Бесчестье

— Не трогай ее! — она бросилась наперерез. Дауд отпустил девочку и повернулся к Императрице. Теперь уже, наверное, следовало сказать — бывшей Императрице. Влепил ей пощечину. Джессамина отступила — по всей видимости, больше шокированная, чем испуганная — и Дауд стальным серконосским захватом схватил ее за горло. Корво извивался в воздухе, пытался поднять руку с клинком, затем крикнуть, возможно, позвать на помощь, но заклинание забрало весь воздух у него из легких и глушило звуки.

Джессамина замерла, припертая к ограде беседки. Дауд был совсем близко. Он бросил взгляд на правую руку, в которой был по-прежнему зажат короткий китобойный клинок — и без замаха вогнал его женщине под сердце. Время словно замерло — Томас умел замедлять течение времени, но сейчас это было просто выражением — и он успел увидеть боль и неверие на лице Корво, значит, правду говорили про них, это не гримаса верноподданного, не добросовестное старание телохранителя, это отчаяние мужчины, теряющего любовь своей жизни.

Отвлекаться, однако, не стоило.

Томас подхватил Эмили, которая пыталась отползти в сторону, и, прижав ее к себе, прыгнул обратно в сторону шлюза. «Су-фтах!» Обратный путь прошел совершенно без приключений, на корабле его уже ждали перебинтованные «вторые номера» и хмурый Дауд, однообразными, механическими движениями протиравший свое оружие до зеркального блеска.

Клинок Дануолла нанес очередной удар — точный и безжалостный, как обычно.

***

Мужчина на неудобном деревянном стуле пошевелился. Вечер за окном густел, обещая темную, окутанную густыми тучами, ночь. Аудиограф продолжал поскрипывать, перфорируя картонные пластинки и прилежно фиксируя все стуки и шорохи подвалов Аббатства.

— Выходит, прямо сейчас у нас в руках находится ни кто иной, как непосредственный похититель будущей императрицы Эмили Колдуин! — произнес он с иронией. — Прекрасно. Прекрасно. Никогда не думал, что мне так повезет.

— Насчет «в руках» — это преувеличение, — поправил его тот, что рассказывал. — Операция была плодом творчества многих людей. Хайрем Берроуз приказал похитить Эмили Колдуин, Билли Лерк спланировала его, Дауд занимался руководством — а я лишь был непосредственным исполнителем, острием клинка, если так можно выразиться.

— Пусть так, — отмахнулся инспектор Кук. — А что случилось с леди Эмили после?

— Там все было просто, мы прошли Ренхевен вверх по течению и передали девочку братьям Пендлтонам. Думаю, они прятали ее в «Золотой кошке» — удобно, безопасно, надежно. Кто станет искать принцессу в борделе? Корво, как вы знаете, обвинили в цареубийстве — доказательств не было никаких, мотив отсутствовал, куда пропала дочь Императрицы, не сообщали — но кому были интересны эти мелочи? Глухо говорили лишь о том, что Берроуз, сразу же назначивший себя Лордом-регентом, очень уж ловко воспользовался сложившейся ситуацией, но напрямую обвинить его в смерти Джессамины никто не додумался. В этом смысле все прошло удачно.

— А в каком нет?

Томас скривил губы.

— Дела пошли не туда почти с самого начала. Предполагалось, что Берроуз предпримет жесткие меры по стабилизации экономики и разработке вакцины против чумы. Но все осталось так же, как и при покойной Императрице, даже еще хуже: аристократия осталась при своих, даже увеличила власть и влияние, а бедных бросили даже пытаться вылечить. Лорд-регент принялся внедрять в жизнь едва ли не все изобретения Соколова — пистолеты, работающие на ворвани, стены света, разрядные столбы, сторожевые башни… да только смысла в этом не было никакого — крысы не ходят через ворота, и ядром из башни их не убьешь. Все это проектировалось и использовалось только и исключительно против зараженных. Против людей…

Бывший «китобой» глядел опустевшими глазами в пустоту.

