Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга вторая

Глава 17

Левая рука повисла плетью и болталась, как не моя, шашка с лязгом упала на брусчатку. Я даже не могу прижать руку к себе, чтобы её случайно не отрубили. Ещё немного и я выдохнусь. Продолжая отступать, я пытался хоть как-то дотянуться шашкой до противника, но ничего не получалось.

На лице у засранца появилась ехидная улыбочка. Он уже приготовился праздновать победу. Я собрал волю в кулак и мне удалось засунуть левую руку в карман, чтобы не болталась. Настало время доставать туз из рукава, хотя никакой уверенности, что сработает. Противник уже расслабился, атаковал с меньшим напором, ждал, когда я сломаюсь морально.

Отбиваясь от ударов катан, я сосредоточился на его шее. Телепатия, телекинез, не такие, как у всех? Ну попробуем. Я уже чувствовал, где у него пульсирует сонная артерия. Ну, голубушка, по-другому надо работать, зачем ты всё это через себя пропускаешь? Давай останавливай!

Довольную ухмылку с его лица как ветром сдуло. Убийца отшатнулся назад, бросил один меч и схватился за шею. Его рука начала светиться голубым. Ага, подлечиться вздумал? Артерию я держал на контроле. Вот теперь можно резко отпустить. Кровь, которую я заставил сбиться в комочки (ну да, да, тромбы), под напором ударила в мозг.

Лицо воина перекосило, он схватился обеими руками за шею. Да не там ты хвастаешься, придурок! Там уже поздно. Всю оставшуюся силу я влил в шашку и сделал резкий выпад. Продвинутая энергетическая броня не справилась, острие клинка пробило ребро и вошло в сердце.

Крутой маг-воин упал на колени и через пару секунд завалился на бок. У меня даже не было сил выдернуть из него шашку. Сам растянулся на мокрой примятой траве рядом с ним. Все тело словно свело судорогой, дорогущий стейк из элитного ресторана настойчиво просился на свежий воздух, и я не стал ему мешать. Когда этот гад испустил дух, я почувствовал дикий прилив, но даже не было сил поднять руку и посмотреть на браслет.

Освободив желудок я уставился в звёздное небо. Оказывается, облака уже разбежались и небо было абсолютно чистое. На фоне Млечного пути появилось лицо Андрея.

— Живой? — прохрипел он.

— Вроде да. Помоги встать.

— Лежи пока, сейчас ребята подойдут, помогут дотащить тебя до машины. Вон стоят возле кустов, харчами хвалятся. Слушай, Паш, ну их на хрен этих монстров, давай лучше магов мочить, мы так быстрее до высших доберёмся.

— Ступень что ли взяли? — спросил я, едва ворочая языком.

— Ага. Мне что-то рука твоя не нравится.

— И мне. Потом разберёмся, надо валить отсюда поскорее.

— Кать собери его ножички по поляне, — сказал Андрей, — а мы с Антохой самого героя к машине потащим.

— Ножны в кустах, не забудьте, — пробормотал я.

Всё плыло перед глазами, надо срочно медитировать. Я закрыл глаза и полностью сосредоточился на потоках энергии, особенно на тех, что витали рядом. Чувствовал, как меня подняли с газона и потащили. Слышал их испуганные голоса, особенно сильно встревожилась Кэт, Андрей её успокаивал. Я не обращал на всё это внимания, занимался восстановлением левой руки, но, несмотря на все мои усилия и маскимальную сосредоточенность, почти ничего не смог сделать.

Когда ещё Андрей так аккуратно будет вести машину? Надо запомнить этот момент. Когда я наконец открыл глаза, перед носом появилась рука Антона с веером энергетических батончиков. Самое время, молодец, бро. Я один за другим отправлял их в рот, стараясь тщательно пережёвывать. Выглянул в окно, мы неторопливо катились по кольцевой.

— А куда это мы едем? — поинтересовался я.

— Как куда? — удивился Андрей, — к Войно-Ясенецкому естественно.

— Нахрена?

— Блин, Паша, тебе руку спасать не надо?

— Да уже нормально всё. Ну почти.

Я вытянул перед собой левую пятерню. Владеть рукой я уже могу, но цвет у неё всё ещё был не очень и чувствительность вернулась не полностью.

— Ладно, уговорил, поехали.

— То-то же, — кивнул Андрей и свернул с кольцевой, как раз наш поворот на Рублёво-Успенское шоссе.

Вспомнил про браслет и уставился на табло, где рядом с надписью «А 1» была заполненная больше, чем наполовину шкала. Очень даже неплохо. На левом рукаве зияла брешь с опаленными краями. А вот это печально, как я объясню порчу дорогостоящего костюма? Или признаться, что на меня было покушение? Не факт, что мне это чем-нибудь поможет. И даже посоветоваться не с кем.

Юрий Алексеевич обрадовался нашему появлению, но потом увидел мою руку и нахмурился. Ничего не говоря он махнул рукой, чтобы я следовал за ним. Ребят Клавдия Тимофеевна повела в гостиную.

Мы вошли в кабинет, где в прошлый раз лечили Антона. Целитель велел мне раздеться по пояс и лечь на стол, я молча выполнил его указания. Рана на плече была неглубокой, края обугленные, мне так и не удалось с ней ничего сделать. Хорошо хоть не кровоточит. Кожа на всей руке была бледная с сиреневым оттенком, который ближе к ране становился сочно фиолетовым.

— Это не просто магическое воздействие, — ученый покачал головой. — Здесь ещё и сильный яд, который убивает медленно, но верно. Я уже встречался с этим раньше, думал, что рецепт его изготовления забыт, оказывается нет. «Сиреневая смерть» была одним из главных козырей и гордостью гильдии убийц противников монархии. Считалось, что их давно истребили и тайна изготовления этого зелья погибла вместе с ними.

— Так если это всё исчезло больше сотни лет назад, то как вы могли столкнуться с ядом в своей практике?

— Была лет тридцать назад в Москве банда залётных, которые нашли схрон в полуразрушенном особняке под Владимиром. Приехали сюда с дерзкими эпичными планами по смене власти. Их хватило ненадолго. Интересно, откуда на этот раз эта гадость взялась?

Юрий Алексеевич склонился над раной и поднёс к ней раскрытую ладонь. Появилось голубое свечение и по руке разлилась жгучая боль, почти как во время боя. Я застонал, потом стиснул зубы и закрыл глаза. Очень хотелось самому направить туда потоки энергии, но только стоило начать, как доктор сказал прекратить и расслабиться.

Несколько минут показались мне вечностью, потом боль начала стихать и по руке волнами стало распространяться приятное тепло и лёгкий зуд, затем появилась прохлада.

— А вот теперь можешь продолжить сам, — сказал Войно-Ясенецкий хрипловатым голосом и плюхнулся на стоящий у стены стул.

Я открыл глаза и с удивлением заметил, как он побледнел, на лбу выступила испарина. Он достал платок из кармана пиджака и вытер лицо. Походу старик выложился по полной. Я покосился на руку, цвет кожи был почти нормальным, но вокруг свежего рубца оставался бледно-сиреневый оттенок.