Бешеный вирус

– - Тьфу, напугала, суматошная, - чертыхнулся Борин и взглянул на напарника, - Слюни убери и перестань пялиться, ведёшь себя, как подросток в женской бане. И свинорез спрячь.

Паша, застыдившись, опустил взгляд и понял, что до сих пор сжимает в руке окровавленный нож, да и руки тоже запачканы. Он вытер лезвие о штанину, вернул кинжал в ножны и тщательно почистил руки об траву. Затем он спросил:

– - А теперь что?

– - Понятия не имею, - пожал плечами в ответ мужчина, - хоть и из быков она, но оставить её умирать мы не имеем права, мы же люди, а не звери. Голая и мокрая, она к полуночи околеет на ветру.

– - Вот что, - принял решение Борин, - хватай за ноги, будем спасать.

Они принесли бессознательную девушку в пещеру и уложили возле огня, накрыв одеялом. Павел вернулся к прерванному занятию, а старший начал варить кашу, объяснив, что это для неё, её племя мясо не ест. А если от каши откажется, то можно и траву предложить, тут много, не жалко.

Пилигримы в эту ночь так и не сомкнули глаз. Упавшая с неба девица так и лежала неподвижно, но дыхание было ровным, можно и не беспокоиться. Однако событие это не давало покоя обоим.

Мясо было съедено, остальное коптилось в дыму очага, каша давно остыла. Бродяги не разговаривали, каждый думал о своём, но обоим было понятно по взглядам в ту сторону, что мысли крутятся вокруг этой странной.

Такого в планах их похода не было предусмотрено, даже не подразумевалось. И что теперь делать? Бросить? Так погибнет, неизвестно, как далеко и в какой стороне ближайшее поселение быков. Ели предположить, что они летают на своих лодках только прямо, то это на запад, как раз в той стороне, куда пилигримы путь держат. Но с собой её точно брать нельзя. И тайну сохранить надо, да и искать её будут соплеменники, а коль найдут, не сносить людям головы, и за меньшие прегрешения сжигают без зазрения совести.

* * *

Надинтария проснулась. Надо же такому присниться! И взрыв на корабле, и дикари с окровавленными ножами... И тут ей в ноздри ударил жуткий тошнотворный запах гниения и падали. Не сон! В ужасе девушка спрятала голову под одеяло, которое, надо сказать, тоже не тонкими ароматами благоухало. До её слуха доносился разговор. Она прислушалась, в курс лингвистики в академии входило изучение и языка варваров, так что понять она вполне могла.

– - Очухалась эта упавшая, - говорил один низким голосом взрослого, - ты вот что: доставай чистое нижнее бельё, твой размер ей скорее подойдёт, а сам сходи-ка в то место, осмотрись, погляди что и как там. Только осторожнее, мало ли что. Да, и ещё надери лыка вязки две. А я пока попробую достать её из-под одеяла.

– - Ладно, - отвечал второй голос, значительно моложе, - только не сезон для лыка.

– - Не рассуждай, а делай.

Послышалось тихое шуршание материи, затем удаляющиеся лёгкие шаги. Молодой ушёл. Поверх одеяла в районе головы мягко шлёпнулось что-то лёгкое и мягкое, а затем старый довольно мягко сказал:

– - Вылезай и одевайся, не век же тебе под одеялом прятаться. Хотя, ты меня всё равно не понимаешь, быки не люди.

Надинтария вовремя закрыла рот, готовый выдать обидную тираду, внутренне сжалась, поскольку дикарь обращался именно к ней, но всё же высунула голову увидела перед собой свёрток одежды. Значит, убивать не станут, по крайней мере сейчас. Она схватила бельё, а бородатый улыбнулся и сказал, отворачиваясь:

– - Вот, так-то лучше.

Быстро натянув узкие, почти в обтяжку, штаны и нырнув в просторную блузу, она встала и критически себя оглядела. Ладно, для дикарей сойдёт и так. Ткань какая-то странная, серая с желтизной, и довольно грубая, хорошо, хоть не кусается. Кашлянула, подавая знак. Человек повернулся. Пожилой, как она по голосу и определила, высокий, атлет, в бороде и волосах блестит седина, на лице несколько шрамов, но они совершенно его не портили. Вполне нормальный, только дикарь, хотя агрессии не проявляет, а вроде должен. Всё портила отвратительная вонь, которая исходила ото всюду: от дымящего костра, зачем-то обложенного глыбами, от мужчины, от его одежды. Надинтария села, внизу пахло немногим лучше, разве что не так сильно.

