Бесконечная любовь

— Немедленно признавайтесь, что видели, — процедил маркиз сквозь зубы. — Что случилось с моей сестрой?

— Не знаю! — разрыдалась Дора. Теперь слезы пришли сами собой и полились потоком. — Она села в экипаж рядом с мужчиной и уехала.

— С мужчиной! — воскликнула Камелия. — Теперь я точно знаю, что лжете. Не волнуйтесь, Сейер. Никакой это был не мужчина, а близкая подруга, леди Китти. Вивьен сказала, что должна встретиться с Китти, и попросила плащ.

— Леди Мейнуаринг? — с облегчением вздохнул Грегори и улыбнулся. — Да, конечно. — Он презрительно посмотрел на Дору. — В следующий раз, мисс Паркинтон, когда соберетесь поливать кого-нибудь грязью, для начала подумайте.

— Я не лгала! — взвизгнула доведенная до бешенства Дора. — Это был мужчина! Мы проходили мимо, и я точно видела, что никакой женщины в карете не было. Только мужчина!

Лорд Сейер внезапно побледнел, отступил и посмотрел на Камелию, которая ответила испуганным взглядом.

— Грегори, неужели вы думаете…

— Что это западня? Да!

— Быстрее к Оливеру!

Камелия бегом бросилась в соседнюю комнату.

Вивьен выпрямилась и повернулась к Брукману:

— Что вы здесь делаете? Где Китти?

— Думаю, леди Мейнуаринг пребывает в одном из своих обычных мест: или на какой-нибудь вечеринке, или в игорном клубе. Взять экипаж Килботэну ничего не стоило; она даже не узнает. А подделывать почерк он давно научился.

Кусочки мозаики начали складываться в единое целое.

— Так, значит, это вы с Килботэном крадете драгоценности! Вы руководите бандой!

— Килботэн! — Брукман презрительно взмахнул рукой, словно отметая ошибочную догадку. — Он не больше чем исполнитель. А главный — я!

Вивьен кивнула:

— Что ж, разумно. Вам незачем продавать драгоценности по заниженным ценам. Достаточно вынуть камень из оправы и вставить в другое изделие. А если потребуется, в вашей власти изменить огранку и даже переплавить золото и серебро.

— Все идет в дело, никаких отходов. — Брукман криво ухмыльнулся. — Иногда даже удается продать камни их бывшим владельцам. Ирония профессии!

Очевидно, на лице Вивьен отразилось презрение, потому что ювелир внезапно утратил благодушие и раздраженно рявкнул:

— Вы с удовольствием покупали мои украшения, миледи!

— Вы продавали мне краденые драгоценности? «Зеленый шотландец» тоже похищен?

— Думаю, что за долгую историю его похищали не раз и не два, но к этим кражам я отношения не имею. Ко мне он явился по обычным каналам ювелирной торговли, о которых я вам уже рассказывал. Нет, ни одно из ваших украшений не было украдено — разве что какие-нибудь отдельные мелкие бриллианты. Вы слишком осведомлены и влиятельны для того, чтобы продавать вам краденое — или красть у вас. Вашу благосклонность я планировал использовать для расширения клиентуры. Если бы вы вдруг узнали в купленной вещи чей-то камень, где бы я был сейчас?

— Скорее всего там же, где сейчас, — ответила Вивьен.

Брукман вздохнул в той издевательской манере, которая так не походила на его обычный почтительный, даже заискивающий тон. Сейчас он казался другим человеком. Даже выглядел иначе. Вивьен посмотрела внимательно и поняла, в чем дело: сейчас ювелир был одет не в обычный неприметный рабочий костюм. Сюртук, бриджи, рубашка и даже шейный платок — все было сшито из лучшей ткани и по новейшему фасону. Волосы подстрижены и искусно причесаны. Из кармана для часов тянулась толстая золотая цепь с множеством брелоков, на манжетах сверкали изумрудные запонки, а галстук скрепляла изумрудная булавка. Сейчас Брукман казался богатым, лишенным забот бездельником, а от услужливой, вкрадчивой манеры не осталось и следа. Никто не отличил бы его от молодого светского джентльмена из высших кругов.

