Бессонница

Это был Гамильтон Дэвенпорт, владелец «Последних страничек». Он раскладывал на библиотекарской тележке, которая постоянно стояла перед его магазинчиком, книжки в ярких бумажных обложках. Его старая курительная трубка из стержня кукурузного початка — Ральфу она всегда казалась похожей на дымовую трубу игрушечного пароходика — торчала в углу рта, выпуская маленькие клубы голубого дыма в чистый жаркий воздух. Уинстон Смит, его старый серый кот, сидел на пороге открытой двери магазинчика, обвив хвостом передние лапы. Он смотрел на Ральфа своими равнодушными желтыми глазами, казалось, говорившими: Ты думаешь, ты знаешь, что такое старость, мой друг? А я вот, сидя тут, готов ручаться, что ты ни черта не смыслишь в этом вопросе.

— Слышь, Ральф, — сказал Дэвенпорт, — я звал тебя по меньшей мере трижды.

— Наверное, замечтался, — ответил Ральф, шагнул мимо библиотекарской тележки, перегнулся через порог (Уинстон Смит сохранял свою царственно-равнодушную позу) и взял две газеты, которые покупал каждый день: бостонскую «Глоб» и «Ю-эс-эй тудей». «Дерри ньюс» доставлял ему на дом Пит — мальчишка-рассыльный. Ральф иногда говорил, что одна из трех газет — явно юмористическое приложение и очень помогает расслабиться, только он никак не может определить, какая именно. — Я не очень…

Он осекся, как только в его памяти всплыло лицо Эда Дипно. Это от Эда он слышал тот мерзкий стишок прошлым летом, возле аэропорта, и нет ничего удивительного в том, что ему потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить. Эд Дипно был последним человеком на свете, от которого можно было ожидать подобного.

— Ральфи? — окликнул его Дэвенпорт. — Ты опять вырубился.

Ральф поморгал глазами:

— Ох, прости. Я не очень хорошо сплю в последнее время — вот что я хотел сказать.

— Это погано… Но бывают проблемы и похуже. Ты просто выпей стакан теплого молока и полчасика послушай какую-нибудь спокойную музыку перед тем, как лечь в постель.

Этим летом Ральф уже начал понимать, что у каждого жителя Америки обязательно имеется свое излюбленное средство от бессонницы — что-то вроде магического секрета засыпания, который передается из поколения в поколение, как семейная Библия.

— Хорошо помогает Бах, еще — Бетховен… Да, и Уильям Аккерман неплох. Но главная штука, — Дэвенпорт многозначительно поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть важность того, что сейчас скажет, — ни в коем случае не вставать с кресла эти полчаса. Ни под каким видом. Не подходи к телефону, не играй с собакой, не возись с будильником, не вздумай чистить зубы… Не делай ничего! И потом, когда ляжешь в постель… Бам! Вырубишься, как лампочка!

— А что, если я вдруг почувствую зов естественных потребностей, пока буду сидеть в любимом кресле? — спросил Ральф. — Такие казусы порой случаются очень неожиданно в мои годы.

— Тогда делам прямо в портки, — охотно подсказал Дэвенпорт и расхохотался. Ральф улыбнулся, но улыбка получилась вымученная. Его бессонница быстро теряла какие бы то ни было побочные юмористические оттенки, которые он когда-то мог подмечать. — Прямо в портки! — фыркнул Гам, шлепнул ладонью по тележке и мотнул головой.

Ральф случайно взглянул на кота. Уинстон Смит ответил ему вежливым взглядом, и Ральфу показалось, его спокойные желтые глаза говорят: Да, верно, он дурак, но он — мой дурак.

— Недурно, а? У Гамильтона Дэвенпорта язычок что надо! Делай прямо… — Он еще раз фыркнул, покачал головой и взял две долларовые бумажки, которые протягивал ему Ральф, сунул их в карман короткого красного фартука и вытащил какую-то мелочь для сдачи. — Все верно?

— Конечно. Спасибо, Гам.

— Угу. И кроме шуток, попробуй музыку. Это в самом деле помогает. Убаюкивает мозговые волны или что-то в этом роде.

— Попробую. — Вся чертовщина заключалась в том, что он, вероятно, в самом деле попробует. Как уже пробовал горячую воду с лимоном по рецепту миссис Рапопорт и пользовался советом Шоны Макклур, как прочистить мозги, замедляя дыхание и сосредоточившись на слове «холод» (только Шона произносила его как кхуоооолоооод). Когда пытаешься справиться с медленной, но неумолимой эрозией своего хорошего сна, любое народное средство кажется заслуживающим внимания.

Ральф начал поворачиваться, чтобы уйти, а потом снова обернулся к Дэвенпорту:

— Что это там за плакат на соседней витрине?

Гам Дэвенпорт сморщил нос:

— У Дэна Дальтона? Я стараюсь туда даже и не смотреть. Портит мне аппетит. А что, у него какая-то новая гадость в витрине?

— Мне показалось, что новый — он не такой желтый, как все остальные, и явно не так засижен мухами. Похож на объявление о розыске, только на фотографиях там Сюзан Дэй.

— Сюзан Дэй и розыск… Ну, сукин сын! — Он кинул мрачный и отнюдь не шутливый взгляд на соседний магазинчик.

— Кто она, собственно, такая? Президент Национальной женской лиги или кто-то еще?

— Экс-президент и одна из основательниц «Сестер по оружию». Автор книг «Тень моей матери» и «Лилии долины». Вторая — это исследование об обиженных женщинах и о том, почему многие из них отказываются подавать в суд на мужчин, которые их обидели. За нее она получила Пулитцеровскую премию [12] . Сюзи Дэй на сегодняшний день — одна из трех или четырех самых влиятельных женщин-политиков Америки, и она умеет писать не хуже, чем думать. Этот паяц знает, что одна из ее петиций торчит у меня прямо возле кассы.

12

Престижная литературная премия, присуждаемая в США ежегодно.

— Каких петиций?

— Мы пытаемся завлечь ее сюда, чтобы она выступила у нас, — объяснил Дэвенпорт. — Ты ведь знаешь, что молодчики из «Права на жизнь» пытались взорвать «Женское попечение» на прошлое Рождество, верно?

Ральф осторожно направил свои мысли назад, в черную яму, в которой он жил в конце 1992-го, и сказал:

— Ну, я помню, полицейские поймали какого-то парня на долгосрочной автостоянке с банкой бензина, но я не знал…

— Это был Чарли Пикеринг. Он член одной из группировок «Права на жизнь» под названием «Хлеб насущный», которая устраивает там пикеты и марши протеста, — сказал Дэвенпорт. — И это они его науськали — можешь мне поверить. В этот год они, правда, не возятся с бензином; они пытаются заставить, городской совет изменить местные правила и просто-напросто запретить деятельность «Женского попечения». И они могут этого добиться. Ты же знаешь, Ральф: Дерри — не ахти какое место для либерализма.

— Не ахти, — с вымученной улыбкой кивнул Ральф. — И так было спокон веков. А «Женское попечение» — это клиника абортов, да?

Дэвенпорт кинул на него неодобрительный взгляд.

— Так вопят засранцы вроде него, — сказал он и мотнул головой в сторону «Кому цветок, кому пальто». — Только вместо слова «клиника» они любят говорить «мясорубка». Им плевать на все остальное, чем занимается «Женское попечение».

Ральфу показалось, что Дэвенпорт начал говорить как телевизионный диктор, рекламирующий дешевые кальсоны во время воскресного дневного фильма.