Беспризорница

Да он же под дозой! Я обдолбанного нарика из тысячи узнаю, навидалась их у нас на хате. Каждый день «банкет» устраивают.

– Да Басмач её притащил, братве на забаву, - Серёга кивнул Черепу.
– Подержишь?

– Знаешь, раз Басмач притащил, значит, ему и решать, кто забавляться будет.

Я даже закивала, мысленно воспевая оды нарику.

– Бля, да какая нахуй разница? Всё равно выебут и нам отдадут!
– всё больше распалялся Серёга, отчего-то не на шутку заинтересовавшись моей персоной.

Пока братки спорили я потихоньку засеменила к двери. Крадучись мимо обдолбыша, чисто автоматически подцепила его лопатник*, что призывно торчал из кармана его спортивок.

Под истерические визги Сереги и возражения нарика юркнула в приоткрытую дверь. Даже на какое-то мгновение стыдно стало, что своего спасителя обворовала. Правда, я быстро успокоила себя мыслью, что сейчас о душе его да здоровье позаботилась. Он эти деньги всё равно на дозу потратит да шлюх, а я пожрать нам с Сенькой куплю.

Выскочила на улицу и босыми ногами зашлёпала по грязи, придерживая полы длинного халата. Да… Проблематично, конечно, будет до хаты добираться практически без одежды. А ещё, охренеть как холодно. Только это во всяком случае получше будет, чем стая ошалелых от дури и водяры беспредельщиков, имеющих меня во все дыры.

– Не холодно?
– уже у калитки услышала голос Басмача, который мне скоро в кошмарах снится будет, а потом и его увидела со «свитой».

Он смотрел на меня с лёгкой ухмылочкой, облокотившись о капот своего огромного джипа, а мужики рядом с интересом меня разглядывали.

Добегалась.

– А я это… Жарко там у вас. Подышать воздухом вышла, - и в глаза его серые, ледяные смотрю, они холодом своим прожигают.

Мужики захмыкали, нахально меня разглядывая и потихоньку переговариваясь.

– Босиком?
– ухмылка Басмача стала шире.

– Ой, надо же… Забыла, - закосив под дурочку, я захлопала глазками, с ужасом представляя, что мне светит, если сейчас же не сброшу куда-нибудь кошелёк братка-нарика.

Да они меня тут на части разорвут и в снег втопчут.

– Идите, ребят. Я скоро подтянусь, - он кивнул на огромный деревянный дом и мужики молча по одному зашагали к порогу.

Я бы тоже, конечно, не против рвануть куда-нибудь и желательно подальше отсюда, да по-моему не вариант. Он рядом уже. Подходит медленно, словно крадучись. Как крадётся кошка, охотясь за мелкой мышью. Я назад помаленьку отступаю, а ноги так околели, что ничего не чувствую.

– Боишься меня?
– делает один большой шаг и вот уже он так близко, что даже руку протягивать не придется, чтобы схватить бедную мышку.

– Да, - киваю и, шмыгнув носом, отступаю ещё на шажочек.

– Зря. Я детей не ем. Тебя кто-то обидел?
– снова опускает взгляд на мои раскрасневшиеся ноги и возвращается к лицу.

– Меня ваш Серёга трахнуть хотел. А я не проститутка, ясно? И не давалка.

Басмач нахмурил брови.

– А ну-ка, пойдём со мной, - за локоть меня схватил и к дому потащил.

Плохо. Очень плохо! Сейчас нарик пожалуется, что я кошелёк у него подрезала и меня точно поимеют. А потом прикопают в лесочке, который недалеко от дома виднеется. Правда, сейчас земля мерзлая, вряд ли возиться станут. Просто зверям диким меня скормят и всё, что жила восемнадцать лет, что даром. И кто меня за язык дёрнул на Серёгу пожаловаться?

– Может не надо? Я не в претензии… Мне домой надо, там мамка ждёт, - повела рукой, пытаясь освободиться, но он лишь сжал крепче и повёл дальше.

За дверью, в тесных сенях, как раз налетели на Серёгу, которого тут же сшиб с ног кулачище Басмача. Меня, правда, отпустил, но дверь захлопнул - не сбежать.

Я в угол забилась и там тихонечко замерла. Может обойдётся, пронесёт, а?

– Ты что, петух грёбаный, творишь?! Ты ребёнка, что ли, выебать хотел?!
– и снова в челюсть Серёге заехал, тот на пол свалился и вместе с кровью сплюнул зуб.

Попытался подняться с пола, но следующий удар (на этот раз ногой) пришёлся под дых и Серёга закашлялся, свернувшись калачиком. Да, я знаю, как оно… Сколько раз так получала. Только Серёгу мне не жалко было. Ни капельки. Он Сеньку так же месил, не жалел.

– Вставай и проваливай нахуй! Чтобы я тебя больше не видел! Ублюдки, что ебут детей у меня не работают!
– рассвирепевший Басмач ухватил меня за руку и потащил за собой, а Серёга так и остался лежать на холодном полу.

Вот оно как в жизни бывает… Тот, кого больше всего боялась спас от насилия и даже заступился. Подняла взгляд на мужчину и меня захлестнула какая-то теплая волна.

Волевой подбородок, чуть выдающийся вперед; нос с горбинкой, явно пострадавший не в одной переделке; глаза эти серые, что вперед смотрят - всё в нём мне было приятным.

Потому что никто никогда не заступался за меня. Никто не относился, как к человеку. И впервые я почувствовала себя не кучей навоза, а маленькой девочкой, судьба которой в сильных руках.

Осталась самая главная проблема… Вернуть владельцу кошелёк, причём так, чтобы тот не заметил. Ну или просто где-нибудь бросить, как будто он сам его посеял.

– Мой ноги, не люблю грязнуль, - Басмач затолкал меня в ванную, и полез в какой-то шкафчик, откуда вскоре выудил полотенце.
– На, вот, вытрешься. А потом выходи и прямо по коридору до кухни. Сначала поешь, потом поговорим, - откуда-то вытащил резиновые мужские тапки, размеров на пять-шесть больше моей ноги и бросил на пол.
– И обуйся, ты же не дикая.

Я из всего им сказанного услышала только «кухня» и «поешь» и быстро закивала головой, на всё согласная. Страх немного отступил - стало понятно, что насиловать меня никто не будет, по крайней мере, пока главарь рядом. Не жалует он педофилию, а о том, что я совершеннолетняя им знать не обязательно..

Правда, теперь возникал другой вопрос. А чего ему, такому крутому и, судя по хоромам, тачкам и магазинам, очень богатому, от меня, несчастной беспризорницы, нужно?

В то, что из благородства решил отмыть и накормить - как-то слабо верилось. Ну нет в наше время благотворительности искренней. А если и есть, то мне встречать не приходилось.

Что ж, в любом случае узнаю. Надеюсь, ничего такого, из-за чего мне захочется вернуть съеденное. Желудок свело от голодных спазмов и стоять раздумывать, что к чему - смысла никакого нет.