокруг озерка.

* * *

— Комары, как лошади, — брат Базиль с остервенением хлопнул себя по щеке. — Долго ещё? Ноги отваливаются.

— Кто же знал, что дорога закрыта? — Викентий стал, уперев ладони в коленки. — Скажи спасибо, девчонки довезли. А то стояли бы у обочины, как два тополя.

— Девчонки! — с горечью сказал Базиль. — Самой младшей полтинник светит!

— Ладно, нормальные тётки, всё на месте. Ещё и в гости звали.

Базиль скривился, скосил глаз, пытаясь рассмотреть припухшую губу. Викентий фыркнул:

— Та, блондинка, ничего. Я бы навестил.

— Брюнетка она, а не блондинка.

— А ты разглядел.

— Попробуй, не разгляди, — Базиль скривился, ощупывая помятую губу. Поправил лямку сумки. — Веди, бабский любитель.

Викентий сверился с картой:

— Впереди по курсу — Малые Кривули.

— А большие там есть?

— Есть. Туда дорога плохая.

— Помяни моё слово, они туда подались.

— С чего это?

— А с того. Если не повезёт, так во всём, — мрачно сказал Базиль.

* * *

— Нам везёт, — бодро сказал Бенедикт. — Смотрите, вот она.

Все посмотрели туда, куда указывал Высший магистр. В просвете между соснами сияла серебром круглая поляна.

Члены совета дружно вздохнули. Последнюю сотню метров они прошагали почти в полной темноте. Луч фонарика, что нёс с собой Бенедикт, выхватывал из тьмы древесные стволы, между которыми зияли провалы черноты. В искусственном свете каждая ямка казалась оврагом, каждый куст превращался в затаившегося хищника. Волчий вой, загнавший их в воду, отдалился, заставляя маленький отряд нервно озираться по сторонам. Вытащенный из куста малины и снова посаженный на поводок козёл Васька при этих звуках мелко дрожал и отирался мокрым боком о окончательно погубленные штаны магистра Митрофана.

Ступая друг за другом, они вышли на поляну, и столпились в центре идеально круглой площадки. Выложенные по краю поляны валуны мерцали, отражая лунный свет. Короткая, густая трава казалась покрытой инеем, и горел лиловым огнём большой угловатый камень, венчающий ожерелье из плоских валунов.

Они постояли, глядя на центральный камень. В свете луны он казался грубо вылепленным из куска лилового металла и потом вдавленным в землю ударом огромной ладони, от чего на его шероховатой поверхности остался след.