Бесстыдница (Эксгибиционистка)

Всем эта история показалась жутко забавной, и все засмеялись. Никто ее не ругал, не поучал и не наказывал. Мерри успокоилась. Ей вдруг показалось, что все будет очень хорошо. Лимузин доставил их в Манхэттен к их дому. Сэм поднялся вместе с ними и подождал в гостиной, пока Карлотта и Мередит уложат Мерри в постель. Вместо ночной рубашки Мерри достался верх от пижамы Мередита.

Потом Мередит перезвонил Элейн. Он уже звонил ей один раз, когда узнал от Сэма о том, что Мерри находится в Чикаго.

– Алло? Я слушаю, – послышался голос Элейн.

– Элейн? Это Мередит. Она здесь, – сказал он. – С ней все в порядке.

– Слава Богу.

– Да, – сказал он. Потом добавил: – Послушай, Элейн, позволь ей немного пожить со мной. Я так долго ее не видел.

– Не я же в этом виновата, верно?

– Да, конечно. Впрочем, сейчас это неважно.

Мередит одно время пытался видеться с Мерри почаще. Всегда заезжал к ней, когда бывал в Калифорнии, иногда вырывался днем. Но это случалось нерегулярно, и всякий раз Мередит видел, что Мерри расстраивается. И он сам расстраивался, видя ее огорчение. Поэтому вскоре перестал приезжать совсем. Посылал ей подарки на день рождения и на Рождество, отправлял красивые открытки из разных стран, но не видел Мерри уже почти три года.

– Что ж, о каком сроке идет речь? – спросила Элейн.

– Ну, скажем, два месяца.

– Нет, это исключено.

– Ну почему, Элейн? Ведь она и моя дочь!

– Да брось ты! Все это время ты и думать о ней забыл. И вдруг сейчас тебе втемяшилось.

– Я обеспокоен из-за нее. И меня грызет совесть. Хотя, главным образом, я встревожен. Меня волнует, почему она сбежала.

– Мне безразлично, что тебя волнует.

– Хорошо. Ну хотя бы месяц?

– Нет. Да и с какой стати я должна тебе уступать?

– Послушай, но ведь у меня тоже есть права. Я имею право быть с ней две недели в году.

– В июле!

– Элейн, имей совесть!

– Ради тебя? Ха!

Мередит прикрыл трубку рукой.

– Сэм, – сказал он, – у меня ничего не получается. Что делать?

– Позволь мне, – попросил Сэм. Мередит передал ему трубку.

– Алло, миссис Новотны? Говорит Сэмюэль Джаггерс. Вы меня помните?

– Да.

– Я был сегодня в аэропорту и видел встречу мистера Хаусмана с Мерри. И я очень тронут. Сцена была очень трогательная. Они оба так счастливы!

– Меня не волнует Мередит!

– Но она же ваша дочь!

– Я имею в виду не Мерри, а Мередита!

– Прошу прощения. Я вот думаю, можно ли говорить с вами откровенно?

– Конечно.

– Вы никогда не подумывали о том, чтобы передать право попечительства мистеру Хаусману? За компенсацию, конечно.

– Компенсацию?

– За деньги.

– За сколько?

– А какая бы сумма устроила вас, миссис Новотны? – поинтересовался он. А сам тем временем вынул из кармана пиджака карандаш, написал на верхнем листе лежащего рядом с телефонным аппаратом блокнота «50 000 долларов» и поставил вопросительный знак. Потом протянул блокнот Мередиту. Мередит согласно кивнул.

– Одну минутку, – сказала Элейн.

Сэм прикрыл трубку рукой и прошептал:

– Она советуется с Новотны.

– А сколько вы сами можете предложить? – спросила Элейн через некоторое время.

– Двадцать пять тысяч.

Последовало непродолжительное молчание, во время которого Элейн, видимо, снова совещалась с мужем. Потом:

– Я хочу в два раза больше.

– Очень хорошо. Пятьдесят тысяч. Утром к вам придет мистер Уеммик, наш коллега, и принесет все бумаги и чек. Спокойной ночи, миссис Новотны.

– Потрясающе! – выдохнула Карлотта, когда Сэм положил трубку.

