«Бесы» вчера и сегодня

Что понимал Достоевский под русской самобытностью – вопрос сложный. Отчасти он изложен в его романе «Бесы» в идеях Шатова и Кириллова.

В советском⁶ литературоведении, на мой взгляд, сложилось не совсем верное представление о том, как современники писателя воспринимали его роман «Бесы». Этой теме посвящена третья глава дипломной работы. Здесь я цитирую письма и высказывания крупнейших представителей общественности во время и после публикации романа. По этим отзывам можно сделать вывод, что часть современников не воспринимала роман «Бесы» как памфлет на всё русское революционное движение, а видела в нём лишь отражение определенных сторон жизни общества.

Тем не менее, современная писателю критика действительно отнеслась к его роману в основном отрицательно. Анализируя это явление, необходимо учитывать две важные детали. Во-первых, в те годы, как я поняла, читая газетные рецензии, было модно бранить всё подряд. Не было такой крупной литературной новинки, которую не обругали бы газеты по любому поводу, называя известных писателей «литературными малярами», цепляя им другие нелестные «титулы». Во-вторых, что примечательно, Достоевского за роман больше бранила либерально-буржуазная и реакционная критика, чем демократическая. Ни редактор журнала «Отечественные записки» – писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, ни издатель «Современника» Н. А. Некрасов, никто из других крупнейших представителей демократической журналистики не выступил с осуждением автора «Бесов» и его героев. Литературный критик, народник Н. К. Михайловский писал о романе довольно сдержанно и отметил наряду с недостатками немало достоинств.

В резко отрицательном тоне, доходящем до грубости, выступил против «Бесов» лишь единомышленник Сергея Нечаева Пётр Ткачёв. Анализу причин такого выступления будет также посвящена часть третьей главы.

Что касается либерально-буржуазной и реакционной публики, то её отрицательное отношение к роману объясняется тем, что она увидела в нём критику писателем всего общества, виновного, по его мнению, своим несовершенством в появлении нечаевщины. Она увидела, в первую очередь, сатиру на себя, на свой строй и обвинила Достоевского в клевете, – нет, не на отдельных доморощенных бунтарей, – а на всё общество. Больше всего от реакционных оценщиков литературы досталось героям романа Шатову и Кириллову. Непонимание, а скорее нежелание понимать их идеи, – привело к тому, что не столько нечаевцев, сколько именно их отнесли к разряду помешанных, а их идеи – к бредовым.

В этой третьей главе затронуты темы, которые почти не рассматривались в советском литературоведении. Тут я подробно анализирую статьи популярных литераторов и критиков того времени, которые формировали отношение к роману читающей публики: В. П. Буренина, В. Г. Авсеенко, С. Т. Герцо-Виноградского. Их отзывам о романе отведено даже более места, чем высказываниям Ткачёва и Михайловского, так как труды последних подробно изучались многими советскими литераторами, они также проанализированы в комментариях к «Бесам» (Ф. М. Достоевский, ПСС, т. 12). В то же время мы рассмотрим идеологическую позицию всех упомянутых критиков, чтобы лучше понять, с каких позиций они подходили к роману.

Особое внимание в главе уделено популярному литературному критику, поэту, драматургу последней трети XIX и первой трети следующего – XX столетия В. П. Буренину, который посвятил много работ творчеству Ф. М. Достоевского. Его уважал и ценил и сам писатель. На мой взгляд статьи Буренина наиболее полно и объективно отражают отношение к роману в литературных и общественных кругах того времени. На примере этого автора мы имеем возможность также проследить, как изменилось отношение самого рецензента к великому писателю и его роману в период первой русской революции и после неё.

В процессе работы над третьей главой были использованы газетные и журнальные материалы 1871–1873 годов, работы К. Маркса и Ф. Энгельса о П. Ткачёве и М. Бакунине и В. Ленина о Н. Михайловском («Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов?», «Народники о Михайловском» и др.).

Кульбиты, которые проделывала критика романа «Бесы» на протяжении полутораста лет с момента его публикации – поражают. От восхваления и восхищения – к резкому порицанию, критике, которая порой перекидывалась на отрицание всего творчества Достоевского. И это происходило не раз. Пожалуй, в мире нет более ни одного литературного произведения, которое за сто пятьдесят лет пережило столь же бурные перемены в отношении к себе – от любви до ненависти – в зависимости от государственного устройства, обстоятельств, состояния общества. И самое любопытное, такие перемены в своём мировоззрении и творчестве переживали порой одни и те же литераторы-критики, которым довелось дожить до перемен в обществе. В четвёртой главе будут представлены эти переменчивые мнения литераторов о романе в XX веке.

