Бесчувственная

– Я умею плавать, - возразила я, не догадываясь, что последует за этим невинным вопросом.

– Тогда вдохни, - шепнул у самых губ Рэн, и не успела я сделать это самый спасительный глоток, мой рот оказался оккупирован, а меня с непреодолимой силой потянуло вниз.

Над головой сомкнулась водная толща, я начала барахтаться, не понимая, что происходит, но руки Палача сомкнулись капканом, не позволяя вырваться. У меня бы и не получилось бороться с такой мощью даже при большом желании выжить, однако я всё равно продолжала брыкаться и вонзать свои ногти в его плечи. Тогда он приложил больше усилий, вдавливая свои губы в мои, языком преодолевая моё упрямое нежелание впустить его дальше, и добился своего.

Прижал меня к себе одной рукой за поясницу, пока другая вцепилась в волосы, и я никуда бы не смогла деться. Высший не целовал — он пил мою жизнь по крупице вместе с едва народившимся страхом, подавлял волю и вынуждал принимать его близость безоговорочно, а я билась, как птица в силках. И когда воздух почти закончился, когда лёгкие уже горели, предвещая мне мучительную смерть, мы вновь вынырнули на поверхность.

Откашливаясь и зачерпывая спасительный кислород, я оттолкнула от себя мужчину, мимолётно удивившись, как легко мне это удалось, но гнев, возмущение и обида на его поступок затмили разум.

– Зачем? Зачем это делать? Вы…

Умом я понимала ответ, прекрасно зная, что он питается всеми моими эмоциями, и особенно самыми сильными, но всё равно было неприятно, вот только Палачу было всё равно. Он вдруг схватил меня за плечи и опять зарычал, словно дракен, которому хвост отдавили.

– Ты! Сколько можно, Наяр-ра? Сколько ты будешь ещё мне выкать? Что мне нужно сделать, чтобы перестала отдалять меня от себя ещё сильнее? Взять тебя?

Наверное, у меня выступят синяки, но боги… Его глаза горели демоническим огнём, почти как у Вольта, и рыжее пламя отблесками падало на воду, будто там плавали светляки. Что он там говорил вообще?

– Страшно?
– по-своему поняли меня.

– Любопытно.

Точно не того ответа от меня ждали, судя по тому, как застыло это созданное для сражений тело.

– Что именно? Рисунки? Мои глаза?
– всё так же не гася своего взгляда и не спеша от меня отплывать, спросил он.

– Всё, - честно призналась я, и в пальцах закололо от желания прикоснуться к этим живым вязям незнакомых рун, хаотично двигающимся по чуть тронутой солнцем коже, а моя обида отошла куда-то на задний план — передо мной стояло живое воплощение тех, кого я когда-то мечтала встретить. Ещё покойная бабуля говорила, что мечтать надо аккуратнее…

– Трогай, - разрешил он, и я не сразу поверила.
– Но я потрогаю тебя в ответ.

– Вы… Ты итак это делаешь при любом удобном случае, - усмехнулась, но сразу же забыла об этих словах, едва Рэн взял меня за запястье и расположил мою ладонь на своей груди, где раздавались чёткие удары сердца. И под моей рукой это ощущение было сродни волшебству.

– Рисунок — часть меня, - повёл по направлению линий, начинающихся от шеи.
– У каждого представителя рода он особенный. Уникальный.

– Как снежинки?
– ляпнула я, понимая, что мои пальцы всё ближе и ближе подводят к чему-то запретному.

– Пусть будет, как снежинки, - кивнул он, припечатывая взглядом, и даже если могла бы, не сдвинулась с места.
– По ним понимают, кто именно перед тобой, и как нужно с тобой общаться — стоит ли применить силу или упасть на колени.
– Ладони уже оказалась в опасной близости от вздыбленной над водой мужской плоти, куда я изо всех сил старалась не смотреть.

