Бестужев-Рюмин

Разгневанный Алексей Петрович распорядился на сей раз круто: он попросил императрицу лишить сына чинов и орденов и сослать его в Свирский Александровский монастырь. Сначала императрица не сочла проступки Андрея Бестужева слишком тяжёлыми, чтобы помещать его в монастырь, но потом вняла просьбам отца, и граф Андрей Алексеевич всё-таки очутился в монастыре. Письмом от 31 января 1766 года Екатерина просила митрополита Новгородского Дмитрия Сеченова «дать повеление архимандриту того монастыря, чтоб он, Бестужева туда приняв, содержал по предписанию отцовскому, под началом до тех пор, доколе нового повеления о свободе его не последует».

Андрей Алексеевич просидел в монастыре до мая 1766 года, а потом был освобождён с предписанием жить «смирно и допропорядочно, где пожелает, кроме своих деревень».Свобода, вероятно, последовала согласно предсмертному указанию отца, тихо скончавшегося 10 апреля того же года. Отец намеревался лишить сына наследства, но не успел. Над имением и недвижимым имуществом бывшего великого канцлера — при жизни он был владельцем нескольких деревень в разных губерниях империи и 4225 крепостных душ, — по просьбе племянников была учреждена опека «за развратною и неистовою жизнью графа Андрея».Половину доходов граф Андрей с имущества отца всё-таки получил, а половина пошла на уплату его долгов. Распоряжаться наследством граф Андрей, однако, не мог, над ним было учреждено попечительство, и попечители выдавали ему на руки по 3 тысячи рублей в год.

Умер граф Андрей в 1768 году бездетным в Ревеле. С ним прекратился род Бестужевых-Рюминых, потому что и у его дяди, Михаила Петровича, детей не было. Как писал историк Бюшинг, «он оставил в 1768 году мир, для которого был бесполезен».

Об обстоятельствах смерти самого великого канцлера или о его похоронах никто из современников воспоминаний не оставил. По всей видимости, он скончался тихо в своём доме и тихо, по-домашнему, был предан земле.

М.М. Щербатов писал о том, как несправедливо Екатерина II обошлась со своим другом, оказавшим ей в своё время бесценные услуги: «…Граф Алексей Петрович Бестужев, спомоществующий ей, когда она была великою княгинею, во всех ея намерениях и претерпевший за неё несчастие, при конце жизни своей всей её поверенности лишился, и после смерти его она его бранила».

ЛИЧНОСТЬ БЕСТУЖЕВА-РЮМИНА

Посол Великобритании при дворе Екатерины II Д. Бэкингхэмшир дал нашему герою такую беспощадную характеристику: «Вначале он обладал довольно живым темпераментом, а благодаря положительному опыту приобрёл общее знакомство с европейскими делами. Хотя он до крайности распутен, бесстыден, лжив и корыстолюбив, однако преобладающей его страстью является стремление передать своё имя потомству. Это побуждает его рисковать в последние дни жизни навлечением на себя новой опалы и тратить остатки своего существования на слабую борьбу с целью приобресть положение, которого он, за физической и умственной дряхлостью занимать не может».

Современный русский историк Е. Анисимов пишет: «Нет сомнений— канцлер был продажен, брал взятки ото всех держав, но, тем не менее, держался раз и навсегда принятой ещё при Петре Великом дипломатической доктрины— ориентироваться в политике на те государства, с которыми у России общие долговременные имперские интересы».

Сокрушительно-негативную характеристику даёт Бестужеву-Рюмину Валишевский: «В России в политике Бестужева усмотрели в качестве руководящей нити национальную идею, глубокое понимание истинных интересов и естественных судеб страны. Вышеприведенные факты достаточно ярко показывают шаткость этого тезиса… Бестужев имел за собой то преимущество, что был или казался русским в ту минуту, когда естественная реакция вооружала народные чувства против иностранцев; кроме того, у него не было ни серьёзного соперника, ни преемника… Цинически развратный, корыстный под покровом невозмутимого и безукоризненного внешнего достоинства, он не приобрёл личной благосклонности Елизаветы, но зато завоевал симпатии среды, где под ярлыком национализма снисходительный режим поощрял развитие некоторых пороков, и в нынешнее время считающихся национальными, тогда как они являются лишь историческим пережитком совокупности чуждых русскому духу влияний».