– Да, – усмехнулся Сэм. – Теперь я жду ваших указаний. Я могу проинструктировать Уеммика, чтобы он получил ее подписи на всех бумагах, а потом отнес их в суд. Тогда суд передал бы попечительство над Мерри Мередиту на том основании, что Элейн пыталась ее продать. Но можете и заплатить, если хотите.

– Я лучше заплачу, – сказал Мередит.

– Хорошо.

– Мне и так не по себе.

– Из-за чего? – спросила Карлотта.

– Что я выкупаю собственного ребенка за такую сумму. Для Элейн и для ее дрессировщика пятьдесят тысяч – огромные деньги. Для меня же это всего две-три недели работы.

– Без вычета налогов, – подсказал Сэм.

– Пусть так. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, – сказала Карлотта. – Я счастлива, что ты так поступил. Я так этого хотела. Даже сказать не могу.

– Я знаю. Я тоже этого хотел.

– Что ж, значит, все в порядке, – сказал Сэм.

– Спасибо, Сэм. Спасибо, дружище… У меня просто нет слов, чтобы тебя отблагодарить.

– Ничего не нужно говорить, – сказал Сэм. – Я рад, что смог помочь вам.

Сэм ушел. Мередит и Карлотта прошли в гостевую спальню – теперь спальню Мерри – еще раз полюбоваться на девочку. Мерри услышала их шаги, залезла в постель и прикинулась спящей. Им и в голову не пришло, что все это время она подслушивала у двери.

Квартира Мерри очень понравилась. Она, конечно, не знала, что это была старая квартира Карлотты и что Мередит и Карлотта держали ее просто как pied-a-terre, [9] поскольку при замороженной квартплате она обходилась им куда дешевле, чем номер в «Плазе» или в «Сент-Реджисе». Тем более что жили они в Нью-Йорке довольно мало. А вот для Мерри эта квартира стала домом. В первые несколько дней она вообще казалась девочке раем. Совсем рядом Сентрал-парк, напротив Пятая авеню, где расположен огромный супермаркет «Шварц», куда они ходили с Карлоттой покупать игрушки, и еще «Бест», где они покупали такую красивую одежду, и «Румпельмайер», где они пили вкусную шипучку, налюбовавшись перед этим на зверюшек в зоопарке. Мерри не слишком надеялась, что такая жизнь будет продолжаться всегда, но, с другой стороны, она вообще плохо представляла, чего ожидать. Папа каждое утро уходил, а возвращаясь домой, говорил только о встречах и контрактах, о том, что сказал Сэм Джаггерс, или мистер Китман, или мистер Зигель, или еще кто-нибудь. Мерри решила, и небезосновательно, что только такими разговорами ее папа и занимается. Да еще между делом снимается в кино. Правда, про кино он почему-то никогда не рассказывал, И вдруг в один прекрасный день речь зашла о кино. Мередит все-таки собрался сняться в каком-то фильме. Он пришел домой взволнованный и в приподнятом настроении. Сердечко Мерри тоже забилось сильнее. Мередит присел на край ее кровати и объяснил, что он актер и снимается в кино, а Мерри ответила:

9

Временное жилище, пристанище (фр.).

– Да, я знаю, папочка.

– И я должен ездить на съемки – туда, где это кино снимают. Тебе это тоже понятно, да?

– Да, – ответила Мерри, поскольку тут и в самом деле все было понятно. Значит, они все собираются поехать куда-то, где папочка будет сниматься в кино.

– Так вот, сейчас я должен поехать в Африку, потому что кино будут снимать там.

– Да, папочка? – Он, похоже, специально не спешил, чтобы растянуть удовольствие, подумала Мерри.

– И я боюсь, что нам придется пока оставить тебя здесь, – закончил Мередит.

– Как, одну?

Он засмеялся и объяснил, что, конечно, нет, что ее поместят в замечательную школу, где ей очень понравится. А он вернется месяцев через восемь или даже раньше, и они снова увидятся. Мерри разрыдалась. Она лепетала сквозь слезы, что хочет поехать с ним вместе. Она умоляла Мередита взять ее с собой, но он ответил только, что в Африке даже пастеризованного молока не достать.

– Я откажусь от молока, честное слово! Вот увидишь – я вообще к нему больше не притронусь.