Беседы с мужчиной по вызову

Пока мы подбирали с пола свои отвалившиеся челюсти, нам успели налить водки и положить на тарелки каких-то салатов и колбасы.

– Ну, за упокой души нашей Агафьюшки, – сказал сильно пожилой дяденька. Он привстал, наполняя народу рюмки. Затем все, не чокаясь, выпили. Как во сне, мы подняли свои рюмашки и залпом махнули водки.

Глава двенадцатая

Я вообще-то с крепкими напитками не очень дружу, ну коньяк с кофейком, джин-тоник с лимончиком – к этому отношусь весьма уважительно, но с водкой, всякими там настойками отношения у меня крайне напряженные. Да и организм, измученный пельменями и подорванный лапшой быстрого приготовления активно сопротивлялся грубо-алкогольному вторжению, сурово наказывая меня по утрам по всей строгости закона. Таисия в этом вопросе более демократична, она вообще гораздо здоровее и крепче меня, да и натура у нее не такая нежная и сентиментальная, как может случайно показаться. Я вот и не сомневаюсь, что попади Таиска в какую-нибудь критически-голодную ситуацию, она благополучно переварит стекло и гвозди, даже не поморщившись. А если ситуация будет совсем уж из рук вон, то она и в людоедство ударится без особых раздумий, честно-честно, я ее знаю…

Так вот, она свою рюмку (странные какие-то в этом доме рюмки, меньше ста граммов, но однозначно намного больше пятидесяти) осушила благополучно, чинно зажевала колбаской и приготовилась вникать в эту, мягко говоря, не стандартную ситуацию, а вот со мной возникла небольшая проблема… Очень неудачно я попыталась выпить свою порцию залпом, в результате слегка захлебнулась, кое-что хлынуло через нос, кое-что кажется даже через уши, я раскашлялась самым непристойным образом... в общем, конфуз получился. Когда меня откачали и напоили минералкой, хозяйка, которую, как выяснилось, звали Калерией Дмитриевной, приступила к более подробному изложению фактов, все остальные так же дополняли и добавляли к ее рассказу что знали и помнили. И вот что услышали наши внимательные уши.

Агафья Тимофеевна Ромашова переехала в Воскресенск семь лет назад с Урала, почему именно она покинула насиженные места, никто из присутствующих не знал, Агафья Тимофеевна вообще крайне неохотно рассказывала о себе и человеком была немногословным. Дом, в котором мы находились, как оказалось, имел два раздельных входа и предназначался для двоих хозяев. На одной половине проживала Калерия Дмитриевна, а вторую, пустовавшую половину, приобрела Агафья Тимофеевна. Общались две одинокие женщины друг с другом весьма дружелюбно, жили тихо-мирно, но особо не сближались из-за замкнутости Агафьи. Жила она на одну пенсию, дети-родственники, если таковые и существовали, никогда не приезжали и ничем не помогали, поэтому единственным подспорьем являлся огород. Ни о каких своих особенных способностях Агафья никогда никому не рассказывала, ничего особого не демонстрировала и, скорее всего, так бы и сохранила в тайне свой дар, если бы не один случай.

– Приболела я сильно, – вздохнула Калерия Дмитриевна, подпирая подбородок сухоньким кулачком, – да так прихватило, думала поясница совсем отымется, вот тут-то мне Агафьюшка и помогла, враз на ноги поставила. И ничего-то особо не делала, так пошептала что-то, руками поводила, и все враз прошло.

– Так я не поняла, – заметив, что за столом начали курить, Таиска полезла в сумочку за сигаретами, – она кем была: целительницей, экстрасенсом, ясновидящей? Нам вообще сказали, что она колдунья.

– Ну, про колдунью это вам загнули, – сказал сидевший на противоположном конце стола косматый дедуся, – не колдунья она была, и не ведьма… Даже денег не брала, кто продукты ей нес, кто утварь какую-нибудь или одежду, это принимала.

– А насчет ясновидящей, – подхватила женщина в кружевном платке поверх пышных ярко-красных волос, – она не то, чтобы бы видела будущее, она вроде как предчувствовала какое-то отдельные события, вот вас, например, предсказала, и смертушку свою… – женщина всхлипнула, и ее сосед потянулся за бутылкой перцовки.

