Беверли-Хиллз

– Могу я предложить вам бокал шампанского, мадам? – спросил он, преждевременно откупорив бутылку. Стекло покрылось изморозью, но Каролин могла разглядеть ясно и марку, и год производства.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

Официант обошел стол и обратился к Роберту:

– А вам, сэр?

– Нет, спасибо, Клаус. Я думаю, что на сегодня достаточно. О да, Клаус, поблагодарите от меня месье Боске, не сочтите за труд. Скажите ему, что он на этот раз превзошел себя.

– Разумеется, сэр. Приятного вам вечера, сэр. И вам, мадам.

– Кстати, могу ли я попросить вас, Клаус, уходя, оставить дверь в сад открытой. Здесь что-то стало жарковато, а я не выношу кондиционированный воздух. Я сам ее закрою попозже.

– Конечно, сэр.

Клаус удалился. Они остались вдвоем.

– Ужин был великолепен, Роберт.

– Твое присутствие украшало этот вечер, Каролин.

– Не перейти ли нам к камину? – Она не просила, а настаивала.

Роберт тотчас встал.

– Разумеется, Каролин.

Сейф был скрыт за картиной. Луч фонарика высветил его. Рука в перчатке коснулась миниатюрного замка и начала поворачивать диск с ловкостью, достигаемой большой практикой. Одновременно пальцы левой руки нащупали утолщение в бронзовой поверхности сейфа – контакты двух проводков, ведущих к двум микрофонам, и разъединила их. Оставшаяся часть операции заняла всего лишь несколько мгновений. Щелчок, второй, третий… и дверца отворилась.

Свет вспыхнул внутри сейфа и отразился множеством лучей от кварцевого кристалла, спрятанного в нем. Там еще был конверт, к которому и потянулась рука пришельца.

На протяжении всего ужина Роберт играл с нею, как опытный музыкант на своем инструменте. Он наблюдал, как жар его обаяния растапливает свинячьи мозги и сало этой туши, а сам, как и рассчитывал, оставался невозмутимым. Но, оказавшись рядом с ней на софе, подогреваемый всполохами живого огня в камине, Роберт помимо своей воли ощутил готовность обратиться с нею в один сплав.

Каролин не пошевелилась, когда он придвинулся к ней, только обратила к нему свои влажные губы, словно цветок поворачивается к солнцу.

– Ты всегда была так хороша, как сейчас? – задал он вопрос давно отработанным сексуальным шепотом и зажег в ответ искорки в ее бездонных глазах.

Другого ответа и не требовалось, лишь только дальнейшие действия. Рука Роберта обхватила могучую спину гостьи, и головы мужчины и женщины склонились, сблизились, приготовившись к взаимной ласке.

Каролин почувствовала, что тает, как лишенный тени снежный сугроб на солнце. Она ждала этого момента, но не рассчитывала, что ее воля ослабеет и подчинится его воле в решающий миг. Она, как ей казалось, возбуждала Роберта, чтобы потом восторжествовать над ним, но и возбуждалась сама. Какова будет концовка этой встречи? Теперь она уже сминала в комок и отбрасывала прочь расписанные буквально по минутам свои прежние планы. Будь что будет! Как-нибудь она выберется!

Одно мгновение они еще держались, как бы разделенные преградой. В следующее уже воссоединились.

Ее рот сомкнулся с его ртом, а его пальцы впились в теплую кожу. Мужские и женские клеточки их тел проснулись и затеяли игру, гормоны взыграли, дыхание участилось, но слилось в единый ритм. Для того чтобы совершить любовный акт, нужно было только освободиться от мешающей одежды. Сделали они это с легкостью юной влюбленной пары и впились друг в друга, изгибаясь и катаясь по софе, восхищенные тем, что обнажились и им стало доступно все – ее упругие полушария грудей и ягодиц и его мужское напряженное естество.

Паула спешила, пробираясь по дорожке, вдоль мокрых после обильного дождя жасминовых кустов. Охраняя от падающих с веток капель, она бережно несла под мышкой папку с чертежами. Инстинктивно она все-таки пыталась не припадать на больную ногу, помня, как Роберт безжалостно и с отвращением отнесся к ее физическому недостатку.

Она не хотела бы больше встречаться с ним, но Уинти настоял, что эту папку надо доставить ему немедленно. Паула уже приготовила речь, которую произнесет:

– Простите, что доставляю вам беспокойство, но мистер Тауэр пожелал, чтобы вы просмотрели эти документы до нашей утренней встречи.

Паула никак не могла взять в толк, зачем Уинти понадобилось отправлять именно ее к Хартфорду после того случая на «черном» балу Ливингстона. Может быть, он вынашивал какие-то планы, своеобразные и причудливые, как все то, что он задумывал и творил, или попросту забыл об отвращении, с каким Хартфорд вдруг стал относиться к Пауле, узнав о ее физическом недостатке.

Так или иначе Паула согласилась, или была вынуждена согласиться, вновь предстать перед очами Роберта, вручить ему папку и дождаться личной его оценки, а не отписки от секретаря, и причем незамедлительно.

Она добралась до входной двери и обнаружила, что та распахнута настежь. Она почему-то не подумала, что ей надо нажать кнопку звонка, а вошла в бунгало, не объявляя о своем прибытии.

Пол, устланный мягким ковром, поглощал звук ее шагов. Где мог находиться обитатель бунгало?

На ходу она размышляла, подобно всем рядовым его поклонницам, о том, что мог делать в эту минуту их кумир. Читать очередной сценарий или смотреть новости по телевизору? Или отхлебывать виски со льдом, тоскуя в одиночестве?

Какие-то звуки нарушали тишину, царившую в бунгало, и Паула навострила уши. Звуки были невнятными, и она, не сообразив, что они означают, чуть замедлила шаг.

Она ощущала некоторое беспокойство от вторжения без приглашения в жилище чужого человека, но поручение Тауэра было недвусмысленным и имело цель как можно скорее получить отзыв клиента. Она здесь по делу, по очень важному делу, и это извиняло ее в любом случае. Паула приблизилась к двери комнаты, нажала и слегка повернула дверную ручку. Дверь легко распахнулась.

Зрелище, которое открылось ей, заставило ее остолбенеть. Два обнаженных тела, сомкнутых, словно в борьбе, а губы, слитые в страстном, похотливом, даже не поцелуе, а в незнакомой Пауле странной ласке. Она – самка – была громадна и бела – кожей и волосами, разметавшимися по узорчатой обивке софы. Она, казалось, пожирала влажным своим ртом заключенного в объятия ее мускулистых рук самца. Но Роберту Хартфорду, истощенному после недавнего бурного оргазма, такая пытка не причиняла боли, а доставляла, наоборот, наслаждение.

Паулу словно приковало к месту. Ее тошнило, хотелось убежать, но от этой живой картины она не могла оторваться. Грозовые тучи, порожденные дикой ревностью, переполняли ее. Она безрассудно бросилась в отчаянную атаку. Будь она в нормальном состоянии, то никогда не решилась бы так поступить.

– Поберегись, Роберт! Губы, которые ты целуешь, блуждали неизвестно где!

Он повернулся к ней. Рот, влажный от мерзкой слюны Каролин, открылся в изумлении.

– Какого черта…

– Запирай дверь, когда вздумал трахаться. Или тебе нужны зрители?