Бесоборец

— Позвольте представить вам вашу сводную сестру, — вмешался Матвей. — Анастасия Святогорова.

— У меня есть сестра? — удивленно покосился я на дворецкого.

— Сводная, — повторил слуга. — Анастасия, дочь младшей жены Павла. Она была вписана в завещание.

— А это моя подруга. Ксения Викторовна Добрынина, — Анастасия указала на сидевшую напротив темноволосую девушку с хищным взглядом зеленых глаз. Она тоже широко улыбнулась:

— Очень приятно, князь.

Последнее слово прозвучало с едва заметной издевкой. Но я сделал вид, что не заметил ее.

— Сестра, — протянул я неуверенно.

— Чистокровная княгиня Федорова, — добавила девушка. — Павел Васильевич сразу дал мне фамилию. Теперь я Святогорова.

— Клевая киска, — кивнул я на ее колени, стараясь сменить тему разговора о чистоте крови. Начинать ссору в первые пять минут после возвращения домой не хотелось.

Анастасия опустила взгляд на свои колени, и на ее личике заиграла озорная усмешка:

— Хочешь погладить? — лукаво спросила она.

Ксения прыснула, прикрыв лицо ладошками.

— Спасибо. Возможно, в другой раз.

— Зря. Котики успокаивают, — проворковала Анастасия.

Матвей, который наблюдал за этим, с неодобрением покачал головой:

— Я вас ненадолго покину. Простите, но у меня много дел.

Он вышел, а Анастасия поднялась на ноги, переложив питомца на кресло:

— Всегда хотела братика, — проворковала сестра, пройдясь по комнате. — Правильно говорят: мечты сбываются.

Девушка неспешно одернула юбку, позволив мне насладиться видом ее упругих бедер, и подошла к пианино.

— Мы же вроде не родные? — уточнил я.

— И что? — удивленно подняла бровь девушка.

— В каком-то смысле, это даже лучше, — рассеянно протянула сидевшая в кресле Ксения. — Хотя и родные — тоже неплохо. Говорят, в этом есть своя прелесть.

Девушки рассмеялись. Анастасия подняла крышку пианино, который стоял у окна и села на стул.

— Позволишь? — я подошел к сестре и указал на музыкальный инструмент.

Девушка обернулась. Удивленно посмотрела на меня:

— Умеешь играть? Ты?

— Немного.

Анастасия встала со стула:

— Тогда почему бы не уступить дорогому гостю?

Я сел на стул, сложил пальцы в замок, вытянул руки. Пальцы захрустели. А затем я коснулся клавиш.

Приют, в котором я вырос, был образцово-показательным. Нет, это вовсе не означает, что дети там не устраивали кровавые распри, которые перерастали в смертоубийства с последующим скрытием тел.

Но к нам часто приезжали комиссии из синода. И благотворительные организации, перед которыми выслуживался Вяземский. Поэтому единственный предмет, который у нас преподавали на уровне городских школ — было театральное мастерство. Дети должны были в любое время дня и ночи сыграть роль счастливых воспитанников благодетеля. А еще музыка для концертов перед комиссиями. Поэтому любовь к музыке нам вбивали намертво. Иногда розгами, иногда — преподавательской линейкой.

Я осознал, что такой хороший инструмент мне не попадался. Несколько раз пробежавшись по тугим клавишам, я услышал справа преувеличенно долгий вздох и сдавленное: «Кто бы сомневался».

— Что поделать, сестренка, — усмехнулся я, посмотрев прямо ей в глаза. — Не всем же быть мастерами.

И я вступил. По мере того, как я играл, лица девушек вытягивались от удивления. Первой не выдержала сестра. Она захлопнула крышку с такой силой, что я едва успел убрать руки.

Я скрыл довольную ухмылку и встал со стула. Склонил голову и как бы между прочим, обронил:

— Его не мешало бы настроить. Ладно, я устал с дороги. Хочу отдохнуть перед ужином. Так что, пожалуй, я покину вас, дамы.

— Я провожу вас, Никита Павлович. Покажу вашу комнату, — предложил Матвей, который до того скрывался в тени.

Мы направились к лестнице. А в спину мне смотрели две пары глаз. Ксения смотрела с интересом и удивлением. А вот Анастасия…

Если бы взглядом можно было сжечь — я бы осыпался на ковровую дорожку лестницы горсткой пепла. Но я стоически выдержал этот взгляд. И скрылся в коридоре второго этажа.

* * *

Ксения Алешина задумчиво отпила вина:

— Неужели в доме Святогоровых появился кто-то равный великой Анастасии? — лукаво произнесла она. — Учтивый, образованный, ранг не ниже мастера. В восемнадцать лет. Уникальный случай….
– с восторгом пробормотала она, словно ни к кому не обращаясь.

На личике Анастасии проступили красные пятна:

— Замолчи, — попросила она. — Он бастард, который попал в этот дом из-за какого-то дурацкого закона. Он еще не прошел обряд. И не признан синодом. Не факт, что обряд приема пройдет гладко.

Но Алешина ее словно не слышала:

— А как он играет на рояле. Мммм… Длинные сильные пальцы пианиста…

В глазах девушки начали разгораться искорки плохо скрываемого интереса.

Бокал выпал из руки Анастасии и вдребезги разбился о паркет. На досках растеклась красная лужа.

— Жаль, что он твой брат, — продолжила Ксения. — Хотя… как ты сказала? Он не родной?

— Не пора ли вам домой, Ксения Алеесеевна? — со сталью в голосе поинтересовалась Святогорова. — Кажется, вы перебрали алкоголя.

Ксения с неохотой встала с кресла и одернула юбку:

— Пожалуй, — согласилась она. — Но не переживай. Теперь я буду заглядывать в гости почаще.

Покачивая бедрами, девушка направилась к двери. А Анастасия решительным шагом направилась к лестнице.

* * *

— Ваша комната.

Матвей услужливо открыл передо мной дверь, и я вошел в апартаменты. Чемоданы уже стояли в углу. Вещи были аккуратно разложены по полкам шкафа. Там же нашлись вещи, которые мне были незнакомы.

— Я взял на себя смелость приобрести кое-что для вас, основываясь на мерках из учебного заведения.

— Спасибо.

— Должен напомнить, что завтра вас ждет ритуал приема. Он пройдет в присутствии двух представителей синода, — произнес Матвей.

— В какое время?

— Жрец и мастер-настоятель обещали прибыть до полудня, — ответил дворецкий.

— Хорошо.

— Если вам что-то будет нужно — вызовите электронного помощника, — продолжал Матвей. — Ольгу.

— Просто вызвать по имени? — бесхитростно уточнил я.