Бейкер-стрит и окрестности

Когда Шерлок Холмс удалился от дел, частный сыск принял уже вполне современные формы. Чего стоило ведущее детективное агентство Джона Баркли, располагавшееся на Стрэнде, 380! Оно имело штат детективов, среди которых были как мужчины, так и женщины. В перечень услуг входили тайная слежка, расследования, сбор информации, представление свидетельств на суде, бракоразводные процессы и т. д. Но основной костяк частных сыщиков по-прежнему составляли выходившие на пенсию инспекторы Скотланд-Ярда. После пенсионной реформы 1890 года у офицеров, раненных во время исполнения служебных обязанностей, или чье здоровье ослабело на службе, появилась возможность досрочно выйти в отставку с улучшенной пенсией, и многие пользовались этой возможностью. В отставке, будучи еще вполне деятельными людьми, они продолжали заниматься тем, что умели, только уже частным образом. Среди частных детективов были такие известные полицейские офицеры, как Абберлин и Рид, охотившиеся в свое время на Джека Потрошителя, Джон Конкуэст из Скотланд-Ярда и однофамилец нашего Холмса Фредерик Холмс из полиции Сити. Главный враг ирландских террористов в 1883–1893 годах старший инспектор Джон Литтлчайлд, руководитель Секретного отдела (впоследствии Особого отдела) Департамента уголовных расследований Скотланд-Ярда, тоже был на пенсии успешным частным детективом. Именно доказательствам, собранным частным сыщиком Литтлчайлдом, был обязан своим тюремным заключением Оскар Уайльд.

В роли частных агентов бывшие полицейские действовали теми же методами, что и на службе: опросы свидетелей, собственные осведомители, часто шантаж и подкуп. Они не могли предложить ничего нового своим коллегам, продолжавшим служить в полиции. Среди частных сыщиков, не имевших полицейского опыта, тоже мало было тех, кто мог предложить что-то новое. Та же слежка, осведомители и шантаж. Тем более что среди них часто попадались люди с уголовным прошлым. Например, детектив Легран, нанятый Уайтчеплским комитетом бдительности и газетой «Ивнинг Ньюс» для поисков Джека Потрошителя в 1888 году, в действительности являлся недавно выпущенным из каторжной тюрьмы преступником, шантажистом, содержателем борделей и, не исключено, самим Потрошителем. Поэтому Шерлок Холмс с его совершенно новым подходом к расследованию был настоящей находкой для Скотланд-Ярда. Не случайно в Египте в начале XX в. знакомство с рассказами Конана Дойла входило в обязательную программу обучения следователей по уголовным делам.

Инспектор Джон Литтлчайлд при выходе в отставку. Рисунок из газеты «Penny Illustrated Paper». 1893

С другой стороны, надо иметь в виду, что целью полиции было не столько раскрыть преступление — нераскрытые преступления были редки, а в случае серьезных преступлений против собственности — чрезвычайно редки, сколько передать виновного в руки правосудия. В 1902 году вышедший в отставку директор Депратамента уголовных расследований, помощник комиссара сэр Роберт Андерсон, возглавлявший сыск в течение двенадцати лет детективной карьеры Холмса, написал статью «Шерлок Холмс с точки зрения Скотланд-Ярда». В ней он выразил оценку Великого детектива с точки зрения полиции. «Существует большое различие между работой ответственного полицейского, делом которого является отдача преступников под суд, — писал сэр Роберт, — и работой „частного детектива“, который должен просто установить факты и раскрыть кажущиеся тайны… Кроме того, вовсе не в обнаружении преступника состоит самая большая трудность полицейской работы, а в обнаружении улик для его обвинения».

Детектив-консультант Шерлок Холмс и его полицейские коллеги детектив-инспекторы Грегсон и Лестрейд. Иллюстрация к повести «Этюд в Багровых тонах» в альманахе «Beeton's Christmas Annual». 1887

Различие между полицейскими детективами и Холмсом Андерсон видел не только в целях расследования, но часто и в незаконных методах, которыми действовал последний.

