Бессистемная отладка. Адаптация

– Светлое, на меду. Крепкое.

– Пойдет. Эй, там, дайте мне шашлыка!

Дальше идет видео пьющих викингов. Я – не исключено, что с помощью заклинаний – заставляю Духа выпить. Тот сначала с неохотой, а потом уже и по собственному желанию, налегает на «воды» реки. Через некоторое время из пены вылезает десяток пьяных в дым русалок. Или лучше сказать «пьяных в ряску»? Обнаженные девушки с зеленой кожей и ярко-зелеными волосами производят однозначное впечатление на толпу пьяных викингов.

– Бабы! Да какие пригожие!

– Дак они ж зеленые?

– И что? Слава ярлу!

– Слава!

В кадре появляется Селена.

– Филин! Что тут делают эти зеленые бляди? – чародейку окружает огненная аура, волосы развеваются, в руках перекатываются сгустки пламени.

– Они сами пришли!

– Сами, говоришь? Может, тогда я их поубиваю?

– Солнышко, ну что ты кипятишься, пусть дружина поразвлечется! – мне в ногу прилетает огненная стрела. – Ай, да что ты делаешь, дура психованная, мы ведь с тобой даже не переспали!

– Не переспали? Ах ты кобель ублюдочный, да я тебя…

– Шеф, беги, я тебя прикрою! – Луи принимает на щит удар огненной плети, а я бегу к деревьям высокими прыжками, не выпустив при этом шампур с демонятиной и бокал пива.

– Древень, спрячь меня, ПОЖАЛУЙСТА!

Тем временем викинги разбирают толпу пьяных русалок на колени, а кто и за ближайшие кусты, и пьянка продолжается с новой силой.

Леголас стыдливо отходит от поляны, внезапно раздается женский крик. Эльф, не лишенный, видимо, элементарных норм порядочности или обычного любопытства, бежит в сторону крика.

У дерева стоит обнаженная Элспер, раздвинув стройные ноги, позади нее двигает тазом Венсер со спущенными штанами. Грудь Элспер колышется в такт движениям. Леголас, видимо, залюбовавшись, фокусирует изображение на ней.

– ЛЕГОЛАС! – возмущенный вопль на два голоса.

– Я не подума…

Вспышка молнии.

Запись обрывается.

Запись Дуболома.

Дуболом сидит на берегу пивной реки и зачерпывает из нее большой кружкой. Рядом Огурец прихлебывает из бочки, заменяющей ему кружку.

– А ты чего себе русалочку не прихватил?

– Жена у меня, Огурец, хорошая. Она так радовалась, когда я деньги от Филина получил, мимо комнаты с капсулой на цыпочках ходила. Детям говорила: «Папа работает!». Не хочу ее расстраивать. Вдруг логи посмотрит. Да и какой пример младшему поколению? Они ж любопытные, наши похождения смотрят по сети, там шефу отдельный канал выделили. Вдруг какое непотребство со мной увидят…

– Странный ты, Дуболом. Запретил бы ты им вообще наш поход смотреть. Что они увидят? Кровь, темные ритуалы, пьянки… И Филин тот еще герой…

– Пусть учатся реальной жизни. Да и шеф у нас хороший.

– Только с бабами общаться не умеет.

Дуболом с Огурцом задумчиво глядят на лес, в котором мерцают всполохи высших огненных заклинаний и разносятся крики – мои и Селены. Мы выясняем отношения. Кошмарик грызет тушу крокодила или нечто на нее похожее. Откуда крокодил в средней полосе? Или, скорее, Кошмарик тушей закусывает, так как периодически бегает к реке, неловко ныряя с берега.

Из реки вылезает водяник: плоское, лишенное носа лицо, щупальца ниже пояса, пасть, полная зубов и лишенная губ, от чего он выглядит всегда оскалившимся. Жуткое впечатление портят только скошенные к носу рыбьи глаза. Огурец тянется за топором.

– Закуска есть? Рыба поперек горла уже…

– Угощайся! – Огурец протягивает речной нечестии пару демонских ребер с кусками мяса.

– Благодарствую!

– Ну, за взаимопонимание!

Кружка с гулом сталкивается с бочонком.

Запись обрывается.

Запись Огурца.

Судя по свету, утро. На поляне, видимо, самые стойкие – два десятка воинов Диса и он сам. Я, с кубком, изрядно обгоревший, обнимаю Селену. Читаю стихи. Это ж сколько я выпил, что на стихи перешел?

Моя муза вышла за француза. Ушла, плутовка, кинула меня, А я кричал ей вслед неловко: – Постой, куда! А как же я? Лежал, грустил, не так уж долго. Смеялся, бегал, съел язя. В тетрадку плюнул, сделал полку, Пошел гулять, узрел тебя. Эй муза, ты, неверная подруга! Люби француза, жди дождя, А я гулять пойду по лужам, Творить, любить, все без тебя! А вы, милейшая подруга, Которую узрел, гулять пойдя, Ведь ты не выйдешь за француза? Быть может, выйдешь за меня?

И целую чародейку в губы. Воины радостно ревут.

Дис в ответ читает:

Кто не горел – не возродится, Кто не тонул – не осознал, Насколько воздух мира сладок. Кто не боролся – не поймет, Насколько нужен день покоя. Что неизменно – не живет. Бессмертный пепел, что не может Бороться, рушить, созидать. Жить хорошо, но, безусловно, Когда-то нужно умирать…

Снова одобрительный рев. У нас тут поэтическая битва? Стихи от непися, философские, путь и хреновые, – это сильно…

Тут кто-то из толпы указывает наверх, привлекая внимание криком. По небу кружит какой-то воин на летающем коне. Я тут же выдаю очередной стих:

Посмотрите на небо, на небе пегас, На пегасе сидит боевой пидарас! С неба раздается полный ненависти крик.

– …У-у-у-ука!..у-ука-а-а-а! Урою!! – кричит обиженный воин, у которого изменилось прозвище.

– Ярл, похоже, это разведчик. Как бы проблем не было.

– Не парься, Дис, все нормально. Это наверняка имперцы. Теперь их по лесам искать не надо.

– А много их?

– Упаримся хоронить. Надо бы мага земли подыскать. Селена, напиши ему что-нибудь обидное? Ты ведь можешь огненные письмена зажечь?

– Конечно, а что написать?

Я шепчу ей на ухо, она краснеет и взмахивает руками, творя заклинание. Теперь краснеют все, более или менее стоящие на ногах. Краснею и я: надо же такое вообще придумать! Видимо, во мне умер поэт. И с каждым днем все сильнее пахнет. Бли-и-ин… Если это действительно был разведчик, то теперь каждый житель империи будет считать своим долгом меня убить.

А на видео тем временем ситуация меняется. Я, ничуть не смущаясь похабщины в небе, неожиданно выдаю: