Бей или Беги, ведьма! Дитя магии

"Хозяйка!" — пришло знакомое от дома. Я улыбнулась сквозь выступившие слезы, но вдруг голова начала кружиться. Я ощущала себя так, будто я наполнена забродившим киселем. Будто по моим венам струится не кровь, а что-то тягучее, густое, застойное.

"Хозяйка, быстрее! Ты хотела строить, помнишь?"

Дальше все пошло абсолютно интуитивно. Я присела, подобрав полы длинной ночной сорочки, и приложила ладонь к полу, прикрыв глаза. Сила сначала неохотно, но начала проникать и впитываться в доски, излучая свечение, как от лампы. Сначала тусклое, а затем все ярче и ярче. И чем легче вливалась Сила в Дом, тем легче это было, и тем ярче становилось свечение. Оно начало искриться мириадами звездочек расползаясь по полу, а после и разлетаясь по воздуху вокруг меня, постепенно заполняя кабинет. Это было прекрасно!

Я вспомнила наброски чертежей школы, которые мы с Каем обсуждали еще до Самайна и сосредоточилась на них, предварительно представив хороший укрепленный туннель от библиотеки в ту сторону, где будет располагаться школа. Освещение, пару ответвлений и несколько пустых пока помещений на случай, если придется пережидать опасность.

Когда перед моим мысленным взором уже стояли стены будущей школы, окутанные строительными лесами, через которые угадывался купол обсерватории — о, дааа, я почувствовала как сам Дом вливает силу вместе со мной, черпая ее из воздуха и самой земли вокруг. Так, совместными усилиями, мы закончили полностью каркас нашей магической школы. Стены, крыша, степени и даже несколько плиточек перед ними — на большее я уже не рискнула замахиваться, постепенно сведя поток Силы на нет. На последок только влила немного в сам Дом, в качестве благодарности. С портрета на меня смотрела улыбающаяся безмолвная девушка.

— Спасибо, — проговорила я, поднимаясь. Оказывается, я стояла уже на коленях, которые изрядно болели — сколько же времени прошло? Я оглянулась и увидела в окне почти светлое небо.

Глава 40

С утра слуги первыми увидели новое строение и зашептались, стараясь, впрочем, сдерживаться при гостях. Те ходили, улавливая то тут, то там шепотки и смешки, недоумевая, что происходит, пока не приехал Астар и просто напросто не поймал одного из слуг за шкирку, за что тут же получил от Дома стулом по ногам. Паренька испуганного демон отпустил, но тот успел предложить ему взглянуть на задний двор. Что Астар и сделал.

Мне повезло, что матери Михаила не было, ее вызвали в больницу. Но хватило и Миланы. Ведьма причитала и охала, суетясь вокруг меня и заламывая руки, пока я объясняла что, как, почему и зачем. Пришлось даже напомнить ей, что она вообще-то научный сотрудник и разве не интересно ей узнать, как я это сделала. На что она кинулась было расспрашивать, но тут же спохватилась и попеняла мне, мол, как я могла подумать, что жизнь и здоровье подруги ей важнее каких-то там экспериментов.

Михаил сжимал спинку стула так, что тот начал трещать, на что Дом моргнул пару раз светом, предупреждая вандала. Когда страсти поутихли, я попросила его подняться со мной наверх под ревнивыми взглядами демона. В своей гостиной села на диванчик и спросила:

— Злишься?

— Нет, если только немного. На себя. Мне страшно.

— Страшно?

Он посмотрел мне в глаза:

— Как ты думаешь, что я чувствую к тебе?

— Нне… не знаю, — пролепетала я в ответ.

— Сказать, что я люблю тебя, значит, ничего не сказать. Это больше всего, что есть на свете. Ты вдруг стала важнее работы, семьи, меня самого. Целого мира. Я чуть не поседел еще больше, когда ты металась в агонии, пока твоя же собственная Сила сжигала тебя изнутри, а я не мог ничего сделать. Понимаешь, ничего! А все мои усилия не приносили должного результата. — Он помолчал, сел рядом. — Это страшно, когда дорогой тебе человек умирает рядом, а ты, обладающий властью и могуществом, которому позавидовали бы многие, абсолютно бессилен. И практически все, что ты можешь, только держать за руку и звать, пытаясь пробудить, отнять тебя у самой себя. Это немыслимо. Я теперь понял, почему Владимир с женой носятся с Каем как с яйцом.

Мой мужчина сидел передо мной такой растерянный, растерзанный переживаниями обо мне, что мне стало одновременно и больно, и радостно. Кинулась к нему, обняла так крепко как только смогла, чтобы забрать у него эту тревогу, чтобы он улыбался и был счастлив.

