Бестия. Том 2
Шрифт:
Уоррис воздел руки к потолку.
— Мистер Боннатти, если вам что-нибудь нужно, только скажите.
— Пристала ко мне сестрица этого педика. Вынь да положь ей эту ленту: и негатив, и все копии, и никаких отговорок, иначе она отправит тебя трахать кактусы в пустыне. Смекаешь?
Уоррис с серьезным видом кивнул.
— Разумеется, я потребую возмещения убытков.
Энцо захохотал.
— Ага. У тебя губа не дура. Сам поставил эту муру?
— Сам написал сценарий, сам выступил в роли режиссера. «Эта мура» служит очищению нравов, как вам известно.
—
Уоррис схватывал.
— Естественно, за мой счет. Сколько?
— После «Морского ковбоя» у меня нет недостатка в спонсорах.
— Сколько? — взревел Энцо. — Хватит пудрить мне мозги! Выкладывай!
У Уорриса блеснули глаза.
— Я давно хочу поставить легальную картину — сценарий называется «В яблочко!». Уверен: когда вы с ним хорошенько познакомитесь, он вас заинтересует.
Этот разговор состоялся четыре месяца назад. Все это время Уоррис вкалывал, как никогда в жизни. Мысль о том, чтобы поставить фильм-биографию Джино Сантанджело, привела Энцо в восторг. Но он настаивал на кое-каких незначительных переделках. Например, чтобы друг и учитель Джино стал супергероем, а сам Джино превратился в ничтожного уголовника.
Уоррис не возражал. Черт с ним, с Энцо Боннатти! Когда картина будет запущена в производство, он все равно сделает по-своему. Десять лет ждал!
Боннатти оплатил все предварительные расходы и согласился с четырехмиллионной сметой. Уоррис набрал первоклассную труппу и пригласил несколько еще не открытых талантов. Камнем преткновения оказалась главная женская роль. Он старался протолкнуть свою протеже. У Боннатти были другие мысли на этот счет. Уоррис как раз за тем и прибыл в Нью-Йорк, чтобы окончательно обговорить финансовую сторону и утвердить исполнительницу главной женской роли. Медлить нельзя: через десять дней съемки.
Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, Уоррис взял такси. При нем была коробка с роликом — пробами его девушки. Пусть только Энцо ее увидит — мигом отпадут все возражения.
Рут поспешила в супермаркет. На нее оборачивались — она к этому привыкла. Сначала восхищение — прелестная фигурка! — а затем шок, ужас, замешательство. Стоило им разглядеть обезображенное лицо — и конец.
— Эй, милашка! — окликнул ее какой-то парень и смолк, едва она приблизилась.
Много он понимает! Она остановилась возле телефона-автомата и собралась с духом. Дарио Сантанджело крепко спал в ее постели. Сэл думает, они напали на золотую жилу. У Рут было свое мнение на этот счет. Никогда не связывайся с шишками — правило номер один, чтобы выжить. На Сэл иногда находит затмение.
Рут извлекла из кошелька несколько монеток и набрала номер.
— Виктор, — прошептала она в трубку, — ты должен мне помочь…
Днем улица преобразилась. Но Кэрри без труда отыскала мясной рынок и встала в сторонке недалеко от входа, вздрагивая каждый раз, когда кто-нибудь проходил в ярде от нее. Глаза метались
во все стороны. Она присматривалась к лицам, походке, жестам. Кто, черт побери, поджаривает ее на медленном огне? Она убьет мерзавца! Достанет еще один пистолет и пристрелит, как собаку.Она почему-то не ждала автомобиля, поэтому не обратила внимания на белый «эльдорадо», остановившийся у входа на рынок. Не сразу расслышала свое имя. Во второй раз оно дошло до ее сознания, и Кэрри ринулась к машине. Пассажир укрылся за затемненными стеклами.
— Кто вы? — прошипела Кэрри.
Открылась задняя дверца.
— Садись! — приказал тот же голос, который она слышала по телефону. — Скорее, пожалуйста!
Буги проговорил целый час без остановки. И это Буги, которому обычно было лень связать два предложения!
Лаки слушала, не перебивая, его монотонную речь и верила каждому слову. Буги ей никогда не лгал — не было причин. С первых же слов в ней зародилась и все разрасталась тяжелая, холодная ярость, которую было бесполезно сдерживать. Чертова кукла! Буги прав: ее и впрямь держали за дурочку. Чертова затраханная кукла! Очутившись в своей квартире, Лаки отперла ящик письменного стола и достала небольшую жестяную коробку. Ловко скрутила папироску, вдохнула и передала Буги. Снадобье помогло ей обрести душевное равновесие. Как ни странно, вместо того чтобы затуманить, марихуана прочищала ей мозги. Лаки прибегала к ней в исключительных случаях, когда особенно нужно было быть в хорошей форме.
Буги закончил свой рассказ и остановил на ней понимающий взгляд.
— Я должен был тебе это рассказать.
— Безусловно.
Он распрямил худое тело.
— Вот и я так подумал.
Они молча, думая о своем, докурили марихуану.
— Как будешь действовать? — нарушил молчание Буги.
— Как паук «черная вдова». Буду украдкой плести свою паутину — и горе тому, кто встанет на моем пути!
Пятница, 15 июля 1977 г., день
— О, — просиял Джино. — Друг мой, Энцо! Бьюсь об заклад, ты уже и не надеялся, что мы сможем, как прежде, переломить хлеб здесь, у «Риккадди», в окружении верных соратников.
— Джино, друг! Не было дня, чтобы я не мечтал об этом!
— Ну конечно. Как же иначе? Мы же вместе выбились в люди, взяли мир за яйца, во всем помогая друг другу. — Он поднял свой бокал с вином. — У нас возникали разногласия, но ничего такого, что было бы невозможно уладить. Пью за нас, Энцо, — за тебя и за меня! За двух старых боевых коней, которые с честью вышли из всех испытаний!
Они чокнулись и выпили.
— Скажи мне, — как бы между прочим произнес Джино, — что это за дело, в которое ты вложил мои доходы от «Маджириано»?
— А… — Энцо внимательно изучал свои короткие, тупые, наманикюренные ногти. — Хорошо, что ты спросил. Ты свалился как снег на голову… Такой сюрприз! Но я еще не готов… нужно показать тебе бумаги, цифры… Я сделал для тебя большое дело!
— Насколько большое?
— Увидишь. Немного позднее все покажу.