Бестиарий

– А где Свин с Чином? – поинтересовался он, заглядывая своим длинным носом в пространство комнат. Свином он, как и многие в нашей панковской тусовке, называл моего брата.

Я рассказал. Молль долго заливался смехом, похожим на кряканье утки. Довольные отсутствием лишних ртов, мы раскатали полпузыря. Полегчало. Даже стало хорошо.

– Ты сам-то куда делся? – с удовольствием поедая колбасу, поинтересовался я.

– Да чего-то ночью домой захотелось, – улыбался Молль, довольный, что вовремя свалил.

– А где, кстати, плоскогубцы с молотком? – вспомнил я.

Он не помнил. Я рассказал, как мы встретили его у парадняка. Молль, потирая лоб, ушел в себя, припоминая. Я развалился на диване, чувствуя, как алкоголь лечебной влагой орошает уже почти умершие, высохшие клеточки моего тела, попадает в самые отдаленные уголки организма, успокаивает и выгоняет боль. Пол-экрана «Рекорда» показывало чьи-то новости, а я слушал и не понимал ничего, ни слова, так хорошо было.

– Вспомнил! – заорал Молль неожиданно.

Я вздрогнул.

– Сид, черт подери, я вчера у вас на крыше спутниковую антенну свинтил! – гордо и радостно сообщил он.

– Молодец. Ну и что? – лениво поинтересовался я, меня клонило в сон, я был пьян.

– Я знаю, кому продать! – и, потирая руки, он побежал к телефону.

Вылезли на крышу. Сняв антенну на одном конце крыши, Молль оттащил ее на другой. Увидев ее, я обалдел: это была тарелка не меньше трех метров диаметром.

– Ну и как мы ее отсюда стащим? – ехидно поинтересовался я.

Молль задумался, почесывая нос.

– Может, сбросим вниз, а потом подберем? – на полном серьезе предложил он.

Я рассмеялся, представив, как с высоты четырнадцати этажей вниз спланирует эта тарелка. Если даже никого не убьет, то шухеру будет достаточно. Молль нахмурился. В конце концов мы ее согнули пополам и завернули в штору из киоска «Союзпечать». В таком виде тарелка напоминала мне лодку-байдарку. С трудом втиснулись в грузовой лифт. На противоположном конце дома у парадняка стоял козелок. Я задрал голову: наверху, на том конце крыши копошились человеческие фигуры. Закинув антенну на плечи, я почувствовал себя спортсменом-байдарочником. Пошатываясь, мы направились к Косте Толстяку, которому и предполагалось сбагрить антенну. Костя жил на первом этаже хрущевки, деля комнату со старой рыжей лайкой по кличке Индус. Полкомнаты у него было завалено всяким электрическим и механическим хламом в полуразобранном виде. Он был из тех парней, которые все время что-то свинчивают и развинчивают, пытаясь скрестить утюг с пылесосом. Толстяк тоже прибалдел от размеров нашего товара и сразу начал ныть, что согнутая она ему вовсе не нужна и что только из уважения к нам может дать нам за «эту бесполезную железку» пол-литра водки. Нас это не устраивало. Развернули для демонстрации товар, для чего пришлось переместиться в подвал – в комнате тарелка не помещалась. Толстяк все цокал языком и причитал, щупая толстыми пальцами место сгиба. Но потом он увидел надпись, на которую я не обратил внимания, и заливисто засмеялся. На тарелке было написано «кабельное телевидение».

– Пойдем ко мне! – позвал нас Толстяк, не переставая смеяться. – Смотрите!

Он включил телевизор. Заиграла ненавязчивая мелодия, а на экране на голубом фоне было написано: «Сегодня ночью с крыши дома 87 по проспекту Просвещения была похищена антенна кабельного телевидения Калининского района! Если кто-то что-либо видел, просьба сообщить по телефону. Вознаграждение гарантировано! Приносим свои извинения за временные неудобства!»

– Ну вы и отморозки! – тряслись от смеха Костины толстые щеки.

«Кажется, очень удачно мы проскочили», – подумал я, вспомнив фигуры на крыше.

– Два литра спирта давай! – вернул разговор в деловое русло Молль.

– Ты знаешь, сколько времени займет отрихтовать ее? – перестал смеяться Толстяк.

– Отрихтуешь! – не сомневался Молль.

– Литр! – отрезал Толстяк.

– И «Момент»! – ткнул пальцем Молль в чуть початый тюбик клея, лежащий на столе.