— Признаюсь, неприятно терять такую покупательницу, как вы, — заметил ювелир, отвечая на последние слова Вивьен. — Всеми силами старался скрыть от вас правду. Даже отдал Килботэну брошь, чтобы остановить начатое расследование.

— Странно, что она до сих пор оставалась у вас в целости и сохранности.

Брукман пожал плечами:

— Слишком ценное произведение искусства. Не хотелось портить. Если вынуть центральный бриллиант, то сам по себе он стоил бы намного дешевле. Да и узнать его, даже в другой оправе, ничего не стоило. Вот и не мог решить, что делать.

— Одного не понимаю: зачем все это? — Вивьен посмотрела с искренним недоумением. — Вы наделены ярким талантом. Настоящий художник; уже добились успеха. Время принесло бы вам мировую славу.

— Но мне очень нравится ремесло ювелира. Хотя денег оно приносит мало. И жизнь совсем не та, какой хочется. Приходится постоянно кланяться и льстить, унижаться перед людьми, лишенными не только художественного дара, но и обычного вкуса. Вешать свои прекрасные творения на шею какой-нибудь старой ведьмы или продавать драгоценности светскому хлыщу, чтобы он сделал прощальный подарок любовнице. Одеваться, как нищий, потому что этого от меня ждут клиенты. Вы правы: я художник. А потому быстро понял, чего хочу. Для того чтобы пользоваться уважением и свободно заниматься любимым делом, необходимо намного больше денег, чем можно заработать в магазине. Поначалу прибыль была небольшой: всего лишь не приходилось покупать камни. Но скоро стало ясно, что добычи приходит столько, что переработать ее я не в состоянии. Начал продавать другим. Вот с этого и началось настоящее богатство.

Вивьен покачала головой:

— Нет, все-таки я не понимаю. Бессмысленно меня похищать. До этой минуты я вас ни в чем не подозревала.

— Верно, увидев меня, вы откровенно удивились. И до сих пор пребываете в растерянности. — Брукман вздохнул. — Значит, у вас действительно ничего нет. А это означает, что вещь забрал Стьюксбери. Или двое других. Сейчас они не понимают важности находки, но рано или поздно покажут вам, графу или еще кому-нибудь, кто поймет, с чем имеет дело. И тогда мне придет конец. Но теперь у меня есть вы, и Стьюксбери с готовностью согласится на обмен.

— Что же вы ищете? И почему эта вещь настолько важна? Стьюксбери узнает ваше истинное лицо, и вас арестуют! — Вивьен замолчала и судорожно вздохнула. — Если… если не собираетесь всех нас убить.

— Я думал об этом, — невозмутимо ответил ювелир. — Но решил, что дело чересчур грязное и хлопотное. К тому же опасное. Избавиться от мелкого наемного воришки Гласса — это одно. Убить графа и дочку герцога — совсем другое. Конечно, можно расправиться со второй парочкой и навсегда отделаться от маркиза. Но потом придется скрываться: изменить имя, внешность, а возможно, на несколько лет даже уехать на континент. Но на все это у меня и сейчас вполне достаточно средств. Как только Стьюксбери отдаст то, что я ищу, ни одна улика не будет связывать меня с убийством Космо Гласса. Единственное, чего я боюсь, — это обвинения в кровавом преступлении.

— Но у Стьюксбери нет того, что вам нужно!

— У кого-то из вас четверых есть. Наверное, никто не понял, что это значит. Но после вашего ухода я обыскал каморку Гласса и ничего не нашел. Так что один из вас взял и не признается.

— Никто ничего не брал! — в отчаянии воскликнула Вивьен. — Почему вы мне не верите, не хотите услышать? В комнате Гласса ничего не было.

Брукман холодно прищурился:

— Советую верить в обратное. Потому что если это так, то меня неминуемо обвинят в преступлении, и не останется иного выхода, кроме как убить вас и скрыться.