«При первом нашем знакомстве с ним в „Этюде в багровых тонах“, — продолжал сэр Роберт, — он заявляет о своем презрении к Солнечной системе, и нас не должно удивлять его безразличие к тонкостям английского законодательства. Так, нам говорят, что Джефферсон Хоуп „предстал перед магистратами в течение недели“. В „Человеке с рассеченной губой“ полиция на Боу-стрит „замяла дело“, очевидно, без вмешательства магистрата вообще. А в „Знаке четырех“ заключительная сцена напоминает нам одну из диккенсовских историй. Джонатан Смолл сидит вчетвером с нашими двумя друзьями и офицером с Боу-стрит, под чьим арестом он находится, в квартире на Бейкер-стрит, которую мы так хорошо знаем; и, устроившись в уютном кресле, со стаканом в руке, проводит приятный час, рассказывая историю своих преступлений. Так это еще увенчано позволением доктору Уотсону унести главную улику, ларец с сокровищами, в котором, как предполагается, находятся драгоценности бесценной стоимости. Он везет его в кэбе в дом своей невесты и в ее присутствии взламывает ларец кочергой!»

Частный детектив Шерлок Холмс за работой. Рисунок Сидни Паджета к рассказу «Тайна Боскомской долины». Журнал «The Strand Magazine». 1891

«Но даже эти удивительные дела затмеваются подвигами по части покрытия уголовных преступлений нашим героем. Некоторые из нас поступали так, но не без опаски и только в маловажных вопросах. Шерлок Холмс же демонстрирует свое откровенное презрение к закону, действуя таким образом по отношению к уголовным преступлениям исключительной серьезности, как в „Голубом карбункуле“ и „Берилловой диадеме“. А в „Тайне Боскомской долины“ он чрезвычайно долго покрывает убийцу, хотя в преступлении обвинен невинный человек».

Полиция

К моменту прибытия Шерлока Холмса в Лондон структура британской полиции уже оформилась и оставалась практически неизменной, за исключением тех подразделений, которые можно отнести к специальным службам, а не к обычной линейной (униформированной) или к уголовной полиции. Существовали две независимые полицейские силы, делившие контроль над городом: полиция Сити, созданная актом парламента от 1836 года, чья юрисдикция распространялась на площадь в одну квадратную милю в центре Лондона, и Столичная полиция (Metropolitan Police), которая с 1829 г. обеспечивала порядок в остальной части британской столицы. Полицию Сити финансировали, соответственно, Корпорации Сити, а Столичную — Министерство внутренних дел.

Полицейские во времена Шерлока Холмса были одеты в синий (светлее, чем современный темно-синий) мундир с восемью пуговицами, который появился в 1864 г., сменив прежний фрачный мундир. В 1897 году дополнительно был введен облегченный летний (его носили с мая по сентябрь) синий сержевый мундир с пятью пуговицами и с двумя нагрудными карманами. Чтобы избежать обвинений в шпионаже и провокаторстве, полицейским предписывалось носить мундир также и вне службы, даже дома. А для отличия полисмена на дежурстве от тех, кто в данное время не исполнял служебных обязанностей, первые носили на запястье специальную нарукавную повязку с вертикальными бело-синими полосами: констебли на левой руке, а сержанты — на правой. Полицейские Сити имели точно такую же повязку, но полосы на ней были белыми и красными. При стирке белые полосы приобретали розоватый оттенок, и даже обильное использование мела перед парадами не могло скрыть их подлинный цвет. В 1870 г. строгость в отношении обязательного ношения мундира во всякое время ослабла, но дежурную повязку носили вплоть до 1968 г. Одновременно младшим чинам Столичной полиции, констеблям и сержантам, позволялось носить усы и бороду такой длины, чтобы они не закрывали личный номер на воротнике мундира.

Личный номер (непременно с буквой дивизиона, в полиции Сити желтый, а в Столичной — белый) во времена Шерлока Холмса у констеблей был трехзначный, у сержантов — двузначный. Двузначные номера для сержантов были введены в 1860-х, и это нововведение привело к отмене ношения сержантами нарукавной повязки на правом запястье: с этих пор она носилась всеми только на левой руке. Однако еще долго память об этой отличительной черте сохранялась в традиции констеблей теребить правый рукав, когда надо было предупредить товарища о приближении проверяющего сержанта. Полицейские сержанты с 1864 г. также носили на рукаве шевроны, указывающие на ранг (класс).

