Бесконечность
Шрифт:
За тюлем немытых и потных стекляшек
темнеет почти что беззвёздная ночь.
В помятой, обляпанной майке-алкашке
гляжу отчуждённо и будто бы прочь.
Христос в запылённом иконном окладе.
Живу, как скотина, дурак, стыдоба.
В стесняющей будке квартирного ада
осталось лишь выть, забывая себя.
В
в коробке, по факту почти навесу,
в селёдочно-луковом, пряном духмане
смотрю на клеёнку, роняю слезу…
Новогодний ужин
Горенье свечей в полутьме, полусвете,
какие так лишни с утра или днём,
венчают старания зимних эстетов
и ужин за щедрым, овальным столом.
Конфетная горка в плетёной корзине
и в бронзовых кольцах салфетки у рук,
приборы, фужеры с вином, мандарины
на бежевой скатерти, что в полукруг.
Салютные брызги за близким окошком,
беседно-уютный мотив тишины
и пепельно-чёрная, тихая кошка
к романтике встречи судьбою даны.
Волшебность в любимых, немыслимых дозах,
совместный диванно-постельный расклад,
душевность, телесность в услужливых позах
красивейший праздник затем завершат…
Наталии Воронцовой
High blood pressure
Квадратная комната хочет стать шаром!
Все стены, как форменный выпуклый акт,
почти полукруг, сотворённый пожаром,
с крутой деформацией вмиг, просто так.
Круженье вещей неподвижных в жилище,
вращение кадров и мутных картин
от стенки до стенки, от верха до днища,
замена местами низин и вершин.
Эффект симулятора разных полётов,
аналог большой центрифуги, пике,
аффект от нокдауна, длящихся родов,
синоним контузий, инфаркта в реке.
Момент нахождения в качке иль шторме
похож на мгновение здесь и сейчас.
Болезнь головы уже вовсе не в норме.
Здоровье спасает таблеточный шанс…
На маленьком участке фронта
Горелые бело-кирпичные груды,
как ворохи сахарной свёклы в полях.
В промятые пахоты всеяны люди
с
кровавыми касками на головах.Раздолье покрыто золою остывшей,
и каждый сгоревший почти обнажён,
растерзан осколками каждый почивший,
разломленный красный кирпич обагрён.
Простор обожжён, уничтожен, замучен.
С сожжёнными танками сжились тела.
Над траурным зрелищем мухи и тучи,
и рвано-хрустящие волчьи дела.
Землица обложена пушечным мясом,
пропитана соками верных ребят,
залита, как будто одним только разом,
бесценною кровью дешёвых солдат…
Не зря
Не зря мы сражались средь зим и накалов,
внимали речам и указам вождей,
вбирали осколки, свинцовые жала
и лезвия копий, штыков и ножей!
Не зря мы стояли и впроголодь бились,
давали отпоры всем ротам, полкам
и красному знамени, людям служили,
в упор и засадами мстили врагам!
Не зря мы старались, терпели лишенья,
истратили тонны кровей и потов,
ломились из плена, колец окружений,
сносили ряды наступавших голов!
Не зря мы разбили врага через годы,
оставив в столице его много дыр!
Останется в памяти, книгах народов
всеобщей судьбою оплаченный мир!
По просьбе Арена Ананяна
Опиумная викторианка
Совсем изнурённая тяжкой работой,
слаба и истаскана рабским трудом.
А плоть, истощённая аж до зевоты,
меня тяготит над постельным теплом.
Мечтаю создать отдыхающий образ,
снотворное зелье испив без ума,
впустив спиртовую, прозрачную кобру
в иссохшую глотку и душу, где тьма.
Желаю покоя, любых сновидений,
в кровать уложить утомившийся вес.
Мне в этом поможет почивший уж гений
швейцарский алхимик и врач Парацельс.
Вокруг бесполезность, рутина и давка,
печальный, гнетущий и угольный фон.
Но в пабе, цирюльне, аптеке иль лавке