Бетанкур

Ланц считал, что Бетанкур, как механик и гидравлик, не может в полной мере оценить глубину и талант математика. Это заявление вывело Бетанкура из себя. Он в грубой форме ответил, что директор школы Корпуса инженеров дорог, каналов и портов может оценить любого преподавателя куда лучше, чем рядовой профессор. Досталось от Бетанкура и Пеньяльверу — его Ланц пытался привлечь на свою сторону.

Однако через несколько недель инцидент между Бетанкуром и Ланцем был исчерпан. Бетанкур не допустил в школу новых преподавателей, выбранных Ланцем, но согласился принять на работу в качестве профессоров математики трёх недавних выпускников школы. Ими стали Антонио Гутьеррес, Хоакин Монастерио и Хосе Азас. Первый из них был старшим и самым талантливым выпускником школы. Бетанкур знал его с тех пор, когда тот ещё учился в Королевском учебном заведении Святого Исидора и уже тогда обнаружил незаурядные способности в математике и физике. Затем Антонио в составе группы студентов, под руководством Бетанкура, стажировался во Франции. Он даже посещал занятия в Политехническом институте в Париже. После окончания Мадридской школы Корпуса инженеров дорог, каналов и портов был назначен ассистентом кафедры математики, а в 1805 году, в отсутствие Ланца, даже заведовал кафедрой.

Гутьеррес был протеже Бетанкура, Монастерио и Азас — Хосе-Мария де Ланца. В школе Корпуса инженеров дорог, каналов и портов образовались две группы, постоянно конфликтовавшие между собой. Бетанкур настаивал, чтобы на первом курсе математику преподавал не Хосе Азас, а Антонио Гутьеррес. А Хосе-Мария де Ланц стоял на своём и, будучи заведующим кафедрой математики, не позволял Антонио Гутьерресу вести занятия на первом курсе.

Из числа учащихся первого выпуска Бетанкур оставил на преподавательской работе в школе Корпуса инженеров дорог, каналов и портов Рафаэля Бауса, двоюродного брата Бартоломе Суреды, также уроженца Балеарских островов.

Историческая справка

В 1801 году родной брат Наполеона Люсьен, находившийся в Мадриде в качестве официального посланника Франции, подписал соглашение с Карлом IV о войне с Португалией. Испанцы должны были начать военные действия с помощью пятнадцати тысяч французских солдат, прибывших на Пиренейский полуостров. В историю эта война вошла под названием Апельсиновой. Дело в том у что, одержав ряд незначительных побед, испано-французская армия начала украшать свои кокарды ветками апельсиновых деревьев с белыми цветами. Это растение, имеющее сладкие плоды и сегодня хорошо известное каждому, в Португалию оно попало из Китая только в XV веке, однако успешно прижилось на Пиренейском полуострове и даже стало одним из его символов.

Несмотря на успешные военные действия Испании, курс песеты стремительно снижался. Жизнь дорожала. При этом южные провинции, и в первую очередь Андалусию, охватила эпидемия желтой лихорадки. Эту болезнь испанцы завезли в Европу из Южной Америки в конце XVI века.

Газеты в Мадриде постоянно писали, что испанский флот несёт ощутимые потери по обе стороны Пиренейского полуострова, как в Атлантике, так и в Средиземном море. Поэтому неудивительно, что заключённый 25 марта 1802 года в Амьене мирный договор между Францией, Испанией, Батавской республикой (название нидерландской Республики Соединенных провинций во время её завоевания Францией между 1795 и 1806 годами) с одной стороны и Англией— с другой обрадовал Бетанкура. Это позволило испанскому правительству высвободить некоторые финансы и направить их на расширение школы Корпуса инженеров дорог, каналов и портов.

СИТУАЦИЯ ВОКРУГ КОРПУСА ИНЖЕНЕРОВ ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ ИСПАНИИ

Первый выпуск школы Бетанкура состоялся в 1804 году. Все выпускники были включены в состав Корпуса инженеров путей сообщения, получив соответствующие своим знаниям степени.

Через два года, 26 июля 1806 года, вышел королевский указ о том, что выпускники Корпуса инженеров путей сообщения после окончания школы будут получать звания адъюнктов первой, второй и третьей степеней с жалованьем девять тысяч реалов в год. Например, в должностные обязанности адъюнкта третьей степени входило поддержание участка дороги длиной в двадцать лиг в надлежащем состоянии.

