Бессмертие страсти

— Стикс! — прерывисто дыша, прошептала она.

В комнате слышны были только звуки встречающейся плоти и тихие стоны наслаждения. За дверями Вороны несут стражу, а Леве наверняка устроил какую-нибудь каверзу.

Но сегодня в этой комнате весь мир исчез — и не осталось ничего, кроме женщины, которая становилась для Стикса слишком нужной.

Открыв глаза, чтобы полюбоваться Дарси, двигавшейся над ним, Стикс ускорил любовный танец. Вершина была рядом. Совсем рядом.

На мгновение он изумился тому, насколько прекрасным было ее лицо, отражающее острое наслаждение. Разрумянившиеся щеки. Потемневшие полуприкрытые глаза. Губы, приоткрывшиеся от страсти. Ему хотелось запечатлеть эту картину в памяти на целую вечность.

Она тихо вскрикнула от острого наслаждения, и спазм ее оргазма стремительно утянул его за грань блаженства.

Хрипло застонав, он приподнял бедра, чтобы войти в нее как можно глубже.

— Проклятие, ангел! — выдохнул он.

— Вот это да! — Она глубоко вздохнула и упала ему на грудь. — У тебя все зажило?

Стикс тихо улыбнулся и посмотрел на то место, где ему в грудь вонзилась стрела. Он совершенно забыл о ране. И ничего удивительного.

— Я как новенький, — ответил он.

— Как новенький, да? — Она приподнялась на локтях, чтобы самой поставить диагноз. Стикс застонал: он по-прежнему оставался в ней и из-за ее движений начал вновь наполняться желанием. Казалось, она не замечает опасности, с нескрываемым интересом рассматривая его грудь. — Боже правый, даже следа не осталось!

— Твоя кровь гораздо сильнее, чем у большинства людей, — негромко проговорил он.

Его слова заставили Дарси поморщиться. Как будто она не слишком рада напоминанию о том, что не является простой смертной.

— У тебя тут довольно внушительная татуировка, — заметила она, явно желая сменить тему разговора.

Стикс посмотрел на золотистого дракона с алыми крыльями, который был изображен у него на груди.

— Это не татуировка.

Она недоверчиво приподняла брови:

— Ты ведь не будешь убеждать меня, что это такая родинка!

— Не буду. Это — метка Кухулинна.

Она недоуменно спросила:

— А кто он такой?

Стикс ответил не сразу. Почему-то ему очень не хотелось обсуждать кровавое испытание боем. Не потому, что он боялся выдать какие-то тайны. Просто из-за присущей ей невинности.

— Метка главы клана, — все-таки признался он. — Ее получают, выдержав бои Дюротригов.

Она наморщила свой славный носик:

— Боюсь даже спрашивать.

— Это способ избрания наших вождей. Заверяю тебя, что хотя бои кровавые и часто смертоносные, но они предотвращают открытую войну.

Его заявление не произвело на нее особого впечатления. Конечно, она не представляла себе бесконечных лет варварских военных действий, которые им пришлось пережить. Или зверских убийств тех несчастных демонов, которые оказались втянутыми в сражение.

А вот Стикс помнил все это слишком хорошо.

Именно по этой причине он согласился, чтобы его запихнули на место Анассо.

— А вам не приходило в голову выбирать лидера голосованием?

— Мы пока не настолько цивилизованны, ангел, — хрипловато ответил он. — И потом, нам ведь нужны хоть какие-то развлечения!

В ее взгляде появилось нечто вроде осуждения.

— Существует масса способов развлекаться, не прибегая к насилию.

— Полностью с тобой согласен, ангел. — Он медленно приподнял бедра и покачал ими. Она тихо ахнула, заставив его тихо улыбнуться. — Хочешь, я тебе это продемонстрирую?

— Думаю, ты уже достаточно надемонстрировался, — проворчала она, но, похоже, тело с ней не согласилось.

Когда он продолжил двигаться в неспешном ритме, она откликнулась с радостной страстью.

— Я никогда не устану быть с тобой, ангел, — прошептал он.

— Стикс…

Стикс так и не узнал, что она хотела сказать: решительно перевернув Дарси на спину, он накрыл ее собой.

Рано или поздно наступит рассвет, и ему придется заснуть и восстанавливать силы.

А пока он намеревался в полной мере насладиться тем редким моментом, когда он оказался наедине с прекрасной пленницей.

Только через несколько часов Дарси наконец вернулась к себе в комнату и залезла в горячую ванну, чтобы распарить усталое тело.

Все болело, но это была сладчайшая боль.

Сладчайшая — и пугающая.

Закрыв глаза, Дарси легла на спину в огромной ванне и тихо вздохнула.

Дело было не в том, что она боялась Стикса. Гораздо сильнее ее беспокоили собственные реакции.

Великолепный секс — это одно. Нечто такое, что нельзя принимать как само собой разумеющееся. Но несколько последних часов со Стиксом вышли далеко за пределы великолепного секса.

Когда она лежала в его объятиях, то чувствовала себя защищенной и лелеемой. Как будто была не просто теплым телом и оказавшимся под рукой донором крови. Как будто их соединяла не только плоть.

Как будто… как будто она не была настолько одинокой.

Испуганная такими мыслями, Дарси вылезла из воды и с радостью натянула свои собственные джинсы и уютную толстовку.

Хоть какое-то чувство привычного в таком очень непривычном месте.

Почистив зубы и расчесав волосы, она направилась вниз. Ее жизнь обычно шла в слишком лихорадочном темпе, чтобы она могла тратить много времени на то, чтобы прихорашиваться.

К тому времени, когда она вышла на кухню, солнце успело сесть, но незаметно было, чтобы хоть кто-то начал шевелиться. Несомненно, Вороны снуют по туннелям, убеждаясь, что ничто не может подкрасться к их господину, а Леве рыщет по лесу в поисках добычи.

Фу!

К счастью, домоправительница оставила ужин для пленницы. Поистине гениальная особа, которая сумела приготовить жареные овощи с тофу так, что они просто во рту таяли.

Дарси решила, что когда она накопит достаточно денег, чтобы открыть магазин здоровой пищи, то попробует переманить у Аспида эту повариху.

Умяв ужин, Дарси вымыла посуду, а потом поплелась в солярий. Хотя она почти всю жизнь жила одна, в этом огромном доме ее чувство одиночества усиливалось.

Или, может, она чересчур привыкла к обществу Стикса.

Это крайне опасно.

Решительно справившись с подкрадывающейся паникой, она вошла в солярий и начала обихаживать свои растения. Ей не нужен шикарный и невозможный вампир — ее жизнь и без него полна смысла.

Если она что-то и усвоила за последние тридцать лет — так это то, что чувство удовлетворения зависит только от нее самой.