Бессонный патруль (сборник)

«Значит, для них я все-таки Носов… Тогда почему же обыск и сразу арест? Нет, они все знают!»

Казалось, отчаяние миновало, энергия и решительность вернулись к нему.

Он быстро открыл ящик письменного стола и опустил туда руку. Но Гарин опередил его. Одним прыжком подскочил он к столу, схватил за плечи седоголового и с силой отбросил в сторону:

— Бросьте дурить, Хрусталев!.. А, кроме того, я не один. Учтите!

Пряча в карман револьвер, который он вынул из стола директора, майор толкнул входную дверь и указал на площадку. Там стояли два сотрудника.

— Входите! — сказал майор, и Ковалев, а за ним маленький Сагит Бектемиров со свежим шрамом, пересекающим лоб и щеку, переступили порог квартиры.

Через час с четвертью все четверо спустились по лестнице. Хрусталев был совершенно спокоен. Когда открылась дверца зарешеченной черной машины, он глянул на сероватое зимнее небо и перевел взгляд на Гарина:

— Вы еще за это ответите, — сказал он.

Майор промолчал.

* * *

Дежурный по управлению видел, как провели в кабинет майора высокого, седого, хорошо одетого человека, как закрылась за ним дверь и три часа не открывалась.

Майору не хотелось ни о чем говорить, все почти было ясно, да и, кроме того, на его плечах уже лежало новое дело, к расследованию которого вчера приступили. А Хрусталев считал, что его дело только начинается, и милиция в нем вряд ли разберется.

Вначале он все отрицал. Но несколько фактов, сообщенных майором, заставили его сдать кое-какие позиции.

Он рассказал свою биографию, рассказал, что всю жизнь мечтал приносить пользу людям.

— Обществу, — поправил он сам себя и кашлянул.

Майор усмехнулся:

— Обществу? Чего же вы вкупе с Лапиным побросали в реку оружие и переплыли к немцам?

Хрусталев сделал скучное лицо:

— Ошибка молодости… Кроме того, есть указ об амнистии дезертирам. И я полагаю…

— Так вы же перешли к фашистам, служили у них, Хрусталев!..

— Тоже есть закон об амнистии. Пятьдесят пятого года. Указ Верховного Совета… — спокойно заметил человек, сидящий на табурете в углу, лицом к майору. — Я же говорю — вы ответите…

— Ну, что ж… и отвечу… Отвечу, гражданин Хрусталев! — майор поднялся из-за стола, прошелся из угла в угол и опять сел. — Только расскажите, как вы убили Носова Валентина Михайловича, демобилизованного старшего лейтенанта Советской Армии. А?

— Я не убивал… Нет ли у вас закурить?

— Курите и рассказывайте.

— О чем?

— Как вы убили Носова и присвоили себе его документы.

— Я наткнулся на труп в лесу… Это было в Польше. Очевидно, офицера убили бандиты… Я только взял его документы… Я вообще не способен на это, гражданин майор.

— На что не способен?

— На убийство.

— А Лапина кто убил? Кто пошел на убийство женщины… Людмилы Петровны? Тоже не вы?

Хрусталев курил. Он молча затягивался и выпускал дым, закашлялся, так как, действительно, был некурящим. Он курил и думал. А покурив, выбросив в урну окурок, вернулся на свой табурет в углу и сел там, скрестив на груди руки.

Вдруг он взорвался:

— Какая чепуха! Бред сумасшедшего!.. Установлено точно, что женщина, мой бывший секретарь, разбилась в результате аварии. При чем тут второе убийство?

Оба замолчали… Майор сидел и ждал продолжения рассказа задержанного. Но задержанный не собирался раскрывать карты. Что там еще у этого кряжистого мужика в его серой папке, лежащей на толстом настольном стекле? Может, ничего серьезного нет там, все одни предположения, туман и обрывки…

Но майор решительно поднялся из-за стола. Кашлянул, одернул китель (сегодня он был в форме), не очень складно сидящий на плотной фигуре (ничего не поделаешь — годы), и подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату:

— Смотрите!