Прежний шлем с «петушиным гребнем», носившийся Столичной полицией с 1863 г., в 1870 г. заменили на шлем прусского образца. Он был более округлый и имел более милитаристский вид, а кроме того, был лишен характерного гребня, придававшего ему сходство с римским шлемом. Вместо гребня на самой макушке шлема крепилась черненая металлическая розетка. Снаружи пробковый каркас шлема был покрыт чехлом-шестиклинкой из тяжелого сукна-мельтона, а изнутри — зеленым вощеным материалом вроде искусственной кожи. Около 1875 г. прежняя кокарда в виде венка, обвивающего подвязку со словами «Столичная полиция» и номером офицера, была заменена новой, в форме брауншвейгской восьмиконечной звезды с короной наверху. Шедшая по кругу подвязка с надписью «Столичная полиция» осталась, в центре обозначался номер владельца шлема и буква полицейского дивизиона, к которому тот принадлежал. Инспекторы носили на парадных шлемах такую же звезду, но без номера, а только с буквой дивизиона. Во время обычного дежурства им полагалось вместо шлема форменное кепи. Полиция Сити продолжала носить старый «гребенчатый» шлем, а вместо брауншвейгской звезды — герб Лондонского Сити.

На дежурстве каждый констебль имел при себе стандартный набор принадлежностей для выполнения своего полицейского долга: короткую 40-сантиметровую дубинку, наручники, трещотку или свисток, а также масляный фонарь «бычий глаз» с линзой, при помощи которой можно было устанавливать ближний либо дальний свет, либо вовсе перекрывать его особой шторкой — о таких фонарях уже говорилось в главе об освещении.

Дубинки во времена Холмса делались ротанговые, до января 1887 г. их носили на ремне в особой кобуре, в дальнейшем для дубинок на штанах пришивался специальный карман. Полицейские фонари не гасились все дежурство и разогревались так сильно, что в ненастные холодные дни констебли использовали их как грелки и даже умудрялись кипятить на них чай. Фонари обжигали пальцы и пачкали масляными пятнами униформу. По утрам лица многих полицейских были покрыты сажей, которую трудно было смыть. Однако эти фонари оставались в ходу вплоть до 1920-х. Полицейские металлические свистки в Столичной полиции появились в 1884 г., до этого полиция в Лондоне использовала трещотки. Они представляли собой деревянную ручку с закрепленной на ее оси дубовой рамкой. При вращении рамки одна или две металлические пластины, закрепленные одним концом на раме, задевали за собачку, издавая при этом громкий звук. Трещоткой можно было подать другим констеблям сигнал о помощи и даже напугать скопище социалистов, имитируя звук копыт скачущей на их разгон конной полиции. В 1883 г. опытным путем было выяснено, что звук свистка слышен на расстоянии вдвое большем, чем звук трещотки, и это решило ее судьбу. Производство свистков было поручено компании «Дж. Хадсон и Ко», и к 1887 г. они полностью вытеснили трещотку. В полиции Сити тоже отказались от трещотки, но окончательно это произошло на два года позже, чем у коллег из Столичной полиции. Еще одной обязательной, но никогда не используемой на дежурстве принадлежностью полицейского снаряжения были сабли. Полицейские сабли образца 1871 г. были разработаны на основе военно-морской абордажной сабли (cutlass); констебли обучались владеть ими, но хранилось это холодное оружие всегда в участке в кабинете дежурного инспектора. С 1898 г., после ряда нападений на констеблей и убийства констебля Болдуина, их вооружили также револьверами системы Уэбли, причем каждый мог выбрать, брать в патруль оружие или нет.

Сигнальная полицейская трещотка. Трещотки были заменены свистками в 1884 году

Все полицейские силы Столичной полиции (Metropolitan Police) находились под управлением главного комиссара, который, действуя под непосредственным началом министра внутренних дел, отвечал за всю полицейскую систему Столичного полицейского округа (15 миль в окружности от Чаринг-Кросса, исключая Сити). Главных комиссаров на веку Холмса было четыре: подполковник сэр Эдмунд Хендерсон (1869–86), бывший руководитель иерусалимских раскопок полковник сэр Чарльз Уоррен (1886–88), Джеймс Монро (1888–90), однорукий полковник сэр Эдуард Бредфорд, потерявший руку в Индии в пасти тигрицы (1890–1903), и сэр Эдуард Хенри (1903–18). Под руководством главного комиссара находились три помощника комиссара, двое из которых занимались общеполицейскими вопросами, а третий отвечал за Департамент уголовных расследований.