Бесишь меня, Лисинцева

От нехватки воздуха перед глазами замельтешили белые пятна.

Как хотелось пить!...

Но хуже другое: хуже будет только, если меня сейчас поймают!

Хлопнула дверь автомобиля.

– Охренела под колеса бросаться?! Жить надоело?!

Перевернулась на спину. Перед глазами расстелилось звёздное небо.... И почему мне слышится чей-то такой знакомый голос? Да нет, кажется. Так шумело в ушах... Слышно всё, как сквозь вату.

– Ада?... О, Господи...

Звёздное небо сменилось омраченным волнением красивым лицом Серёжи, и я подумала, что, наверное, либо сошла с ума, либо умерла.

– Лисица! Ты жива?! Скажи хоть слово!

– Значит, не умерла...
– прошептала я, вглядываясь во взлонованное лицо Логинова.

– Подожди, стой....
– Подхватывая меня так легко, словно я была пушинкой, сказал Серёжа.
– Дай помогу.

И помог. Поднял одним махом и прижал к себе...

Несколько дней назад

Кто придумал эту пытку?

Невыносимо.

Любовь, влюбленность... Сладкая вата, бабочки в одном месте, что там ещё... Ах да, обратная сторона. Когда тянет крюком, выдирая из сердца последние остатки чего-то живого...

Боль превращает в камень, потому что невозможно так жить. Проще просто лежать на лавке и смотреть в небо.

Кажется, что скоро придётся заставлять себя дышать.

Уже два дня наклюкиваюсь до

беспамятства, надеясь, что утром моё самочувствие не даст мне возможность думать о НЕЙ.

И о том, какой я мудак.

Не помогает. Плохо с похмелья, так ещё и горит всё внутри до агонии.

Прихожу в университет, чтобы хотя бы попробовать поймать её взглядом издалека... Как назло, везёт очень редко. Сразу здороваюсь и прячу руки в карманы, потому что они дрожат от того, как хочется подойти и прижать к себе.

Какая же она хорошенькая... Всегда замечал, знал. Ещё в школе... Видел, как сидит на подоконнике, пролистывая учебник и

сосредоточенно кусает кончик карандаша. Как хмурится и убирает непослушные волосы.

Мне всегда хотелось прикоснуться к ней.

Как меня бесило это чувство тогда. Напоминало какую-то непреодолимое слабость, которую хотелось изжить из себя...

И вот эта пресловутая влюбленность. Как Ада это выдерживала столько времени? Теперь понимаю, почему она пыталась выжечь это чувство из сердца, ещё и терпела всё это мудацкое отношение от меня...

А теперь вот, Серёжа, получи и распишись: никогда больше к ней не подходи. Забудь.

Она попросила меня о том, о чем мечтала.

И мне не изменить того, что есть. А значит, придётся всё это принять и отпустить её, ведь сделанного не воротишь...

Пусть даже я сам для себя стал другим, жить по-другому стал, смотреть на всё. Пусть даже только сейчас....

Хватит грубости и дерьма этого в виде пафоса и высокомерия. Хватит. Ни к чему хорошему меня это не привело.

– Серёж?

Хлопнула дверь.

Снова сестра пришла. Блин...

Попробовал поднять голову, но осознав всё дно своего состояния, снова положил на ковёр. Уставился на кружащийся потолок и выдохнул.

– Боже... Ты снова?! Логинов, ты что вообще делаешь?!

Лида. В рубашке, джинсах, с убранными в пучок тёмными волосами.. Взирала на меня, валяющегося на полу, огромными карими глазищами.

– Прилёг отдохнуть, - пробормотал, едва шевеля языком.

– Да, конечно, не сомневаюсь. А эта твоя подруга? Смотрю, помогла тебе в этом.

Лидка тронула ногой пустую бутылку из-

под вискаря или, может, другую, вчерашнюю из-под ликёра... Ликёр. Вспомнился бар, Милль с этими двумя курицами, скандалящими у стойки, разговор с Лисицей в кладовке...

Ада. Перед глазами всплыла тонкая фигурка с темными волосами, убранными в хвост. Серые глаза, мягкая улыбка...

Блин.

Поморщился.

– Лид, ты чего пришла, а?

Сестра возмущенно фыркнула.

– Ты бухаешь весь вечер и полночи уже три дня подряд!

– Точно.

– И при этом ходишь в универ.

– Точно.

– Серёжа, в чем дело, блин?!

Повисло звенящее молчание. Всё продолжало кружиться и покачиваться.

– Не скажу.

– Я уже это слышала вчера! И знаешь что?!

– Что?

Всё ровно, спокойно. Разговор по инерции. Мысли утягивали за собой... Вот бумеранг меня и настиг за моё скотство... Лучше бы я сразу себе признался, что задирал Лисицу, потому что не ровно к ней дышал. Дергало ведь тогда всё время где-то, хотелось как-то до неё дотянуться. Сделать побольнее, потому что со всем стремлением ускользала от меня... Желала убежать.