Дверь открылась. В глубине соседней комнаты, в кресле, преступник увидел женщину. Ее голова забинтована, рука в гипсе. Большие глаза на тонком бледном лице встретились с налитыми ужасом черными глазами седого:

— Она… жива! — лицо Хрусталева посерело.

Он отвернулся и пристальным взглядом встретил иронический взгляд майора. Майор раскрывает шершавую папку. Поверх подшитых документов, поблескивая, лежит финка.

— Та самая, — говорит майор, — которой вы добили Лапина, когда вернулись к нему, после того, как сбросили с откоса машину с женщиной. В этот вечер вы решили расправиться с обоими. Лапин узнал вас, когда по делам вы приезжали в зону, где работали заключенные. Это толкнуло его на побег. Явившись к вам, на завод, он потребовал помощи — одежду, деньги, документы, укрытие. Во время вашего разговора вы увидели в окно кабинета, что на завод идет милиция, то есть я и участковый. Лапин знал, что его ищут. Уйти ему было уже поздно — в коридоре он мог столкнуться с нами. Вы выпустили его через окно… Потом вы его укрыли, достали ему одежду, билет до Москвы. Договорились, что он должен вас ждать около бетонного моста в два часа ночи, так как у вас в этот вечер в доме возлюбленная. Проводив ее, вы подъедете к мосту и возьмете Лапина, подбросите в аэропорт. У вас, действительно, в этот вечер была Людмила Петровна. Она предлагала вам во всем признаться, так как случайно услышала ваш разговор с Лапиным тогда, в кабинете. Вы ей обещали явиться к нам с повинной.

Затем вы повезли ее домой. Но неожиданно свернули к мосту, сбили ожидавшего вас человека. Переехали мост, замедлили ход машины, выпрыгнули и толкнули автомобиль с женщиной под откос… Все было кончено… Оставалось одно: проверить убит ли Лапин. Оказалось, что он еще жив. А вдруг выкарабкается? Из машины вы захватили финский нож. Он попался вам на глаза, быть может, случайно. Несколько дней назад его держала в руках рыжеволосая девчонка, которую вы везли… Она вскрыла банку консервов, потом бросила нож, нож упал под сиденье…

И вот вы увидели его, взяли и выпрыгнули из машины…

Да, Лапин был жив, только тяжело изувечен. Тем лучше, решили вы. Пусть думают, что его убили бандиты, пьяные хулиганы. Удар в спину — и раненый перестал дышать…

Седоголовый все так же пристально смотрел на майора, Только на мгновение покосился он в сторону, туда, где на кресле сидела женщина. Но дверь уже была закрыта, Людмилы Петровны он не увидел.

А когда его увели, Николай Петрович Гарин еще долго сидел в своем кабинете. Курил. Думал. Потом взял со стола авторучку, придвинул к себе папку с делом Хрусталева.

С. АСКИНАДЗЕ

Т. Соколова СЛУЖБА ДНЕМ И НОЧЬЮ…

Дежурный в Михайловском отделении милиции в меру приветлив и строг. Провожает меня в кабинет начальника — капитана Екибаева, которому я сразу же говорю о цели приезда:

— Хотелось бы познакомиться с одним из участковых, с таким, как Анискин. Есть такие у вас?

Капитан смеется, в глазах лукавинки.

— Как Анискин? А что? Если требуется — подберем! — Опять смеется. Наверное, вспоминает фильм.

Часто звонит телефон: то из какой-то автобазы просят провести беседу, то из райисполкома сообщают время заседания комиссии по делам несовершеннолетних, то мать неизвестного Орайтая просит устроить сына на работу. Хамза Екибаевич отвечает почти однообразно:

— Хорошо, постараюсь.

Не удерживаюсь, спрашиваю:

— Вы все просьбы удовлетворяете?

— Стараюсь, — снова улыбается капитан. — Как парню, например, не помочь. Сам таким был.

— Давно в органах?

— Порядком — будто всю жизнь милиционер.