Бессмертный

— Как чьему? — выкатила барышня глаза. — Вашему.

— Ха, — усмехнулся я, — я сам себе начальство.

— Не поняла.

— Что тут не понятного? — Я наконец взглянул на базанившую девушку. А ничего так, подумал я, вроде не выглядит такой уж стервой. Я даже немного присмирел. — Нет у меня начальства и все.

— Но вы же официант, — промямлила она уже не таким уверенным сопрано.

— Кто вам сказал такую глупость?

— Но вы же в черном костюме.

— А может я гот?

— Да готы так не одеваются. — Девушка тоже явно стала спокойнее, и народу, вначале с интересом наблюдавшему за начинающимся скандалом, это наскучило и они повернулись обратно к своим собеседникам.

— А может я интеллигентный гот в дорогом костюме? Почем вам знать, может у меня под одеждой все в татуировках и пирсингах? — Татуировок у меня не было, они как-то не приживались на моем теле. Я был девственно чист, это если говорить о теле: ни рисунков, ни шрамов, ни даже мозолей на ладонях. Иногда из-за этого у меня возникают неловкие ситуации.

— Вот еще — фыркнула девушка. — Мне только не хватало знать, что у вас под одеждой. Мне достаточно и того, что снаружи. — Она демонстративно отвернулась и поморщилась, но меня не проведешь…

— А может как раз этого вам и не хватает? — Я немного подвинул кресло в ее сторону. — Для полного, так сказать, мироощущения.

— Вы так ко всем девушкам клеитесь или только к тем, кому безразличны? — спросила она, хотя в голосе не было ни нотки возмущения.

— Ха-ха-ха… Если я так уж вам не нравлюсь, что же вы продолжаете со мной разговаривать?

— А я и не разговариваю, я спорю. Это две большие разницы, знаете ли!

— Хм, и о чем же вы со мной спорите? — Я слегка наклонил голову и ухмыльнулся.

— Как о чем? — изумилась она, повернувшись ко мне. В глазах у нее горел огонек.

— Ну вот так. О чем? О моей принадлежности к прислуге? Или о внешнем виде готов? А может о том, что у меня под одеждой?

Она вновь отвернулась, но даже за свисавшими с головы длинными черными волосами, прикрывающими лицо, я заметил тень улыбки.

— Так о чем? — снова спросил я.

Она не успела ответить, к ней подошел молодой Человек (так-то для мне все молодые, но по виду ему было лет сорок, что лет на пятнадцать больше, чем ей). Я даже сначала не понял, откуда выполз этот пузан, что для меня не свойственно — я всегда замечаю, что происходит вокруг меня, а тут… отвлекся. Но увидев его, я снова взял себя в руки. Судя по всему, он появился из туалета, хотя, насколько я помню, туда никто после меня не заходил и не выходил. Так вот кто издавал те зловещие звуки рождения Ктулху. Он как-то покровительственно положил свою руку с колбасными пальцами на плечо девушки («А помыл ли он руки?», — промелькнуло у меня.) и противным голоском протянул, обращаясь к даме, но смотря на меня:

— Он к тебе пристает?

— Нет…

— Да, — перебил я девушку. — Пристаю! — Народ вновь навострил уши. — И что?

Толстячок аж оторопел. Он явно не привык к такому к себе отношению. Я это, естественно, понимал.

— Что? Как что? Не понял. Да ты вообще знаешь, кто я? — начал «включать быка» хомячок.

Возле него выросли две глыбы, коих я еще заприметил при входе. Два красномордых (в прямом смысле слова) йофира — раса здоровых быдланов с красной как у вареного рака кожей. Но заметил я их не из-за цвета кожи — на борту было много различных рас всех цветов радуги, — а из-за серой одежды. Только сейчас понял, что серый носили телохранители и им подобные, то есть та же прислуга, только чья-то личная. Я демонстративно их не заметил.

— Знаю! — Я не знал. — А ты знаешь, кто я? — ответил я в такт ему.

— Нет… — отозвался он чуть рассеянно.

— Ну так и не связывайся со мной.