— Их убивали каждый день, сотнями, и ткацкие фабрики не справлялись с заказами на саваны для покойников — пришлось неофициально подключать откровенные банды, тех же Шляпников, к примеру… Целые районы города пришлось отрезать, ввести карантин, обречь всех жителей на долгую мучительную смерть без шансов на лечение, без надежды на уход. По сути, Берроуз делал то же, что и Джессамина, только более грубо и безответственно — оберегал себя и своих людей и плевал с высокого шпиля перестроенной Башни Дануолла на всех остальных. Городу перешибли позвоночник, но вместо лечения затянули в жесткий стальной корсет — и он бился в агонии, умирая. Это было не то, на что мы рассчитывали.

— Кстати, он к вам больше не обращался? — спросил инспектор, что-то отмечая у себя в блокноте.

— Даже если бы и хотел, то не знал куда, мы перебрались на новое место сразу после покушения, Дауд решил, что осторожность не помешает. Затопленный финансовый район Радшора, его центральная часть, оказался почти идеальным местом в смысле надежности — ни деятельности чересчур наглых банд, ни рейдов городской стражи можно было не опасаться. А запах — из Затопленного квартала очень быстро сделали свалку для тел умерших от чумы — что ж, у нас были маски, да и вообще ко всему можно притерпеться.

Томас невесело усмехнулся.

— Самое обидное, что придраться было не к чему — деньги Берроуз аккуратно заплатил, сделку выполнил. Вот только заказов мы после этого, можно сказать, не получали — Лорд-регент принялся чеканить монеты направо и налево, грянула инфляция, и наши услуги стали мало кому по карману, а старые накопления обесценивались прямо на глазах. Так что, по сути, Берроуз надул нас и здесь.

Где-то вдали, далеко в море, сверкнула молния — в комнату залетел только ее слабый отблеск, но Томас не заметил и его, он уставился в исцарапанную бесчисленными наручниками прежних заключенных столешницу.

— Но главное даже не в этом. Больше всего изменился сам Дауд. Он и раньше-то был не слишком разговорчив, но теперь полностью замкнулся в себе. Случалось, он целыми днями сидел на верхнем этаже бывшей Торговой палаты Радшора, о чем-то раздумывая, перечитывая свои журналы и книги, надиктовывая целые стопки пластинок на аудиограф. Заказы стали редкими, но он часто не брал даже те, что нам предлагали, и это приводило Билли Лерк в ярость. Убийство Императрицы что-то выключило в нем — а может быть, наоборот, включило. Возможно, перед тем, как его клинок остановил сердце Джессамины, Дауд увидел в ее глазах то, что поколебало его уверенность в собственной правоте. Секунда сомнения, маленькая искра колебания… но за последующие месяцы эта искорка разгорелась в пожар, который пожирал его изнутри. Особенно учитывая, что каждый новый день доказывал — Хайрем Берроуз справлялся с управлением Империей куда хуже Джессамины.

Томас пожал плечами.

— Хотя, на мой взгляд, она все равно носила слишком много косметики.

— Что произошло потом?

— Дауду было откровение, что-то связанное с именем «Делайла». Быть может, он воспринимал это как знак того, что еще не все потеряно, что он не окончательно сбился с предназначенного пути. А быть может, считал это своим наказанием — хотя судьба, как мы знаем, не наказывает за жестокость, она работает иначе. Не могу сказать. В поисках Дауда сопровождала только Билли, и он не посвящал в них больше никого. Сама Билли тоже изменилась, постоянно пропадала где-то, хотя раньше отлучалась только с разрешения мастера. Судя по всему, исчезновение Бандри Ротуайлда, владельца «Бойни Ротуайлда», было как-то связано с этой загадочной Делайлой, да и барристер Тимш попал в тюрьму очень уж вовремя. Честно говоря, я не следил, у нас тогда хватало своих забот, а тут еще проблема с Билли…