Толстяк скорчил рожу типа «ну что с вами делать», нехотя отсчитал деньги, вручил «Момент», и мы удалились. Взяв в ларьке пакеты и спирт, добежали до дома. Выпили. Разлили клей по пакетам. Проигрыватель «Юность», пластинка «Транснадежность». «Цветы-ы-ы-ы на огороде», – зашаманил из дребезжащего динамика Петр Мамонов. И запрыгали вокруг меня карлики в красных колпаках по маковому полю, открывая тайные люки землянок моего подсознания. После того как начинаешь отходить от глюков и понимаешь, что химические пары все перекачаны натренированными легкими из подсохшей резинообразной массы в мозг, после безуспешных попыток вытащить из пакета еще чуть-чуть кайфа, наступает тоскливая опустошенность от чего-то ускользнувшего, не до конца понятого. Как будто смотрел захватывающий сон, и вот уже близко самое главное… И тут тебя грубо треплют за плечо! Вот и сидишь пустой, не желая понимать окружающую реальность. А потом начинаешь с надеждой искать, не осталось ли у кого-нибудь волшебного вещества, и если есть, то выпрашиваешь, воруешь или просто нагло отнимаешь. Сколько раз мы дрались из-за этого! Кончилось! Только мы успели пропустить по полстаканчика, в дверь позвонили. Чинарик и брат! Помурыжив, легонько побив, менты их отпустили, пообещав в следующий раз покалечить. Пожурив за приконченный клей, брат угостил нас таблетками, которые они с Чином возле метро выпросили в долг у знакомого барыги. Выпили спирту. Потянуло гулять. Шатаясь и гогоча, вывалились на улицу. Жара стояла в помощь нашему состоянию. Шлялись из угла в угол микрорайона. Иногда к кому-то заходили, что-нибудь выклянчивая. С кем-то дрались, отнимая деньги. Потом разделились, поделив остатки теплого спирта. Брат с Чином прорвались в метро, куда-то в центр. А я потащил пьяного в хлам Молля домой. Кинул его на кровать, выпил чуть-чуть и задремал под очень громкого НОМа – «У меня в черепной коробке тараканы, жуки и пробки. Как-то пробки выпали вниз, по одежде жуки разбрелись!» Разбудил звонок. Звонил телефон. Спотыкаясь, добрел до аппарата.

– Але!

– Здравствуйте. Это Сергей Гребнев? – спросил мужской голос.

– Да.

– Это из медвытрезвителя вас беспокоят. Тут ваш брат находится с другом. Он сказал, что вы можете заплатить штраф за них и забрать их отсюда. Поторопитесь, а то у них тут проблемы сейчас начнутся – больно буйные!

– А где вы находитесь? – Я тут же подтянулся, осознав, что должен выручить брата.

Записывая адрес, совершенно не понимал, где это. Но это было неважно, я был убежден в легкости операции по спасению брата.

– Поторопитесь! – прозвучало на прощание как угроза.

Надо было спешить. Выпил.

– Молль, вставай! Свинью с Чином срочно спасать надо! – орал я ему в ухо.

Бесполезно. Крутил нос. Он лишь только мычал. Единственное, чего я добился, это один полуоткрытый глаз.

– Саша, спирт будешь? – предложил я ласково.

Это подействовало. Глаз открылся полностью, выкатившийся из черепа зрачок грозно уставился на меня.

– Бу-у-у-у! – он попытался сесть.

Я налил. Он выпил, как воду, и открыл второй глаз.

– Молль, надо Свинью из вытрезвителя забрать! – объяснил я причину пробуждения.

– Помоги! – попросил Молль, и я помог ему встать.

На ногах он держался плохо, поэтому мне пришлось взвалить его на себя. На улице было темно. Людей не наблюдалось. На подходах к метро, на углу нашего дома, из темноты выплыли две фигуры.

– Стоять!

Чувствуя наживу, лежащую в карманах шатающихся тел, только и ждущую, чтобы ее оттуда извлекли, к нам приблизились уверенной походкой два мента. Чтоб меня! Один из них был утренний. Он тоже узнал меня, рожу его перекорежило от отвращения.

– Опять ты, сученыш! Куда собрался? – схватил он меня крепко за плечо.

– Понимаете, у меня брат в отрезвитель попал. Надо срочно забрать, мне звонили! – стал объяснять я.

Язык предательски заплетался. Мент несильно ударил меня по голове.

– Ты че, ебанутый! Вас самих туда надо! – Он поперхнулся, он не мог говорить, был слишком взбешен.

– Не, мы нормально, тихонько, на метро.

– Какое метро! Два часа ночи! Иди домой! И это говно с собой тащи! – орал он.

– А может, забрать их? – строго сказал второй мент, приподняв голову Молля за волосы.

– Да ну их на хуй! – брезгливо поморщился первый. – Они уже были у нас с утра.

Тут Молль открыл глаза, оттолкнулся от меня и принял почти вертикальное положение, тряхнул гривой грязных волос и, зарычав, ткнул мента в грудь.

– Ах ты, сука! – удивился второй мент и ударил Молля в лицо.

Одновременно первый зарядил Моллю ногой в живот. Молль хрустнул чем-то, охнул и рухнул.

– Заебали! – сказал второй и двинул мне кулаком в ухо.

– Все, все! Уходим! – взмолился я, пытаясь поднять товарища.