Бессмертный

В лагере меня бесцеремонно разбудили, выплеснув в лицо стакан воды. Значит, с жидкостью у них тут проблем тоже нет.

Я очнулся.

— Вот ты куда делся, — заговорил крепкий мужик с кучной рыжей бородой. Голос его был низок и гудящий. Говори он постоянно, я бы подумал, что тот гул я слышал именно из его рта.

— Да никуда я и не девался, — ответил я.

Привязывать меня никуда не стали. Подняли с носилок и опустили на грубый табурет. Зато я был окружен такими же мужиками, но с автоматами, снятыми с предохранителя.

— Ну как же? — мягко, несмотря на грубоватый голос, продолжил рыжебородый. — В том саркофаге тебя не было — а ты, я так понимаю, тоже упал с неба, — значит, ты куда-то делся.

— Ну, может и так, — пожал я плечами. Судя по взгляду, мой ответ ему не понравился, но я явился сюда не для того, чтобы петь дифирамбы и придумывать правдивые отговорки.

— Почему стекло было выбито? — резко задал он вопрос.

— Я выбил, — ответил я спокойно.

— Зачем?

— Дверцу заело, вот я…

Вообще, дверцу должно было оторвать к чертовой матери, а шлюпка так вообще обгореть даже изнутри при вхождении в атмосферу, да и шлюпка моя слишком далеко, чтобы до они до нее успели добраться и вернуться назад, поэтому его вопросы казались странными, но я продолжил подыгрывать.

— А как ты это сделал? — прервал он меня. — Стекло там бронированное, киркой не поцарапаешь.

— Так у меня пистолет был. Тут мне даже врать не надо было, стекло-то я и правда расстрелял из пистолета. Хотя добил я его руками, так что правда все же была не полной.

— И ты воспользовался им в таком замкнутом пространстве? — поднял бородач брови.

— Так деваться было некуда…

Врать я тоже умею, хотя сейчас не особо и старался. Я все еще думал, что мне делать, а лучшее время для принятия важных решений, — попозже.

— И где пистолет?

— Так выбросил. Зачем он мне без патронов?

— Возле саркофага ничего не было.

— Так я его сначала с собой взял, — просто ответил я.

Я как мог пытался косить под идиота. Из-за таких игр меня часто и принимали за настоящего идиота и не верили в мою высокую репутацию наемника. Хотя это зачастую и выручало меня в ситуациях, подобной этой. Не то, чтобы я часто попадал в них, но за свою очень длинную жизнь некоторые ситуации казались настолько безвыходными, что если бы не мой неиссякаемый оптимизм, я бы до сих пор сидел в какой-нибудь камере, где надо мной проводили бы опыты.

— А потом понял, что он мне ни к чему, так и выбросил, — пояснил я.

— Ладно, хрен с ним с пистолетами, саркофагами. Ты почему голый?

— Так жарко же!

Рыжебородый рассмеялся, как и остальные, а потом что-то сказал стоящему ближе всего к нему Человеку, тот побежал в сторону длинного здания.

— Складно поешь, — повернулся он ко мне. — Хрен с тобой, отправишься к остальным.

Значит, они здесь! Это я правильный план выбрал, хоть мне и помогли с решением.

Примерно через минуту прибежал запыхавшийся парень с болотно-зеленой тряпкой в руках.

— Вот, — рыжий протянул мне взятую у парня из рук тряпку, — прикройся. Отведите его к остальным, — обратился он к автоматчикам.

Мне дали время на одевание тряпки, которая оказалась длинной до пят версией пончо, а потом, когда по бокам от меня встали здоровые мужики, положившие с двух сторон свои лапы мне на плечи, а сзади и спереди также встали по автоматчику, меня повели в сторону квадратного здания. Эх, ностальгия.

Этот квадрат, как я понял, оказался смесью клетки для зверей и тюрьмой для Людей. При этом для зверей было выделено немного больше места, но это и не мудрено: живность этой планеты (по крайней мере та, что находилась в загоне) сплошь была громадными существами. Через толстые решетка можно было увидеть и тех шестилапых ящериц, и огромных толстых змей, и больших гиеноподобных животных с массивным прижимистым телом. Хорошо, что я с ними не встретился по пути к горам, а то без оружия у меня было бы не так много шансов с кем-то из них справиться, особенно если бы их было много. С моей способностью я стал бы для них бесконечным запасом пищи.

Как я и предполагал, в просторной, но от того не более комфортной камере находились Люди, спасшиеся с корабля. Не считая пятерых телохранителей и… девушки.

— А ты что здесь делаешь?! — сразу накинулся на меня Костун. — Ты должен был сдохнуть на корабле!

— Как видишь, я живучий, — развел я руками. Меня толкнули в камеру, явно надеясь, что я рухну прям под ноги остальным, но моя координация было не хуже, чем у гимнастов, а потому аборигены лишь расстроено хмыкнули и сплюнули на землю.

— Где Санда?! — дрожащим голосом выкрикнул молодой полицейский, схватившись за то место, где должен был быть пистолет с кобурой.

— Кто?

— Мой напарник! Что ты с ним сделал?

Думаю, ему бы не понравилось, узнай он, что я с ним сделал, хотя я все же сделал ему одолжение, свернув ему шею, а не бросив на растерзание зомби или оставив его дышать газом.

— Я? Я ничего не делал, — сказал я выставляя перед полицейским ладони. — Он в конце передумал и героически погиб, спасая мне жизнь.

— Врешь, тварь! — выкликнул молодой полицейский и даже сделал шаг вперед, но патологическая боязнь всего на свете не дала ему сделать надуманное, и он отступил на несколько шагов назад, повернулся к стене и закрыл лицо руками.

— Думай, что хочешь. А где ваши обалдуи? — обратился я к толстячкам.

— Всех телохранителей убили сразу, как только нас притащили сюда, — ответил второй более потный толстячок, не дав при этом высказаться Костуну. — А потом унесли их куда-то в сторону той сломанной железной штуки. — Он махнула в сторону башни с «ногами».

— А этот как же? — указал я на того, который, по моим представлениям, был телохранителем черноглазого, и который сейчас сидел на корточках — остальные стояли.

— Да какой из него телохранитель? — высокомерно усмехнулся Костун.

Он, как и все остальные толстосумы, вероятно, считал, что чем больше телохранитель, тем он сильнее. Сказал, а потом посмотрел на меня и как-то резко потупился.

— Хорошо быть человеком, согласись, — хриповато отозвался сидящий на корточках. — Никто тебя не воспринимает всерьез, считая замухрышкой и слабаком, а потому и не обращают внимания.

— А ты, значит, не такой?

Он с самого начала показался мне необычным, потому что обычные люди не могут быть телохранителями у таких, как черноглазый.

— Кто знает, у нас всех есть тайны. — И весело улыбнулся.

— С телохранителями понятно, — сменил я тему, — а где девушка?

Толстячки переглянулись и пожали плечами.

— Не было ее с нами, — впервые за все время подала голос лысая тощая старушка. Она, как и ее муженек, резко контрастировали с Костуном и вторым толстяком.