Бессердечное небо

Один из братьев Киплингов, который работал над моим судебным делом, стоял рядом со всем этим и с ужасом смотрел на всё, словно это его как-то оскорбляло, но я понятия не имею почему, хотя он стал выглядеть более заинтересованным, когда вынесли поднос с большими тортами, на глазури которых были нарисованы серебряные кольца.

Я потерял всякий интерес, когда передо мной появилась Тори. Она переоделась в облегающее красное платье и накрасила глаза серебряной подводкой.

— Мы играем в правду или действие, — объявила она, указывая на Наследников и группу Оскура, включая Данте и Розали.

— Это приглашение? — спросил я, слегка покачиваясь, когда шагнул к ней. Вот дерьмо, нетрезвые ноги.

Она протянула руки, ущипнула меня за оба соска и дернула так сильно, что я зарычал. Затем она повернулась и убежала с диким смехом, вернувшись к остальным, и я понял, что я был предметом ее действия.

— Ну, я, блядь, осмелюсь на тебя… то есть, поиграю с тобой, и тогда ты увидишь, поскольку я буду королем смелости… — Я немного замялся, затем мои глаза снова встретились с глазами Дарси, когда я обнаружил, что она окружена кругом обожающих поклонников. Она прикусила губу и поманила меня к себе.

Я бросился вперед, но не заметил стол перед собой и перелетел через него, рухнув на пол и свалив с собой три стула. Но это не заставило меня задержаться надолго, я отбил руки людей, которые пытались помочь мне подняться, и вскочил на ноги, обнаружив Сета, сидящего на стуле передо мной с тарелкой еды на коленях, в ярко-красных ковбойских сапогах, которые подходили к его шляпе.

— Где ты их взял? — воскликнул я.

— Где я взял что? — нахмурился он, а затем продолжил. — Кстати, я придумал для тебя другое прозвище: Профессор Не Позор, — возбужденно объявил он. — Разве это не здорово?

— Нет, — ворчал я. — Я хочу быть чем-то хорошим. Почему ты должен во все впутывать мой позор, Сет. Почему?

— Из-за твоего позора.

Я зарычал.

— А теперь его нет. И я даже больше не профессор, так что называй меня так, кто я есть.

Сет оценил меня суженными глазами, словно очень сильно задумался.

— Вамп-кольцеглазый-бездельник?

Я посмотрел на него ровным взглядом.

— Я тебя ненавижу.

— Нет, не ненавидишь. Ладно, ладно, я могу придумать лучше. Я назову тебя БДВ — Большой Дружелюбный Вампир. Оно включает в себя твой размер, дружелюбие и вампиризм.

— С каких пор я дружелюбный? — усмехнулся я, хотя и подумал, что это прозвище не так уж и плохо.

— С тех пор, как ты обнял меня, когда я нуждался в ком-то больше, чем ты можешь себе представить, — тихо сказал он, и я удивленно уставился на него, когда тот прочистил горло. — Ты самый зубастый парень из всех, кого я знаю.

Я готов поклясться, что на секунду в его последних словах прозвучал акцент, и я нахмурился. Странно.

Но я был слишком отвлечен Голубком, чтобы задаваться этим вопросом, когда она бросила на меня трепетный взгляд, и я поспешил прочь от Сета через всю комнату, чтобы присоединиться к своей паре.

— Привет, красавица. — Я закружил ее, сбивая повстанцев в сторону, когда отбирал ее у них, и понес через всю столовую, чтобы присоединиться к нашим друзьям, когда я взял ее под руку. Я усадил ее на стул рядом с Тори, когда Сет тоже прибежал с тарелкой еды в руках. Погодите, а на нем был этот огромный пояс с подковой минуту назад?

Мы все начали болтать обо всем на свете, дерзить друг другу, когда вспоминали об игре, но в основном я просто наслаждался обществом всех, кого люблю, вокруг себя, чувствуя, что ничто в мире больше не сможет испортить мне настроение.

— Но я имею в виду гипотетически, — рассуждал Макс, сидя напротив меня в кругу. — Если бы ты могла выбрать любой другой Орден, то какой бы он был?

— Это оскорбление для царства Фейри! — рявкнула Джеральдина. — Такого не может быть, и я не могу даже заикнуться об этом, ты, мерзавец и негодяй.

— Это игра, Джерри, — отчаянно сказал Макс. — Она не настоящая, я просто говорю, что если бы тебе пришлось.

— Тогда я была бы Цербером. — Она гордо подняла подбородок.

— Но ты и так Цербер, — вздохнул Макс, проведя рукой по лицу.

— И Цербером я останусь, — объявила она.

— Хорошо, — сдался Макс, оглядывая остальных. — А вы все что бы выбрали?

— Пегаса, — легко ответил Дариус. — Просто чтобы еще больше разозлить моего отца.

Ксавьер фыркнул от смеха.

— Ты был бы дерьмовым Пегасом.

— Ты был бы дерьмовым Драконом, — бросил Дариус в ответ, и они слегка толкнули друг друга.

— Я хотел бы быть Львом Оборотнем, — сказал Калеб. — Я мог бы использовать их силу харизмы, чтобы создать армию слуг, а лучшие волосы у меня уже есть, так что я бы легко вписался.

Сет посмотрел на него с небольшой улыбкой, но когда Калеб оглянулся, он снова отвел взгляд, и неловкость заполнила воздух. Я был уверен, что только Дарси и я заметили это, так как Сет посмотрел в нашу сторону, и я должен признать, мне немного жаль парня.

— Я бы тоже стала одной из них, — согласилась Тори. — Они спят на солнце весь день, пополняя свою энергию, верно? Как раз по мне.

— Львицы обычно служат львам, детка, — заметил Дариус, а Тори сморщила нос.

— Фу, беру свои слова обратно, — быстро сказала она, а Дариус захихикал.

— А кем бы ты была? — Я подтолкнул Дарси, и она закусила нижнюю губу, привлекая мое внимание к ней и заставляя мой член дернуться в ответ. — Пушистым маленьким Кроликом Оборотнем, которого я могу положить в карман? — поддразнил я, и она рассмеялась, бросив на меня взгляд, отталкивая меня назад.

— Без шансов, — прорычала она, и я увидел, что в эти дни она насквозь была хищницей. Мне чертовски нравилось это в ней. Внешняя миловидность, скрывающая дикое существо внутри. И мне нравится выманивать ее, чтобы она пришла и поиграла со мной.

— Я хочу узнать, каково это — быть одним из животных Оборотнем, — решила она. — Может быть, кем-то мохнатым и злобным — например, Медведем Оборотнем!

— Или Волком, — вклинился Сет. — Мы могли бы вместе бегать под луной — ауууууу!

— Аууу! — со смехом ответила Дарси, и я ухмыльнулся ей.

— Ого, как весело! — захлопала Джеральдина. — Но, клянусь кустом шелковицы, нет истинного Ордена, более подходящего для королев, чем их законный, почетный Орден, галантный Феникс.

— Это всего лишь игра, Джерри, — настаивал Макс.