Бесконечность не предел (сборник)

Впрочем, гостя это не очень заинтересовало. Глядя на мрачноватые дома с вытянутыми стрельчатыми окнами, напоминающие средневековые монастыри, он думал о том, что жить здесь не согласился бы ни под каким предлогом.

Родной дом Прохора-495 показался ему пакгаузом: коричневый девятигранник на массивном фундаменте, сложенный из крупных шлакоблоков, был накрыт пирамидальной крышей из бордового цвета плитки. По всему его фасаду вились вделанные в стены массивные цепи, окон было мало, и они больше напоминали узкие длинные щели.

Прохор поёжился.

Несмотря на летнее утро и хорошую ясную погоду, восьмиэтажный «пакгауз» хорошего настроения не создавал. Да и вообще архитектура Суздаля-495 не вызывала позитивных эмоций, положившая в основу цифры 4, 9 и 5, которые по отдельности символизировали равновесие идей, взаимопроникновение форм, начало творения, а вместе порождали тенденцию застоя и уныния.

Прохор-495 вылез из маршрутки, по-прежнему занятый своими невесёлыми по большей части мыслями: теперь он размышлял о политике, о президентской команде, не способной вывести страну из очередного кризиса, – двинулся к единственному на весь дом подъезду, втиснутому между двумя массивными полуколоннами.

Прохор-формонавт приготовился увидеть интерьер квартиры «родича» и внезапно обратил внимание на двух мужчин у подъезда, якобы выгуливающих собак.

В принципе ничего особенного в этой картине не было, люди с собаками гуляли по всем городам России, и Суздаль не отличался в этом смысле от других населённых пунктов. Но взгляды у владельцев животных показались Прохору-гостю прицеливающимися, а он уже натренировался отличать заинтересованность людей по их глазам.

У любителей собак глаза были слишком сосредоточенными.

Заговорила интуиция: уходи, это Охотники!

«Интересно, как они меня нашли здесь?!» – удивлённо подумал Прохор, забыв о своём положении.

Прохор-495 споткнулся, уловив чужую для него мысль, прислушался к себе.

Мужчины с собаками направились к нему, таща собак на поводках.

Прохор не стал дожидаться, чем закончится встреча его «родича» с соседями. Он стремительно соединил в сознании буквы и унимодальные [4] первоцифры, вогнал их в геометрические фигуры, создавая мысленный алгоритм-ключ перехода, и пушинкой вылетел из головы Прохора-495, чтобы оказаться в голове его предшественника – четыреста девяносто четвёртого Прохора.

4

Цифры 1, 2, 4 и 8 согласно науке числонавтике называются унимодальными первоцифрами.

Здесь он не задержался, хотя Прохор-494 в этот момент обедал в компании с девушками. Мысль – погрузиться глубже трёхзначного узла Капрекара – пришла во время перехода в сопровождении мысли: чтобы Охотники не поняли, куда он побежал.

Обычно погружения Прохора не превышали сотни первых слоёв «матрёшки». По мере увеличения «глубины» нырка материальность Ф-превалитетов сначала росла – до простого числа Смита, равного двадцати семи [5] , а потом начинала падать, теряя плотность, до иллюзорных конфигураций. Уже спуск в глубины числоформ до постоянной Капрекара был для него подвигом, потому что он не знал, устойчив ли этот узел – 495, или нет. Оказался – вполне реален и ощутим.

5

Числа Смита образуются простыми сомножителями: число 27 = 3x3x3.

Однако нырять ещё глубже было опасно, самым естественным выходом из положения казался «подъём вверх», к своей реальности, сформированной числом 11 и устойчивой геометрией тетраэдра. Несмотря на смысл числа 11, несущего «второе отрицание единого», мир-11, в котором родился и жил Прохор, подчинялся вполне понятным, жёстким, физическим законам, был устойчив и магические превращения не допускал. Способности Прохора объяснялись его скрытыми волевыми запасами, владением биоэнергетикой и знаниями.

Зато после двадцать седьмого Ф-превалитета магия – возможность управлять физическими процессами с помощью мысленно-волевых усилий, начинала играть всё большую роль, и уже в мире седьмой сотни чисел сам Прохор, с помощью своего местного носителя, запросто мог «творить чудеса», реализуя предметы обихода «из воздуха» или манипулируя физическими процессами класса «зажечь свечу взглядом».

Единственное, что его останавливало, крылось в реакции самого пространства «нижних» миров: оно начинало «корчиться», содрогаться, колебаться и порождать феномены типа полтергейста или появления привидений, что очень сильно напрягало жителей каждого из миров.

Прохор просто опасался, что его вмешательство каким-нибудь образом нарушит «параллельную реальность», взорвёт её стабильность, и та окончательно растает, скатится в бездну хаоса.

Грубая и зримая материальность мира-494 успокоила путешественника и настроила его на оптимистический лад.

Прохор осмелел.

Появилась идея нырнуть в другой узел Капрекара – четырёхзначный и посмотреть, как живут люди на самом краю Бездн – миров, опиравшихся на большие числа.

Четырёхзначная постоянная Капрекара равнялась числу 6174: с помощью всего шести итераций оно «порождало» само себя.

Цифра 6 символизировала равновесие.

Цифра 1 – единство.

Цифра 7 – союз идеи с формой.

Цифра 4 – стабильность, доходящую до стагнации.

И геометрия этого слоя «матрёшки» должна была формироваться под влиянием достаточно устойчивых геометрических фигур – куба и тетраэдра, с «лёгкой примесью» гептаэдра, отличавшегося от более простых фигур большей подвижностью. Поэтому существовала вероятность того, что Ф-превалитет 6174 представлял собой более или менее устойчивый мир, где можно было остановиться и оглядеться, не ожидая нежелательных встреч.

Прохор сосредоточился на глубоком погружении, «набрал в грудь воздуха» – говоря образно, и воспроизвёл в памяти конфигурацию эргиона.

«Полёт» по необычному вспышечному пространству пси-связей, объединяющих трансперсональную линию Прохоров Смирновых, продолжался довольно долго. Сознание Прохора проваливалось в «яму неподвижного движения», выныривало в «свет разума» очередного Прохора, снова проваливалось, выныривало и, наконец, по расчётам формонавта, нащупало «пристанище» в голове Прохора, жившего в узле Капрекара под номером 6174.

Местный Прохор Смирнов (здесь он носил фамилию Смирик) сидел на берегу водоёма и сосредоточенно швырял в воду тяжёлые металлические шарики. Во всяком случае, так сначала показалось Прохору-формонавту. Но это были не шарики. Булькнув, они скрывались под водой, затем всплывали, раздуваясь до величины футбольных мячей, превращались в белые полупрозрачные парашютики, поднимались в воздух – ни дать ни взять – медузы! – и летели к берегу, чтобы сжаться в размерах и упасть на отмель в виде шариков.