Бесценный символ

Стефани задохнулась и на миг закрыла глаза. Энтони не упомянул об этом. И внезапно ей захотелось узнать, приходит ли ему в голову, что она, может быть, уже носит его ребенка. Они оба не пользовались никакими противозачаточными средствами, несмотря на то, что у них было время обдумать и обсудить это. Она не сказала ничего, потому что поняла только сейчас, что хочет от него ребенка. Его молчание было нехарактерным для такого ответственного человека, каким он ей казался, и она пыталась угадать причины этого. Но у нее не было времени на раздумья, ей необходимо было сосредоточиться на рассказе Пола.

Он поколебался минуту, смущенный силой эмоций, отразившихся на ее лице, затем продолжил:

— Энтони тогда не знал Говарда и не мог поверить, что тот и в самом деле убьет женщину. Когда это произошло, он обвинил себя, что не смог остановить Говарда. Почти немедленно после убийства Говард бросился бежать, но Энтони успел выстрелить. Учитывая местность и расстояние, было замечательным, что он не промахнулся. К несчастью, рана оказалась несмертельной. Энтони кинулся по его следам, но в царившем тогда хаосе потерял его через пару дней. Прочистив горло, Стефани спросила:

— Говард ненавидит Энтони, потому что тот подстрелил его?

— Тогда он не знал, кто ранил его, — сказал Пол. — Но с тех пор, как только Говард покидает Штаты, где считается законопослушным гражданином и честным налогоплательщиком, Энтони отправляется за ним следом. Мы долго не могли арестовать Говарда, потому что у нас не было серьезных улик против него, а Энтони не хладнокровный убийца, хотя Бог знает, как ему хочется убить Говарда. Он держит его под прицелом. Если Говард отправляется за чем-либо, Энтони добирается туда первым. Если у него есть хоть один шанс разрушить планы Говарда, он делает это. Он поднимает всех, кого может, и у Говарда начинает земля гореть под ногами за пределами Штатов — и он знает теперь, кого ему винить за все. Несколько месяцев назад дело дошло, наконец, до критической точки. Сотрудничая с нами, Энтони помог нам организовать арест Говарда. Не знаю, что не сработало. Произошла потасовка, кто-то нажал на курок, Говард сбежал, но на этот раз он был… обезображен. Конечно, он обвиняет Энтони. Последнее, что мы слышали, это его обещание заставить Энтони поплатиться за все.

— И вы не могли бы задержать его на этом основании? Вы не можете остановить его? — в неистовстве воскликнула Стефани.

— Угрозы не являются нарушением закона. А что касается Интерпола, Говард не сделал ничего, за что мы могли бы его арестовать.

Стефани посмотрела на него минуту, потом проговорила:

— Жаль.

Глаза Пола потеряли свой металлический блеск, и он слегка улыбнулся.

— Мне тоже жаль.

Лиз посмотрела на них обоих, потом сказала мягко:

— Как только Энтони сказал, о ком идет речь, мы схватили Нормана и ринулись сюда. Пол недавно рассказал нам эту историю, и мы поняли, что может произойти беда. Но, похоже, на этот раз Энтони собирается остаться в стороне.

В словах был молчаливый вопрос, и Стефани, взглянув на рыжеволосую женщину, кивнула.

— Из-за меня. Я не позволю ему ехать без меня, а он не захочет, чтобы я оказалась вблизи Говарда.

Лиз улыбнулась ей.

— Мне это кажется веской причиной.

— И мне, — четко проговорил Пол. — Фактически я уже решил, что если Говард попытается пересечь границу с Италией, я брошу его в тюрьму в тот же момент, как он ступит ногой на итальянскую землю.

Опустившись на стул рядом со Стефани, Энтони спокойно сказал:

— Хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь.

Он расстелил на столе карту, некоторое время изучал ее, затем указал точку на австрийско-итальянской границе.

— Как только что сообщил пограничник, который всегда откровенен со мной, Говард пересек границу с Италией вот в этом месте сегодня около полудня. Думаю, он уже на полпути к Милану.

Пол посмотрел на Энтони из-под густых бровей.

— Тебе не пришло в голову поднять тревогу сразу же, как только ты узнал, что это Говард, чтобы мы могли схватить его.

— Мне это пришло в голову, — ответил Энтони, — но пока он не покинул Австрию с распятием, против него не было обвинений. Этим путем он вывез украденное сокровище в другую страну. Если повезет, ты сможешь на этот раз арестовать его.

Стефани почувствовала, как Пол внезапно расслабился, и поняла, что до этого момента он еще не был полностью уверен, что Энтони на самом деле предоставит захват грабителя властям.

— Я буду занят весь день, — сказал агент Интерпола. — Полдюжины моих людей размещены между австрийской границей и Миланом, и еще несколько прикрывают морское побережье. Каждый полицейский в Италии предупрежден, как и австрийские власти, которые, между прочим, кусают себе локти и рвут на себе волосы.

Энтони посмотрел на него.

— Ты понимаешь, что у нас нет абсолютно никаких доказательств, что Говард украл распятие. Стефани и я нашли в потайном месте пустую шкатулку, в которой, вероятно, оно лежало, но все остальное базируется на домыслах.

— Да, знаю, иногда мне самому страшно. Но я решил рискнуть работой и пенсией.

— Если будешь безработным, — сказал Кейт, — я могу нанять тебя в качестве помощника на ранчо. Чистить конюшни или что-либо в этом роде.

— Буду иметь в виду, — вежливо ответил ему Пол.

Поздно ночью, свернувшись клубочком рядом с Энтони в постели, Стефани прошептала:

— Я думала, ты будешь протестовать, когда Кейт и Лиз решили лететь в Милан завтра утром.

Он потерся подбородком о ее мягкие волосы.

— Не думаю, что Говард отправится через Милан. Кейт просто хочет отвлечь Лиз до того, как она почувствует нетерпение и решит отправиться на поиски распятия сама.

— А она может?

— Безусловно.

— А Кейт не хочет, чтобы она это сделала?

— Он не хочет, чтобы Лиз приближалась к этому человеку. Как и ты, она не позволит ему остаться одному.

Энтони помолчал минуту, затем спросил:

— Пол рассказал тебе, не так ли?

— Да.

Она чувствовала биение его сердца у себя под рукой, и мурашки побежали у нее по коже, когда она подумала, как легко и безжалостно люди могут лишить друг друга жизни.

— Почему ты не рассказал мне сам?

Его руки крепче обняли ее.

— Потому что не хотел, чтобы ты смотрела на меня и знала, что я запросто могу убить человека.

Не колеблясь, Стефани сказала:

— Ты не убийца; я знаю это.

— Я мог бы убить Говарда.

— Да. Но не с легкостью и не хладнокровно.