Бессмертные

Но такой репортаж так и не был опубликован. Вероятно, Джеки все-таки уперлась. Однако легенда о том, как Джек, сражаясь с бушующим морем, торопился вернуться к своей жене, получила широкий резонанс, и они с Джеки даже иногда шутили по этому поводу, хотя Джек каждый раз при этом немного нервничал.

В начале следующего года, после того как Джек костьми лег, чтобы проторить дорогу Эдлаю, а затем с удовлетворением наблюдал, как почти все его избиратели отдали голоса Эйзенхауэру, Джо сообщил мне, что Джеки опять забеременела. То есть между Джеком и Джеки воцарились мир и полное согласие, и это было как нельзя кстати, поскольку все сторонники демократической партии связывали самые радужные надежды на предстоящих выборах в 1960 году именно с Джеком Кеннеди.

19

Стоял один из тех весенних дней, когда начинает зеленеть трава, появляются крокусы, цветут вишни, и кажется, что зима наконец-то отступила. Это впечатление обманчиво: после таких теплых дней часто наступает резкое похолодание и даже выпадает снег. В тот день я приехал в сенат, чтобы встретиться с Джеком. Он выглядел спокойным, отдохнувшим. Мы пили кофе из больших керамических кружек с эмблемой сената. “Это подарок от Джеки”, — объяснил он. Со времени их семейного кризиса прошло уже почти полгода, и похоже было, что теперь они живут в мире и согласии.

— Значит, у вас все наладилось? — спросил я.

Он кивнул, хотя точно не знал, что именно мне известно об их размолвке.

— Мы решили переехать в Джорджтаун, — осторожно сказал Джек. — Слава Богу, больше не придется таскаться каждый день по запруженным дорогам, — добавил он, хотя раньше эта проблема его вроде бы не беспокоила. — А Хикори-Хилл мы продали Бобби и Этель.

— Что ж, им не составит труда заполнить его детьми.

Он засмеялся — несколько натянуто, отметил я про себя.

— Это уж точно, — сказал он. Затем, словно не желая больше говорить об Этель с ее феноменальной способностью к деторождению, переменил тему разговора. — Джеки приметила в Джорджтауне небольшой симпатичный старинный домик из красного кирпича, на N-стрит.

Я кивнул. Я видел этот дом. Как всегда, выбор Джеки был безупречен, хотя дом, который она приглядела, стоил недешево.

— Что-нибудь слышно от Мэрилин? — спросил он меня.

— Она вернулась из Англии, — ответил я. — Я слышал, фильм получился хороший. Она играет потрясающе, чего не скажешь об Оливье. Критики будут удивлены… Правда, в настоящий момент это не так уж важно. Они с Миллером решили на время уединиться. Сейчас живут в его доме в Коннектикуте. Она старается быть, как она говорит, хорошей женой. Печет пироги, пылесосит, варит ему кофе. У них будет ребенок. В конце концов, это ведь она потащила его с собой в Англию. Она-то там работала, а у него наступил творческий кризис. Поэтому она чувствует себя обязанной уделить ему немного времени, пока его не посетит очередное вдохновение и он сможет написать пьесу или сценарий.

— Что ж, очень даже порядочно с ее стороны.

— Мэрилин вообще очень порядочный человек.

— Ты часто ее видишь?

— Часто? Да нет. Время от времени она приезжает в Нью-Йорк к своему психотерапевту. Мы иногда встречаемся где-нибудь в кафе за чашкой кофе.

— Она довольна своей жизнью?

— Внешне вполне довольна. Ее послушать, так она всю жизнь только и мечтала заниматься домашним хозяйством. Однако я уверен, что это не так. Она как-то сообщила мне о своем открытии: барбитурат действует быстрее, если капсулу, в которой он содержится, перед употреблением проткнуть булавкой. Могу предположить, что Мэрилин без особой охоты стирает на Миллера, пока он пишет свою пьесу.

— А правда, что снотворное действует быстрее, если проколоть капсулу?

— Наверное. Такое она вряд ли стала бы сочинять. Думаю, ей сейчас очень тяжело. Она понимает, что ее брак с Миллером — безнадежная затея; она живет с ним просто по инерции.

Джек угрюмо кивнул. Было ясно, что он не хочет больше разговаривать на эту тему.