Объём работы не позволил мне подробно рассмотреть эволюцию отношения к роману «Бесы» советских авторов. Уделю внимание лишь нескольким периодам, когда вокруг этого произведения вспыхивали своеобразные «бури». Это время постановки «Бесов» на сцене МХТа после революционного подъёма 1907 и 1913 годов. А также попытки реабилитации нечаевщины в советские времена, и в связи с этим появление резких отрицательных отзывов о романе. Приведу также несколько отзывов о «Бесах», сделанных литературоведами во времена от так называемой «оттепели» – до периода создания моего труда в 1978 году.

В процессе работы над главой были использованы газетные рецензии 1907–1913 годов, а также научные труды выдающихся исследователей творчества Ф. М. Достоевского – И. Л. Волгина, Б. Л. Сучкова, Г. Н. Поспелова и др.

Глава I Нечаевщина и её место в русском освободительном движении

Чтобы глубже понять чувства и переживания Ф. М. Достоевского, его недовольство и выпады против современного ему протестного движения, называемого то народным, то русским, а в советские времена – непременно революционным, необходимо, прежде всего, хорошо представлять себе это движение, его ведущих представителей, их цели и задачи.

С середины 60-х годов XIX века в России наступила полоса глухой реакции. Выдающийся революционер и теоретик утопического социализма Николай Григорьевич Чернышевский был сослан на каторгу, большинство учителей революционно настроенной молодёжи томились в застенках или погибли, герценский «Колокол» уже не имел прежнего влияния на молодёжь, а в 1867 году и вообще перестал издаваться на русском языке. «В центре политической борьбы оказались фигуры типа Николая Ишутина, Дмитрия Каракозова или даже Нечаева»1, которые без тени сомнения именовали себя революционерами. Фигуры, которые в той или иной мере обнаруживают явное отклонение в сторону анархизма, террора, полного разрушения всего сущего.

Ишутин Николай Андреевич

(1840–1879) – революционер, сторонник террора, основатель общества «Организация» и его тайного ядра «Ад». После покушения 4 апреля 1866 г. на императора Александра II членом «Организации» Д. Каракозовым, был арестован и сошёл с ума в Шлиссельбургской крепости

Достоевского часто упрекают в том, что он «изображал идеологию передовой революционной демократии в искажённом виде»², что, якобы, сближал «теорию» героев своих романов Раскольникова или Верховенского с теорией Чернышевского, Герцена. Это не совсем справедливо. Не Достоевский «сближал» эти теории, а прототипы его героев для увеличения своего авторитета приписывали к своим собственным идеям известные имена. Так часто поступал Сергей Нечаев. Например, при публикации своей статьи «Главные основы будущего общественного строя», где им была создана примитивная схема казарменного коммунизма, он сделал фантастическое примечание: «Подробное теоретическое развитие наших главных положений желающие найдут в изданной нами статье «Манифест Коммунистической партии»³. Так же поступали ишутинцы, видевшие свой идеал в Рахметове Чернышевского и бравшие из идей теоретика только те мысли, которые импонировали им. Достоевский, как говорится, лишь констатировал факты.

Кто такие ишутинцы? В 60-х годах XIX века в антигосударственном движении России широко известным стало тайное общество «Организация», созданное в 1863 году в Москве Николаем Ишутиным (1840– 1879 гг.). Его членов стали называть ишутинцы.

Внутри общества с 1866 года должна была действовать строго законспирированная группа «Ад», неизвестная остальной части «Организации». Чтобы не вызвать подозрений, члены «Ада» должны были сделаться пьяницами, развратниками, им нужно было находиться во всех городах и губерниях, знать о настроении народа. Лиц, которыми крестьяне были недовольны, члены «Ада» могли убивать или отравлять, а затем в прокламациях рассказывать о причинах убийства. В обязанности членов «Ада» входила также слежка за деятельностью всех членов общества и, в случае отклонения кого-то из «товарищей» от пути, который центр считал правильным, допускалась возможность наказания непослушного смертью.