Беспокойные звезды

— Я знаю это чувство. И я сомневаюсь, что ты вернулся тем путем что и я, так как же ты избежал этого? — спросил я, несмотря на любопытство.

— Паромщик забрал души, которые моя мать связала со мной. Он был… — Тарикс поджал губы, явно не желая продолжать. — Ну, можно сказать, что он не считал, меня достойным подношением. И вот я здесь.

Он широко раскинул руки, и я понял, что в его руке нет никакого оружия. Он не стоял, готовый к бою, и даже не наблюдал за мной с той проницательной наблюдательностью, которая могла бы предположить, что он готов защищаться. Он предлагал мне бесплатный удар по нему, если я этого захочу. Ну, или так, или…

— Ты хочешь, чтобы я предложил тебе место в нашей армии? — спросил я, прищурив на него глаза. Мы обсуждали возможность попытки переманить его на нашу сторону, но отклонили эту идею. Эти измученные души были привязаны к нему, и его творение было за пределами нашего понимания. Но если то, что он говорил, было правдой, тогда эти души не только были отданы смерти но и находились там, где им и было место, но и он больше не был запятнан тьмой теней Лавинии, а это значит, что человек, стоявший передо мной, был именно этим. Наполовину Фейри, наполовину Нимфа, продукт амбиций и жестокости нашего отца — для меня это не так уж и разные понятия.

— В вашей? — спросил Тарикс, злобная ухмылка приподняла уголок его губ, словно мысль об этом предательстве взволновала его.

— Такую сделку должна заключить одна из Истинных Королев — в идеале обе, — уклонился я, но его ухмылка только усилилась.

— О, я думаю, что король-консорт имеет некоторое влияние. Кроме того, твоя королева заключила со мной сделку, она мне должна.

— Что она тебе должна? — спросил я, прищурившись и сделав мысленную пометку поговорить с женой о хитроумных сделках со свирепыми существами, потому что у нее это слишком вошло в привычку.

— Это было на усмотрение судьбы. Точно так же, как судьба бросила тебя сегодня на моем пути, брат. Итак, вопрос в том, что ты будешь делать со мной теперь, когда я у тебя есть?

Я смотрел на него несколько долгих мгновений, затем разочарованно фыркнул, молча проклял жену и вложил топор в ножны.

— Я направляюсь в Нефритовый замок, — сказал я ему. — И когда я доберусь туда, я планирую обезглавить нашего отца. У тебя есть какие-либо проблемы с этим?

Тарикс ухмыльнулся.

— Знаешь, только сегодня утром я думал, насколько лучше он будет выглядеть без головы. Она подойдет к его отсутствующей руке.

Я продержался всего несколько секунд, прежде чем рассмеяться и ухмыльнуться в ответ брату, о котором я не просил, но теперь оказался в одной куче с ним.

— Ну, может быть, мы все-таки родственники.

— Ну давай же. Я могу провести тебя в замок, если ты этого хочешь. — Тарикс обернулся в мгновение ока, его огромная форма Дракона снова возвышалась надо мной, и, несмотря на мое здравое суждение, несмотря на мое знание того, кем он был и откуда он пришел, я обнаружил, что приближаюсь к нему.

Мне оставалось только надеяться, что я не схожу с ума и что я прав, следуя своей интуиции, потому что в противном случае я собирался подать себя на серебряном блюде человеку, которого пришел сюда убить.

Но по какой-то неизвестной причине я доверял Тариксу, и, забравшись ему на спину и спрятавшись скрывающими чарами, я позволил себе насладиться трепетом осознания того, что наконец-то подберусь к отцу достаточно близко, чтобы покончить с этим.

ГЛАВА 92

Я яростно сражался с гигантским кавказским орлом, чьи когти так глубоко вонзились в меня, что, клянусь, тварь задела кость, боль в моей руке ослепляла, пока она поднималась все выше и выше к клубящимся грозовым облакам над головой.

Я нанес удар кинжалом по его лапам, но угол, под которым он меня держал, не позволил мне коснуться его плоти.

— Отпусти меня, уродливый ублюдок! — Я ревел, пинался и метался, мой разум заполнился болью.

Мы прорвались сквозь серые облака, и капли ледяной воды потекли по моей коже, а я обнаружил, что вообще ничего не вижу в ее глубинах.

Прогремел гром, и яростный рев зверей, сражающихся в небе, наполнили воздух, окружив меня ужасающим зрелищем монстров, которое я мог не только предсказать, но и увидеть.

Огонь вспыхнул в моей ладони, и я быстро помолился любой звезде, которая была склонна сжалиться надо мной, прежде чем бросить поток голодного пламени в орла, который держал меня.

Птичий оборотень взвизгнул, когда его поглотило пламя, и мой недолгий триумф был разрушен ощущением падающего в животе чувства, когда я внезапно падал на землю.

Я вскрикнул, моя кровь хлынула в небо надо мной, а в глубине моей головы паника Ориона встретилась с моей собственной. Видение, как он продирался сквозь грязь поля битвы, в то время как агония охватывала его изломанное тело, затмило мое видение, в то время как он, без сомнения, видел, как я падаю с неба навстречу собственной смерти. Узы ковена взывали о помощи для нас обоих, которую никто не мог оказать.

— Дерьмо! — кричал я, призывая магию земли и задаваясь вопросом, смогу ли я каким-нибудь образом смягчить свое падение и спастись от смерти на такой высоте, при условии, что я не упаду лицом на копье еще до того, как ударюсь о землю.

Облако осветилось вспышкой молнии, и я был ослеплен прежде, чем столкнулся с жилистыми мышцами крыла Дракона.

Я подпрыгнул, перевернулся, а затем выругался, когда искры молний впились в мои скользкие от крови ладони, когда я соскользнул по длинному склону крыла Дракона.

— Данте? — сказал я со смехом от удивления и бесконечной благодарности.

Огромный Штормовой Дракон зарычал в подтверждение, прежде чем дернуть крылом и подбросить меня на спину.

Мой смех перешел в крик возбуждения, когда Данте на скорости вылетел из облаков, и меня снова чуть не отбросило от него.

Я хлопнул рукой по испорченной руке и стиснул зубы от боли, залечивая раны, мое зрение прояснилось, а разум сосредоточился, когда капли дождя падали мне на щеки.

— Позволь мне помочь тебе с этим, — сказал я, заметив копье, застрявшее в плече Данте, и выдернув его.

Я швырнул его прямо в грудь вражеской Гарпии, когда она бросилась на нас, и отправил ее по спирали прочь, чтобы она врезалась в землю далеко внизу.

Данте выплюнул молнию в стаю грифонов, поджег их шкуры, а я приложил ладони к его темно-синей чешуе и принялся лечить многочисленные раны, которые он получил во время сражений в небе. Он хмыкнул от облегчения, и я был рад, что могу чем-то ему помочь.