— Что касается нашего разговора о Бобби, — сказал Джек (хотя мы о нем и не говорили), — похоже, он наконец-то напал на золотую жилу. У него на руках достаточно материалов, чтобы упрятать Бека за решетку на всю жизнь. Связи с мафией, оказание силового давления, уклонение от уплаты налогов, использование профсоюзных денег в личных целях — короче, правонарушения на любой вкус. Представляешь? Бек выстроил себе на деньги профсоюза роскошный особняк, затем выгодно продал его своему же профсоюзу и продолжает жить в нем. Также на деньги профсоюза он построил дом стоимостью в сто восемьдесят пять тысяч долларов для своего сына! — Он покачал головой. — У тебя волосы встанут дыбом, Дэйвид, когда ты узнаешь поподробнее о делах Бека. Это будет громкое дело.

— И главную роль будет играть Бобби?

— Да, Бобби и я . Когда все эти нарушения станут известны общественности, думаю, придется разработать новые законы о борьбе с такими нарушениями.

Расследование преступной деятельности Дэйва Бека и его команды прославит имена братьев Кеннеди на всю страну. В ходе слушаний по инициативе Джека Кеннеди будет принято новое трудовое законодательство, и это навсегда создаст ему репутацию “серьезного” сенатора. Поскольку в этом драматическом разоблачении темных сил мне тоже была отведена определенная роль, я был доволен, что все получается так гладко.

За последние несколько месяцев я несколько раз встречался с Редом Дорфманом — правда, друзьями мы так и не стали. Иногда, когда я по делам своей компании приезжал на Западное побережье, меня навещал Джек Руби. Он покидал свои притоны в Далласе, чтобы собственноручно передать мне материалы, изобличающие преступную деятельность Дэйва Бека. Разумеется, Руби не знал, что находится в пакетах, которые он мне передавал, и это его раздражало, как, впрочем, и то, что он вынужден был оставлять “своих девочек” без присмотра. Обычно мы встречались на пустынных автостоянках, и эти встречи длились всего несколько минут, но он все же успевал рассказать мне, как тяжело в Далласе управлять проститутками, а также гордо докладывал о том, какие у него прекрасные отношения с полицией. Я не получал особого удовольствия от общения с потным Джеком Руби, но, честно, говоря, встречаться с ним было не так противно, как с его шефом, во всяком случае, не так опасно.

Время от времени я задавал себе вопрос, зачем я связался с этой совершенно не подходящей для меня компанией. Сейчас я понимаю, что тогда мне просто стало скучно жить. Денег у меня было сколько душе угодно, мой брак с Марией потерял для меня всякую привлекательность (впрочем, и для нее тоже), я добился положения “старейшины” в своей компании и к тому времени окончательно понял, что для Мэрилин я навсегда останусь не более чем другом. Играя роль посредника между Джеком Кеннеди и силами зла, я испытывал острые ощущения; нечто подобное происходит с человеком, когда он влюблен. Сегодня могу сказать: лучше бы я тогда завел себе любовницу.

Раза два мне пришлось общаться с непосредственными подручными Хоффы. Эти встречи устраивались лишь в случае крайней необходимости и проходили в обстановке строгой секретности. Накануне слушания я организовал свидание Бобби с Хоффой — хотя в глубине души был против этого, — чтобы оба они имели возможность присмотреться друг к другу. Для Хоффы эта встреча стала своего рода репетицией перед публичным допросом.

Я был больше обеспокоен тем, как поведет себя на слушании Бобби, а не Хоффа. Бобби прекрасно знал, что в этом забеге все призы распределены заранее, но ему такая идея вовсе не нравилась, и я боялся, что, переступив линию старта, он попытается выиграть все призы до последнего. Джек, как обычно, не сомневался, что все пройдет так, как задумал он.

— Когда состоится великое событие? — спросил я.

— Летом. Надо же, из всех месяцев выбрали август, черт побери! Это время я обычно провожу в Кап д'Антиб… Ты непременно приезжай на слушание, как-никак ты сыграл в этом деле огромную роль.

Мне вовсе не хотелось проводить август в Вашингтоне, но предложение было заманчивое. У меня было такое чувство (которое, впрочем, нельзя было назвать предчувствием), что это слушание будет иметь историческое значение, во всяком случае, для семьи Кеннеди.