А Калерия Дмитриевна продолжила свое повествование. После собственного чудесного исцеления она не удержала язык за зубами и через пару дней о способностях Агафьи знала вся округа. И потянулись страждущие… Не то, чтобы целительница сильно этому обрадовалась, но тем не менее никому в помощи не отказала, но только будущее очень уж редко кому предсказывала, а если и бралась, то уводила человека в свою комнату и подолгу беседовала с ним с глазу на глаз. А потом она предсказала свою смерть от неестественных причин и наш визит в Воскресенск аккурат на собственные поминки. И на этом, в принципе, информационный поток от Калерии сотоварищи иссякал. Повисла тишина, все выжидательно смотрели на нас, так, будто мы должны были прямо сейчас отверзть уста и озвучить имя убийцы, если таковой вообще существовал в реальности и не являлся плодом фантазии пожилых женщин, а касательно «предсказанности» нашего приезда, то мне проще в совпадение поверить, честное слово настоящего изобретателя чудес в сто двадцать пятом поколении и «потомственного» журналиста супер-аномальной газетки. А на нас все смотрели и чего-то напряженно ждали.

– Вы на самом деле считаете, что мы с подругой, – Тая бросила в мою сторону выразительный взгляд, – должны найти убийцу матушки Агафьи?

Сидевшие за столом не синхронно закивали головами.

– Да вы что, – криво улыбнулась подруга, откладывая вилку на пустую тарелку, – мы ведь даже не в милиции работаем, чтобы такими вещами заниматься. Сена журналист, а я экономист… то есть, бухгалтер… иногда продавец, но в большинстве случаев безработная. Мы не занимаемся расследованиями убийств целительниц и ясновидящих.

– Она вас предвидела, – с деревянным упрямством произнесла Калерия Дмитриевна, – сказала, что именно вы…

– Постойте, – осенило меня, – а что, смерть Агафьи действительно было убийством? Ее что, застрелили, зарезали, задушили?

– В общем-то, нет… – сказала женщина с красно-рыжими волосами.

– Вот видите, – обрадовалась Тая, – выходит, смерть ее была естественной? И в ней нет ничего криминального? Отчего она умерла? Вскрытие производили?

Я аккуратно наступила Тайке на ногу, дабы не увлекалась и не сыпала разнообразными фразами с умным видом частного детектива.

– Да, вскрытие было, – нехотя подал голос доселе молчавший дядя с клочковатой бородой и лохматыми бровями.

– И что же оно показало? – Таиска прикурила сигаретину и уставилась на бородача с хитроватым прищуром, ну прямо точь-в-точь дедушка Ленин, смотрящий на жутко любимых им детишек.

– Причиной смерти послужил обширный инфаркт, – вздохнула рыжая женщина.

– Ну, вот видите, – Тайкин прищур стал еще хитрее, ей прямо таки не хватало кепки, бороденки и броневика, – так что нет ничего криминального, никто ее не убивал, все произошло вполне естественным путем. И вообще, что-то мы засиделись, нам еще ехать далеко…

– Думали мы, что вы и не поверите нам, и отказаться сможете, – или мне показалось, или Калерия Дмитриевна и впрямь глянула в нашу сторону с неким презрением, – но последнюю волю Агафьюшки мы исполнить обязаны, много она добра нам сделала и мы ее уважить должны. Коли уж сказала она, что вы убивца сыщите, значит, так тому и быть. Собрали мы вам денег, уж не обессудьте, что мало, доллариев столичных у нас нету, но, сколько смогли, столько и собрали. – Калерия Дмитриевна сунула руку куда-то внутрь телогрейки-безрукавки, извлекла растрепанную пачку купюр самого разнообразного достоинства и положила на стол перед нами. – Держите, тока найдите, кто Агафьюшку порешил.

Я сильно растерялась, глядя на мятые стольники, десятки и полтинники. Таисия Михайловна похвально быстро взяла себя в руки, опрокинула залпом рюмашку, зажевала колбаской, кашлянула и изрекла следующее:

– Ну, хорошо, если вы так настаиваете, мы можем провести некое расследование, хотя это абсурдно, вы же понимаете, что мы такого можем нарасследовать? Журналист с экономистом… смешно сказать. Так вот. Никаких денег нам, разумеется, от вас не надо, у нас есть совесть и все такое прочее, но если вы всерьез считаете, что мы можем быть полезны, что ж… мы попробуем, приложим, так сказать, усилия, хотя… вы же понимаете, что никаких таких результатов мы гарантировать не можем. Понимаете?