Дикарь взял в руки деревянную миску, положил в неё что-то коричневое и густое из подвешенного над огнём котла и вместе с ложкой протянул ей, делая при этом недвусмысленные знаки, что это еда и надо поесть. Девушка была жутко голодна, но есть звериную пищу не могла себя заставить, от такой если сразу не умрёшь, то уж точно отравишься. Она прижала к себе руки и отодвинулась.

Тогда бородатый достал из мешочка какие-то зёрна, протянул ей и знаками показал, что в тарелке именно они. Надинария узнала гречиху и немного успокоилась. Это вполне съедобно, но насколько гигиенично непонятно, однако, придётся рискнуть, умирать всё же лучше не на пустой желудок, к тому же от каши исходил единственный в этом помещении нормальный запах. Но есть под пристальным взглядом надзирателя как-то не очень вкусно. На удивление сообразительный дикарь понял её по одному взгляду и вышел наружу. Девушка тоже перебралась поближе к выходу, любопытно же было хотя бы краешком уха услышать что-нибудь интересное, наверняка речь о ней пойдёт. Варёная гречка оказалась съедобной и даже относительно вкусной, хотя и пресноватой, немного не хватало соли и традиционных приправ, но варварам такие тонкости кулинарии недоступны по причине скудности ума и фантазии. Хорошо ещё, что плоть звериную не подсунули, а то в дыму у них чья-то туша висит, уже расчленённая и жутко воняющая.

Надинария не прогадала. Возле входа в пещеру сидели два дикаря и обсуждали её дальнейшую судьбу, отсюда их было не только слышно, но и хорошо видно. Старший сидел боком к девушке и что-то вертел в руках.

– - Там ничего нет, - рассказывал молодой, на вид едва ли старше самой Надинарии, - несколько мелких железных кусков. Невидно и крови, но ночью был сильный дождь, следы могло смыть водой. Трупов тоже не было, иначе шакалы крутились бы. Штуковину ту, на которой эта быкиня прилетела, унесло ветром.

Девушка едва не запустила в этого придурка тарелкой, услышав такой "комплимент" в свой адрес. Сам он собака бешеная! Коровой обозвал!

– - Понятно, - кивнул старший, не отрываясь от работы, - теперь её не найдут. И что же нам делать с этой находкой, ума не приложу.

Так вот оно что! Эти уроды похитили её! А вот фигу вам, а не выкуп! Хотя, стоп, с ними никто торговаться не будет, эти тупоголовые знают об этом. Значит, в рабство или на опыты. Дайте мне огнемёт и пусть дикари разделят судьбу несчастной зверушки в огне! Во всплеске праведного гнева последнюю фразу девушка не услышала, она уже яростно сверкала глазами и искала орудие убийства.

В углу она увидела камень подходящего размера. Если неожиданно выскочить и треснуть молодого по голове, то старый точно не догонит, есть шанс вырваться и убежать. Неважно, куда, она не глупая, найдёт способ дать знать о себе, главное, получить свободу. Надинария осторожно поставила пустую тарелку на землю и тихонько пошла к булыжнику, но тут же вскрикнула от боли и неожиданности, что-то острое больно вонзилось в пятку. Бешеные твари! Она совершенно забыла, что босая, так по голым скалам далеко не убежишь. Девушка обречённо опустилась на одеяло, обхватила руками колени и горько заплакала.

Постепенно Надинария успокоилась и взяла себя в руки. В конце-концов ничего плохого пока эти двое ей не сделали. Спасли, можно сказать. Дали одежду, накормили. И то и другое -- отвратительно, но что с дикарей взять, они ничего в моде и кулинарии не смыслят. А как же она вообще тут оказалась? Начала восстанавливать в памяти события.

В академии ей вручили диплом лейтенанта внешней стражи, не простой, а золотой, единственный на всём потоке, а это сто пять выпускников. В награду она получила солидную сумму денег и билет на планетолёт в супер-классе для избранных. В направлении на службу было чётко указано: командир бригады охраны в центральном секторе, кого попало в такие места и на такие должности не назначают, есть чем гордиться. После строгих казарменных правил она попала в настоящий рай: шикарный обед на борту корабля и персональная капсула для релаксации. Надинария с удовольствием нырнула в наполненный горячей ароматной водой пузырь и включила струйный массаж. Блаженство. Даже личный коммуникатор оставила на столике.