Поляк К. Валишевский не одинок в своём негативном отношении к А.П. Бестужеву-Рюмину. Русские историки и эксперты тоже относились к великому канцлеру довольно негативно. Со скрытой неприязнью относился к нему и всегда тактичный и осторожный в выводах С.М. Соловьёв. Современный русский историк Н.И. Павленко тоже считает Бестужева-Рюмина личностью «весьма сомнительных нравственных качеств».И.В. Курукин называет его «опытным и волевым интриганом и карьеристом».Впрочем, князь М.М. Щербатов, наряду с негативными, наделяет нашего героя и позитивными качествами: «Человек умной, через долгую привычку искусный в политических делах, любитель государственной пользы, но пронырлив, зол и мстителен, сластолюбив, роскошен и собственно имеющий страсть к пьянству».

Как мы уже убедились из предыдущего изложения, личность А.П. Бестужева-Рюмина была довольно противоречивой. Это не был целостный и монолитный характер, а натура, подверженная настроениям, раздираемая страстями и не всегда руководимая высокими идеалами. Возможно, он не нуждался бы вовсе в нашей защите, если бы на описаниях его личности не было бы всего того наносного и ложного, что накопилось за годы после его смерти. Не претендуя на истину в последней инстанции, мы только попытаемся высказать здесь к этому своё отношение и взглянуть на него с расстояния в 250 лет.

Современник великого канцлера Манштейн характеризовал его как человека «ума разборчивого», весьма образованного, опытного в государственных делах, чрезвычайно трудолюбивого, гордого, хитрого, мстительного, неблагодарного и невоздержанного в жизни. Думается, он был ближе всех, кто знал Бестужева, к истине.

Нам кажется, что для такого рода суждения главную роль играет вопрос: можно ли человека, имеющего личностные недостатки, считать выдающимся, если он сослужил своей стране и народу большую и полезную службу? Крупный историк Н.Г. Устрялов, не углубляясь в вопросы морали и этики, на этот вопрос отвечает положительно. Он рассматривает Бестужева-Рюмина исключительно как государственного деятеля и даёт его деятельности весьма лестную оценку. Он говорит, что Бестужев-Рюмин с искусством управлял внешней политикой России: «Бестужев, соединяя с подробным знанием всего хода политики смелость, решительность и зрелое искусство дипломата, думал, что для России настало, наконец, время занять в системе европейских держав почётное место… и доставил своей государыне славу первого деятельного участия в делах европейских».

Эти слова известного русского историка и поныне не потеряли свою актуальность: России до сих пор отказывают в равноправном участии в европейских делах. Историк между тем напоминает нам, что «Бестужев поставил Россию в такое положение, что западные венценосцы с величайшим старанием, наперебой друг перед другом, искали дружбы Елизаветы».

И далее: «Слава улучшений в устройстве внутреннем принадлежит наиболее Шуваловым… честь искусных действий на поприще дипломатии— Бестужеву-Рюмину».

В то же время, характеризуя графа М.И. Воронцова, сменившего Бестужева на посту канцлера, Николай Герасимович пишет: «Уступая предшественнику в образовании и искусстве дипломатическом, он превосходил его честностью и благородством характера».Если вспомнить, как предательски по отношению к своей стране вёл себя вице-канцлер Воронцов, передавая прусскому послу накануне Семилетней войны важные секретные сведения, и если вспомнить характеристику, данную Воронцову Екатериной II выше («Лицемер, не имеющий себе подобных»), поневоле возникает вопрос: в чём же Михаил Илларионович был честнее и благороднее Алексея Петровича? Нет, тут с Николаем Герасимовичем согласиться нам трудно.

Казимир Валишевский, давший нашему герою в основном негативную оценку, вместе с тем тоже нехотя, признавал: «Он, безусловно, не был лишён некоторых личных дарований, из тех, что приносят счастье большинству авантюристов; он действовал с помощью тонкой хитрости и грубого нахальства, невозмутимого спокойствия и безошибочного инстинкта внешнего декорума, соединяя их с величавостью, которую он сумел сохранить в самых унизительных положениях, и которым он вводил в заблуждение не только Елизавету, но и всю Европу. Он властным тоном требовал субсидий России и принимал взятки с таким видом, будто оказывал этим великую честь».