— Да это ты со мной связываешься, шнырь! Пацаны, покажите лоху, где раки свистят.

Последняя фраза показалась мне нелогичной, но его хеллбои все поняли и двинулись на меня.

Они были профи с годами, а то и десятилетиями упорных тренировок за плечами. А я был бессмертным, и за плечами у меня были сотни лет получения звездюлей, и чуть больше их раздачи.

Правый от меня красномордый попытался ударить меня с разгона правой же рукой, довольно быстро для его габаритов, но очень медленно для меня. Уклониться не составило проблем и он, не ожидав отсутствия преграды, начал падать, не сумев вовремя затормозить, но вот левый бугай, который пытался нанести по мне удар, тоже, естественно промахнулся. Промахнулся по мне, но как следует, с того же разгона, как и его брат/друг/коллега, врезал прямо по затылку летящему на землю брату/другу/коллеге, от чего того развернуло прямо в воздухе и он, еще и перевернув стол вместе с зазевавшимися посетителями, отлетел метра на четыре и вырубился. Так-то вырубился он еще в воздухе, но не суть важно. Второго тоже немного занесло, но он удержался на ногах. Ненадолго. Не давая ему времени опомниться, я резко подался к нему, схватил за правую вытянутую руку, потянул за собой, развернулся и резким рывком выкинул двухсоткилограммовую тушу за пределы бара. Она, то есть туша, пролетела метров пять и, проломив хрупкую ограду балкона, влетала в «каплю». Как я и планировал, естественно. Телохранитель не упал с двадцати метров, что, конечно же, его бы не убило, но все равно было бы крайне неприятно, а, попав под воздействие телекинеров, завис в «Водяном облаке», неуклюже барахтаясь. Йофиры могут задерживать дыхание примерно на час, так что не утонет, а служба безопасности все равно скоро отключит телекинеры и мордоворот будет спасен. Все произошло так быстро, что бармен даже не успел выказать свое недовольство по поводу драки в его заведении и попросить выйти наружу. Для него, наверняка, подобный инцидент первый на его памяти.

Я повернулся к боссу этих вояк, ожидая увидеть на его лице страх, удивление или любую другую отрицательную эмоцию, а на лице девушки радость, благодарность, восхищение, в общем, эмоцию положительную. Но все было наоборот. Толстячок широко улыбался, явно в восторге от представления, а вот девушка, все еще сидя на своем (бывшем моем) месте, опустила голову, и даже за вновь упавшими на лицо волосами я разглядел какую-то раздосадованность и недовольство. Непонятно.

— Потрясающе, потрясающе! — захлопал в ладоши босс только что избитых телохранителей, чуть ли не прыгая от свинячьего восторга, что с его внешностью было вдвойне забавно. — Это просто потрясающе! Никогда не видел ничего подобного! Никогда бы не подумал, что один Человек может раскидать моих богатырей, словно слепых щенят.

— Не совсем такая реакция, на какую я рассчитывал, — честно признался я. — Разве тебя не волнует судьба твоих шестерок и особенно твоя собственная?

— Шестерки, они на то и шестерки, чтобы их разменивали — отмахнулся он. — А меня ты не тронешь.

— Это еще почему? — удивился я самоуверенности толстячка.

— Ну, как? Во-первых, я важная рыба. Красномордых ты еще побить можешь, но меня тронуть не посмеешь! — Его уверенность/глупость (нужное подчеркнуть) выходила за все рамки разумного. Я таких встречал не раз, долго они не жили.

— А во-вторых?

— А все. А больше и не надо, — снова усмехнулся он.

— Эй, а кто за это платить будет? — наконец пришел в себя бармен. — Весь бар мне разгромили!

— Запиши на счет Костуна Де Вито Рейнольдса, — ответил толстяк, не оборачиваясь, и обратился ко мне: — Слушай, у меня есть для тебя предложение: становись моим телохранителем! Деньгами не обделю.

Я подошел поближе к толстяку и тихо спросил: — Неужели я похож на того, кому нужны деньги? — После чего резким ударом в нос отправил его в нокаут.