— Ведь все хорошо! Все уже позади. Я в порядке.

Он посмотрел на меня, но потом лишь вздохнув бережно, но крепко обнял в ответ.

— Но ведь хорошо получилось?

— Хорошо, — устало выдохнул он.

*

Постепенно жизнь вошла в мирное степенное русло, где я много училась, параллельно собирала информацию по своему прадеду, чем он интересовался, куда ездил, с кем общался. Мы пытались найти ритуалы, которые он использовал, и нам необходимы были источники знаний.

Так же я осваивала простейшую магию с Миланой и еще парой ведьм, с которыми она меня познакомила. У меня сложилось впечатление, что все ведьмы по натуре очень сложные, какие-то многокомпонентные. Могут быть упертыми, но одновременно и гибкими. Будут до конца стоять на своем, но, когда аргументов не останется, легко признают свою правоту и на место громким возгласам придет миролюбивая улыбка. Те же вампиры, для сравнения, гораздо более прямые в этом плане. Говорят меньше, но ведут свою линию. Даже Мирра могла легко сорваться и затараторить, как испанка, а в следующую минуту была спокойной и вдумчивой, тихой, словно айсберг, неспешно дрейфующий в океане.

Вынужденные гости разъехались, каждый занимался своими делами, даже Михаил мог вырваться ко мне не каждый день. На министра было совершено очередное покушение. Никто не пострадал, но Миша считал, что это было сделано для отвода глаз. Вот только они не могли понять от чего.

Мать Михаила также бывала редко из-за своей занятости, но каждый ее визит я воспринимала все с большей радостью. Меня тянуло к ней, как к мотылька к источнику света. Отчасти потому, что женщина чем-то неуловимо напоминала мне бабушку. Она очень любила всех своих пациентов. От мала до велика, со всеми их пороками, привычками и недостатками. Всегда старалась помочь и поддержать. При этом могла быть абсолютно бескомпромиссной. В чем я убедилась в конце ноября.

Есть такое выражение "на том свете отоспимся". Так вот, это абсолютно не про меня. По крайней мере, меня точно достанут и оттуда, ибо…

*

Однажды утром я любовалась садом со стороны ворот из окон Дома. Выпал и плотно укрыл землю белый пушистый снег, уже не первый, скорее всего не растает теперь. Он лежал белоснежным чистым покрывалом, окутывал ветви деревьев, посверкивал в редких лучах, едва пробивающихся сквозь плотные серые облака. Господство снега, слуги Зимы.

Я медленно скользила взглядом по этому снежному великолепию, когда мое внимание привлекло движение снега в одном месте на земле между заснеженными яблонями. Только что была ровная гладь белого холста и вот, образовалась небольшая лунка. Снег ссыпался в нее кусками, образуя неровный край. Я замерла, ожидая появления какой-нибудь зверюшки, по аналогии с кротом. Припозднившийся крот, нежелающий впадать в спячку. В городе это уже в порядке вещей, то лоси гуляют, то кабаны к помойкам выходят. После постройки тоннеля и цокольного этажа школы, у нас тут зверюшки бегали, которые под землей прячутся.

Лунка между тем, превращалась в ямку. Многовато для крота.

— "Дом?"

— "Хозяйка?"

— "А кто у нас в саду землю роет?". Была еще надежда на игрища адских гончих.

Минута тишины.

— "Красиво, но… Неправильно… Ищет… Голод… ТРЕВОГА!"

Сирена взревела одновременно с обращением дома. Я отскочила от мгновенно ставшего темной стальной плитой окна, уронив чашку с кофе на ковер. Та покатилась, изливая свое содержимое на светлую шерсть. А я услышала стук в окно, как будто деревянную острую палку кинули и она, ударившись о внезапную преграду отскочила и… зашипела рассерженной гадюкой. Огляделась. По всему коридору окна были задраены, как люки в подводной лодке.

Дом перевел себя в режим боевой готовности.

— "Доложи!" — за время нашего общения, он уже привык к тому, что во время нештатных ситуаций я перехожу на вот такое короткое и обезличенное общение, неосознанно копируя своего начальника по УгРо.

— "Растение гибрид, жизнь, разум", — так же коротко отрапортовал Дом, и добавил, — "знакомое…"

И такая гневная волна вдруг окатила меня, Дом слегка задрожал, напомнив, что весь он — единый организм с волей и чувствами. Картинки посыпались, сменяя одна другую.