– Значит, - борясь с волнением, просипела я, - будь я одной из вас и встреть тебя при тех же обстоятельствах, я должна была без раздумий хлопнуться на колени?

Мой вопрос вызвал непохожий на предыдущие рык, и только потом до меня дошло, как именно это прозвучало, да было поздно. Пальцы уже с силой сомкнули на твёрдой, как дубинка плоти, не оставляя мне больше никакого пространства для исследований, и я едва не задохнулась порцией с трудом пробившейся в лёгкие воздуха.

– Двигай рукой, - приказал господин, продолжая смотреть в глаза, а я не могла оторвать от него своих и как под гипнозом выполняла его желание.

В кровь словно впрыснули наркотическую смесь, и мне стало нестерпимо тесно в белье, по-прежнему оставшемся на теле. Ноздри мужчины раздулись, и он, уловив моё собственное возбуждение, накрыл ладонью ягодицу, сминая и поглаживая, а потом его пальцы нырнули под самое кружево. Я прошипела, но это прикосновение стало таким нужным, плавя нервные окончания, что я почти отдалась этому невероятному чувству.

– Не останавливайся, Наяра, - напомнили мне о главном.

Нужно было собраться и не позволять больше отвлекать себя. Я не придумала ничего лучше, чем спросить:

– А что с глазами?

– Тебя правда они сейчас так волнуют?!

– Сами же спроси-или… - меня чуть не снесло этой огненной вспышкой, ударившей в самую мою сердцевину, но наглые пальцы и не думали прекращать, так что я тоже решила не сдавать позиций. Сама сильнее сжала член, понятия не имея, как действовать, но приглушённые стоны и полурычания говорили, что я прекрасно справлялась. В конце концов Палач просто позволил мне закончить, откинув голову назад, однако и обо мне не забыл. Чем быстрее я двигала рукой, скользя по увеличивающейся в размере плоти с выступающими венками, тем больше издевался надо мной мужчина.

Он трогал так бесстыдно, касаясь там, где я вообще не думала, что можно касаться, и мышцы сами сжимались, поддаваясь, стоило ему только невесомо пройтись по нежным участкам кожи, натирая её. Я дрожала в преддверие этого момента, когда наступит долгожданная кульминация, дышала чаще, и она не заставила себя ждать.

– Я не отдам тебя, - пророкотал он, едва не насадив меня на свои пальцы, изливаясь и сам, но мне и этого было достаточно, чтобы последовать за ним почти сразу.

Пара горячих капель попала мне на грудь, но неприятно мне не было — наоборот, во всём этом действе мне виделось что-то очень интимное. Что-то, что есть только между нами, здесь и сейчас, а о завтрашнем дне думать совсем не хотелось — равно, как и о других обстоятельствах, как те, что я всё равно пленница в этом доме.

– Теперь можно и поужинать, - сказал Рэн, и, подняв меня на руки, понёс в сторону дома, в чём был — то есть, прикрываясь лишь мной.

То, что мне не дали поплавать, так и осталась лишь мыслью…

Уже сидя за столом напротив друг друга, мы оба ели, как два оголодавших бродяги, нисколько не стесняясь друг друга, и я никогда бы не подумала, что кто-то вроде Палача может быть таким. Ему будто было плевать на всё происходящее, только я знала, что всё это маска — в душе у него сходили с ума вулканы и растекалась лава, способная расплавить всех, кто будет стоять рядом. И я была первой на очереди.

– Ты во мне дыру просверлишь взглядом. Остались ещё вопросы?
– застал меня врасплох Рэн.

– Почему Вы… - тут же осеклась под сверкнувшим взглядом, - ты сказал, что не отдашь меня?

Перестав орудовать вилкой, он откинулся на спинку стула и, что-то быстро обдумав, предложил:

– Вина?

– Ты на лекарствах, а я не хочу быть единственной, кто себя не контролирует.

– Значит, выпить точно не помешает, - сознался мужчина, поднимаясь, и в пару стремительных движений исчез, а затем так же быстро вернулся.