Бешеная. Королева проклятых

Вот и сейчас зайдя на кухню и обнаружив меня, да ещё и в состоянии не стояния дядя приготовился задать мне очередную взбучку. Хорошо колдун оказался нормальным пацаном, выручил. Заметив надвигающуюся бурю, которая с минуты на минуту должна была вылиться в семейную ссору, Людвиг бросив дяде пару тройку «замыливающих» глаза фраз схватил меня за руку и молча потащил на выход. Я не сопротивлялся и молча шёл следом, кажется после сегодняшней нашей ночной попойки мы понимаем друг друга без слов.

Глава двадцать пятая

ЛЮДВИГ

Жила — была девочка — огонь.

Вечно её хотели переделать или перевоспитать.

Но однажды её украл дракон.

И ему всё в ней нравилось:

и как она зажигает, и как она горит, и как дымит.

***

Не тот настоящий мужчина, который

сражается с драконом за тебя,

а тот, кто останется с тобой,

когда дракон именно ты.

Афоризмы

***

После ночи пьянства с Марком, которая сопровождалась нашими обоюдными жалобами на жизнь, Майю и горлопанством песен под гитару, как только дядя Жора не проснулся и не надавал нам подзатыльников не пойму, всё чего мне хотелось, это лечь в мягкую кроватку, блаженно потянувшись всем телом, развалиться на ней звёздочкой и прикрыв уставшие веки спокойно заснуть под какую — нибудь мелодичную, желательно старую песню. Чтобы не было этого резкого перехода во время исполнения с низкого диапазона на высокий, которым так грешат и любят пользоваться молодые современные исполнители, чтобы передать всю глубину страданий, о которых они поют. Нужно что — то такое, что не потревожило бы и не вывело из состояния легкого дрёма, а наоборот обволакивая мой мозг невидимой дымкой погружало бы меня в состояние абсолютного покоя. Покоя, что теперь после встречи с Майе мне только снился и которого мне порой так не хватало. Ну, например, Patrick Swayze — She is like the wind, этот легкий медлячёк очень даже подошел бы.

Но как я уже говорил выше, после моей встречи с этой бешеной пчёлкой и её ядовитым жалом, жалом, которым она так точно ужалила меня в самое сердце — покой покинул мою жизнь раз и навсегда, а на смену ему пришёл полнейший хаос. Хаос, который распространялся, как невидимая глазу химическая радиация, заражая не только нас двоих, но и всё и вся, что нас окружало. Мы были отравлены этой радиацией, пропитаны ей полностью, она коснулась и просочилась не только глубоко под кожу, она коснулась души и оставила на ней свой отпечаток выжженным клеймом, установив глубоко под толстой коркой равнодушия и боли свои порядки. Мы оба уже не могли отделить себя от этой тьмы, она поглотила и приняла нас, как своих родных блудных детей, и мы сами стали тьмой. Ведь именно мы и есть хаос.

Вот только в отличие от меня в душе Майи горел огонь, его пламя было таким ярким и сильным, что даже просочившаяся в неё тьма не могла его загасить или скрыть. Этот огонь был для неё словно маяк для корабля в море, он всегда непременно выводил её из любой бушующей бури или шторма на свет.

Этот свет излучали её глаза, и я словно мотылёк летел на этот свет, на этот огонь заранее зная, что если не сгорю живьём, то точно опалю свои крылья и утрачу способность летать. Глупый, влюблённый мотылёк…

Глаза Марка, как и у его сестры тоже излучали свет, но у него он был более мягким. Его свечение дарило тепло, но не обжигало. Даже удивительно, как я сам сразу не понял, что он её брат, ревность и алкоголь застелили пеленой мои глаза. А сейчас оказавшись в самом эпицентре назревающей семейной ссоры я наблюдал, как этот свет плескался и разгорался словно виски на дне бокала в которые, бросили зажжённую спичку, неконтролируемым пожаром, вызванным гневом его обладателя.

Я безошибочно мог сказать, чем это противостояние закончиться. Слишком часто я принимал участия в подобных этому, «мероприятиях». Но если причиной конфликта Марка и его дяди было недопонимание друг друга и желание родителя, а дядя Марка был ему именно родителем, вразумить своего ребёнка и попыткой уберечь его от беды, то мой папаша хотел только одного абсолютной власти и контроля надо мной и моей жизнью, слепого подчинения, повиновения и обожания.

Осознание, что этим двоим нужно помочь наладить мосты друг к другу пришло, как удар током — резко, а главное неожиданно. Не в силах противиться этому новому для меня порыву я впервые в своей жизни решил взять удар на себя и вмешаться. Сделав самое невинное и располагающее к своей скромной персоне лицо, я, отвесив пару утренних любезностей полковнику полиции схватив Марка за руку потащил на улицу, пока было ещё не поздно что — то налаживать. Марк нужно отдать ему должное пошёл за мной, не упираясь и без лишних слов. Видимо глупое, беспочвенное упрямство в этой семье досталось исключительно Майе.

Как только мы вышли со двора закрывая за собой калитку Марк, опустив голову вниз, разминая переносицу пальцами тяжело выдохнул. Похоже он был ярым противником конфликтов и выяснений отношений, этим он был мне очень близок. Сам был таким, я искренне не понимал зачем несколько часов подряд орать друг на друга, срывая горло и убивая нервные клетки, когда гораздо проще просто взять и оторвать голову не довольному. Но мой метод конечно же был не для всех, Марку он явно не подходит, тем более в данной ситуации. Дядя то у них с Майей действительно не плохой.

Желая хоть как — то подбодрить моего нового, так неожиданно появившегося у меня друга, я приобняв дружески потрепал его по плечу. Он благодарно махнул головой, не поднимая её и не убирая пальцев с переносицы. Затем зачесав пальцами свои светлые слегка вьющиеся волосы назад, он устало произнёс:

— Ну и что дальше?

Хитро прищурившись, я заговорчески прошептал:

— С дядей точки соприкосновения найти хочешь?

— Спрашиваешь…

— Ну тогда пошли со мной, есть у меня один план…

***

Сидя в небольшой кафешке мы с моим боевым товарищем поправляя здоровье пивом разрабатывали сценарий проводов дяди Жоры. Ведь это должны были быть не просто проводы пожилого родственника моего друга и любимой язвы в дальнюю дорогу, а целое представление, целью которого было примирение моих, с этого момента я даже в этом не сомневался, будущих родственничков.

Отхлебнув из бокала, Марк, в который уже раз, отверг очередную мою, между прочим гениальную идею:

— Не хочу тебя расстраивать братан, но дядя на всю эту лажу с оркестром и взмывающими шариками в небо не поведётся, слишком всё это пафосно. Он же не пьяная одиннадцатиклассница тебе на выпускном.

— А если всё это будет сопровождать фаер шоу, большая чёрная сумка и огромный транспарант, который ты кстати и нарисуешь? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Что ещё за сумка? — брови блондина взмыли вверх, как две чайки с водной глади, демонстрируя высшую степень удивления и заинтересованности.

Усмехнувшись я заметил другу:

— То есть твоё внимание только это привлекло?

— Конечно! Что же ещё? Транспаранты в Москве чуть ли не каждый праздник или забастовку разворачивают, а на счёт фаер шоу твоя не наглядная зазноба их не хуже любого факира умеет устраивать. Уж я-то знаю!