Главной задачей Корпуса инженеров путей сообщения была подготовка такого количества специалистов, чтобы они уже в ближайшем будущем смогли контролировать все главные дороги Испании.

Адъюнкты третьей степени, хорошо зарекомендовавшие себя, переводились во вторую степень, с жалованьем двенадцать тысяч реалов. Адъюнктам второй степени уже доверяли строительство мостов, каналов, плотин, ведение геодезических измерений… Адъюнкты первой степени имели жалованье в пятнадцать тысяч реалов и могли проводить самостоятельно любые работы.

Однако политическая ситуация в Испании не могла не сказаться на работе Корпуса инженеров путей сообщения. Амьенский мир оказался недолговечным. Через год война разгорелась с новой силой. Карл IV вынужден был подчиниться союзническому договору с Францией и выступить на её стороне. При этом испанский король всячески доказывал Наполеону, что его страна не в состоянии поддержать французского императора военной силой. После долгих переговоров Бонапарт наконец согласился вместо военной помощи принять денежную компенсацию — ежемесячную выплату в размере 6 миллионов ливров.

Всё это не могло не отразиться на финансировании Корпуса инженеров путей сообщения — сметы строительных работ были урезаны в несколько раз. Только что наладивший работу корпус вместе со всей страной переживал большие финансовые трудности. Понимая, что денежные потоки королевства проходят через руки Мануэля Годоя, Бетанкур попытался улучшить с ним отношения. И случай такой представился.

ТРЕЩИНА МЕЖДУ ГОДОЕМ И БЕТАНКУРОМ

На территории обширного поместья Сото-де-Рома, принадлежавшего королевскому фавориту, необходимо было провести гидравлические работы по укреплению берега реки Хениль. Бетанкур поручил ответственное задание одному из своих лучших учеников — Рафаэлю Баусе. Чтобы избежать будущих наводнений и обезопасить территорию усадьбы, Бауса выполнил земляные работы, построил мост через реку и был крайне удивлён, узнав, что управляющий имением написал Годою письмо, где обвинил его в завышении сметы строительных работ. Ведь смета расходов на укрепление береговой линии была составлена задолго до начала работ.

Бетанкур встал на сторону своего ученика, что привело в неописуемую ярость королевского фаворита. Всей Испании было хорошо известно, какую жадность испытывал этот человек к денежным знакам. Трещина, образовавшаяся между Годоем и Бетанкуром после этого случая, с каждым годом только увеличивалась.

Мануэль Годой, или Мануэлито (так ласково его называл король), передал работы в усадьбе Сото-де-Рома военным инженерам, с большим недоверием относившимся к выпускникам Мадридской школы дорог, каналов и портов.

История со скандалом плохо повлияла на репутацию всего Корпуса инженеров путей сообщения, а о выпускниках Мадридской школы дорог, каналов и портов при королевском дворе заговорили с явным пренебрежением.

«Дон Августин де Бетанкур и дон Мануэль Годой были диаметрально противоположными идиосинкразиями,— писал в своей книге Себастьян Падрон Акоста, — Бетанкур, сдержанный, бесхитростный, чуждый мошенничеству, увлечённый только наукой; Годой, напротив, интриган и сладострастник, предатель не только своего короля, но и родины, заботящийся исключительно о собственном преуспевании и эфемерной славе, поэтому они должны были столкнуться между собой».

В 1835 году граф Торено сообщил в своих записках о Мануэле Годое следующее: «Столь скоро протежировал он людей учёных и уважаемых, сколь унижал их». И это была чистая правда. Однако свободный дух Бетанкура никогда не позволял всесильному временщику унижать себя. Бетанкур вращался в высоких аристократических кругах и знал себе цену. По словам исследователя науки и техники Дмитрия Никольского, «он был близок с Карлосом Хосе Гутьерресом де лос Риос-и-Сармьенто, графом де Фернан Нуньесом и герцогом де Монтельяно, сыном знаменитого испанского дипломата, оказавшего неоценимую поддержку молодому учёному в годы его учебы во Франции. Дружил с французского периода с молодым Франсиско де Валенсия-и-Аранда, графом де Кае а Валенсия. Но особо тесная, интимная дружба связывала его с одним из первых грандов королевства, доном Педро Алькантара де Толедо-и-Сальм-Сальм, носящим титул герцога Инфантадо,— аристократом, входившим в число двенадцати самых знатных вельмож, ведших свой род от вестготских королей, имеющих привилегии надеть шляпу раньше, чем ответить королю, и говорить друг другу ты».