Беспокойные звезды

В воде были аллигаторы, которые поглядывали на нас и вели себя как бревна, как будто мы их совершенно не видели. Но я их хорошо видел. Мои львиные глаза ничего не упускают.

Слева от меня из мутной воды вырвалось существо, покрытое грязью и мокрой зеленой субстанцией, слетевшей с его рук. Грязь залила мне лицо, и я взревел от испуга, вставая на ноги и заставляя лодку сильно раскачиваться.

— Леон, подожди! — вскричал Габриэль, хватаясь за борт лодки в поисках опоры, пока я готовился отправить этого уродливого ублюдка обратно на дно болота, где ему и место. — Это Джеральдин!

Мои руки замерли, когда Джеральдин использовала свою магию воды, чтобы смыть зеленую грязь с лица.

— Да, это я, глупый кошачий. Я ныряла меньше двадцати минут назад, чтобы провести кое-какую аферу, у тебя что между ушами краб, который стер все воспоминания?

— Честно? Я пытался вздремнуть, когда ты была здесь раньше, и я вообще не слушал то, что ты говорила, потому что там было много слов, которые не имели для меня особого смысла. Потом, когда ты исчезал, я предположил, что тебя схватил аллигатор. — Я пожал плечами. — Кстати, к тебе сейчас подкрадывается один. Я указал на аллигатора, который прятался в воде рядом с ней, и она ударила его левой рукой, заставив существо в испуге уплыть. Я никогда раньше не слышал скулеж аллигатора, но, черт возьми, этот чешуйчатый чувак визжал, как маленькая сучка.

— Как будто я не справлюсь с таким послушным зверем, — Джеральдин цокнула языком.

Я наклонился, чтобы помочь ей выбраться из реки, но она проигнорировала меня, поднявшись на волне болотной воды, затем облилась пресной водой, созданной магией, и ступила на лодку в своем облегающем купальном костюме с зашитой задницы и груди. Я не был уверен, был ли он у нее задом наперед или это был своего рода хитрый план, чтобы запутать ее врагов.

— За чем ты наблюдала на дне болота? — Я нахмурился.

— Я не просто скатилась на брюхо болвана, ты, немейский тупица, — фыркнула она. — Я пробиралась к месту назначения, чтобы увидеть, как и где все это происходит.

— Но Гейб видит, что происходит, — сказал я, снова занимая свое место в задней части лодки. — Зачем беспокоиться?

— Если бы ты слушал, Леон, ты бы услышал, как я сказал, что не вижу слишком многого из того, что там находится, — объяснил Габриэль. — Я верю, что в этом лагере есть нимфы, которые многое от меня скрывают. Поэтому Джеральдин пошла проверить их позиции.

— Да, так что, если бы Лев-болван смог вытащить вату от своих ушных каналов, нам бы это очень помогло. Джеральдин вытерлась полотенцем, раскачивая его взад и вперед между ног, затем за спиной, раскачивая его влево, вправо и повсюду. — Затем она натянула шорты и ботинки, положив цеп на колени и поглаживая его рукоять. — И действительно, как и предполагалось, там есть нимфы. По моим подсчетам, двенадцать.

— Держу пари, что я убью их больше, чем вы, ребята, — сказал я с подстрекающей улыбкой.

— Это пари, которое я наверняка проиграю, но что стоит на кону, о золотой Лев? Хватит ли у тебя мужества поставить что-то истинно блестящее под угрозу того, что его заберет более великий кандидат? — спросила Джеральдин, шевеля бровями.

Я посмотрел на Гейба, не совсем понимая, что она только что сказала.

— Она принимает твою ставку, — перевел он. — Я тоже. Но что получит победитель?

— Как насчет… победитель сможет заставить двоих других сделать все, что они захотят? — предложил я со злой улыбкой, зная, что это у меня в сумке.

Джеральдин хлопнула себя по бедру.

— Как весело. Сделка заключена, дорогие товарищи.

— А Гейб даже не может обмануть, чтобы увидеть победителя, потому что нимф не видно, — самодовольно сказал я.

— Хотя я вижу, как тебя сбрасывают в воду вместе с аллигаторами. — Габриэль ухмыльнулся, угрожающе согнув пальцы.

— Ты бы не стал, — прорычал я.

— Твой огненный элемент здесь, на болоте, выглядит довольно бесполезным, не так ли? — Габриэль усмехнулся.

— Посмотрим, насколько он бесполезен, когда я разведу костер из Нимф и согрею на нем свою задницу, — дерзко сказал я.

Габриэль весело вздохнул, а затем использовал свою стихию воды, чтобы подтолкнуть лодку немного быстрее. Мы петляли по узким водным путям между участками покрытой кустарником земли, болото становилось все более диким с каждым нашим поворотом.

— Уже недалеко, — сказал Габриэль, когда мы проплывали под старым склонившемся деревом, длинные листья мха нависали над нами и щекотали мою шею. Я издал легкий смешок, отмахиваясь от них, но когда мы перешли на другую сторону, мой смех застрял у меня в горле.

На деревьях висели клетки, и внутри них сидели костлявые Фейри, некоторые руки свисали между решетками, тянувшиеся к свободе, которой не было. По крайней мере до сих пор. Это было отвратительно. Эти бедные придурки были повешены, чтобы умереть.

Под ними патрулировали нимфы вместе с несколькими придурками из К.А.Н.Т. в форме, и мое сердцебиение участилось от жажды мести.

Заклинания сокрытия и заглушающий пузырь вокруг нашей лодки означали, что наше приближение осталось незамеченным, и когда вода уступила место грязному участку земли, Габриэль привязал лодку, прежде чем выйти и уйти в тень гигантской акации.

Мы с Джеральдин последовали за ним, предвкушение предстоящей битвы колотило по моим венам и побуждало меня идти дальше. Я собирался припасти себе немного свежего мяса и выиграть пари.

Ярко-зеленая лягушка, спрыгнув с дерева, приземлилась мне на плечо, заставив меня вздрогнуть от испуга и принять стойку ниндзя.

— О, эй, приятель, — прошептал я, взяв ее в руку. — Ты дружелюбный маленький лягушонок?

— Леон, — выдохнул Габриэль, в ужасе глядя на существо.

— Святой бегемот, это галадная лягушка, — прошипела Джеральдин.

— Она рада меня видеть, — сказал я, гладя ее по голове.

— Она одно из самых ядовитых существ на северном полушарии, — прорычал Габриэль. — Отпусти. Ее. На землю.

— Яд вызовет у тебя галлюцинации, как у замученного отшельника, — сказала Джеральдин как ни в чем не бывало. — Тогда твой мозг расплавится и потечет прямо из твоих ноздрей, как оплавленная свеча.

Лицо Джеральдин исказилось, превращая ее в сороку, которая каркала на меня. Кар, кар, кар… Говоря что-то, на птичьем. Но я не был птицей, я был зверем, королем джунглей.