Без берегов
Шрифт:
– Сын? Мальчик? Александр? Радостно улыбается Сергей.
– Нет. Не сын. Не Александр. Дочь. Шурочка. Девочка родилась, крепенькая, здоровенькая.
– Как? Как это дочь? А где же сын? Где Александр?
– Вы еще молодые, наверно сын будет следующий. У вас еще все впереди. Вся жизнь впереди. Она похлопала Сергея по плечу и вышла на улицу.
Сергей сильно расстроился, рухнула его долгожданная мечта. Он ничего не понимал, почему дочь, он ведь так мечтал и хотел сына. А ведь она была так близко. В недоумении он ушел в сарай, лег на сеновал и плакал, теперь уже от потери. Он даже не хотел смотреть на свою дочь, так и лежал там, как его не уговаривали его родные. Только утром он вернулся в дом и посмотрел на девочку. Все восхищались ее красотой. Она от
Девочка подрастала. По селу пошел слух, что как это так может быть, чтобы у такого страшного Сергея и рябой некрасивой Машки, родилась такая красивая дочь. Все родные в ней души не чаяли. Сергей полюбил ее, это милое, чудное создание.
– Феколушка. Ты далеко собираешься?
– Схожу к Маничке с подарками. Навещу любимую внучку. Соскучилась я уже по девочкам.
Когда женщина подошла к дому молодых, она увидела, что на крыше их дома сидит огромный, черный ворон. Сердце у женщины защемило от боли. Она остановилась, начала подбирать камушки с земли, кидала их вверх, хотела согнать ворона с их крыши. Но он совсем не собирался покидать свое пристанище, только зло, недовольно каркал на нее, широко раскрывая свой клюв, махал огромными крыльями и сверкал своими огромными черными глазами.
Женщина никому не стала говорить об этом, чтобы не волновать родных. Через некоторое время все стали замечать, что Шурочка стала вялой, сонной. Она начала быстро худеть и умерла в 1,5 годика. С кладбища все шли молча, плакали и вздыхали. Сергей потерял интерес к жизни. Он взял бутылку самогона и ушел в сарай. В селе стали говорить, что девочку сглазили за ее красоту.
В доме воцарилась тишина, не было привычного смеха и крика. И только через неделю, когда мама Сергея сказала ему о том, что Маша снова беременная, Сергей вылез из сарая и вошел в дом. Он снова стал радоваться жизни и ждать нового ребенка. Теперь он уже так не ждал сына, теперь он понял, дочка – это тоже большая радость.
таисия
Весной в семье Плуговых родилась девочка, ее назвали в честь бабушки Сергея. Она не была похожа на Шурочку, она была похожа на свою маму, Машеньку. Но тоже была красавица. В селе уже не стали удивляться и стали привыкать, что у Сергея и Маши снова родилась красивая дочь. Они уже так не восхищались и так не реагировали, как на Шурочку, но тоже любовались ее красотой.
Тася была очень жизнерадостной, скорее независимой девочкой. Она была улыбчивая и озорная. Когда она вылезла из пеленок и начала ползать по полу, она была всегда сразу и везде, ее было много. Она быстро ползала по всему дому, брала в руки все, что видела и играла всем. Стучала по полу, кричала, пела, смеялась, ее нельзя было остановить или поймать. Все говорили, что это не девочка, это скорее всего пацан, хулиган, эта девочка не видит берегов, что она своей смертью не умрет, столько в ней было энергии.
А когда она на ходу засыпала там же, где только что бегала, под скамейкой, под столом, в углу или посреди избы, на половицах, то была похожа на ангела. А когда она ложилась калачиком, то была похожа на кошечку или маленький комочек счастья. Она спала с улыбкой и просыпалась с улыбкой, уже тут же что-то лепетала или мурлыкала себе под нос песенку.
Она никогда не плакала, даже когда падала на голый деревянный пол гремя своими косточками, даже когда ударялась головой или телом, когда натыкалась на какие-то предметы, она потирала больное место ладошкой и закатывалась заразительным смехом. Она никогда не капризничала, всех любила и обнимала. Все ее так сильно любили, переживали, когда она затихала, все бегали искали ее по дому, за ней было трудно уследить.
Она была такая активная, словно проживала назло кому-то сразу две жизни, свою и жизнь умершей сестры. Когда она подросла, залазила в сундук и сидела там тихо, иногда засыпала там или терпеливо ждала, когда ее найдут. Домочадцев тем самым сильно пугала. Переживали, что она выскочила на улицу или забежала в хлев к животным. Потом она сильно радовалась и смеялась, когда
ее находили, обнимали и целовали.В семье Плугиных снова родился ребенок, мальчик. Он был очень похож на отца, такой же низкорослый, светленький, курносый и не очень красивый. Сергей не стал называть его Александром, он совсем не был похож на Александра Сергеевича Пушкина. Его назвали Ваней.
Тася подходила к колыбельке и что-то лепетала ему размахивая ручками, укачивала его, когда он плакал. Когда он начал ползать Тася сильно смеялась над его пухлой неуклюжестью. Таскала его по полу за руки и за ноги как куклу. Они часто уже вдвоем где-нибудь на полу засыпали обняв друг друга.
Потом родился четвертый ребенок. Это был очень крупный, рослый, с черными волосами мальчик. Говорили, что он очень похож на деда, отца Марии. Сергей с полным правом назвал его Александром.
– Наконец-то сбылась моя давняя детская мечта. Александр Сергеевич Плугин, гордо называл его Сергей. Почти как Александр Сергеевич Пушкин. Он уже не так сильно радовался, как раньше, когда он думал, что будет несказанно рад сыну Александру. Потому, что он очень сильно любил всех своих детей по-своему.
Тася подрастала, она старалась помогать взрослым, что-то приносила или уносила, помогала отцу, выполняла мелкие поручения, нянчилась с малышами, пела им песни, укачивала их, меняла и стирала пеленки. Все время бегала, прыгала, скакала, кружилась, смеялась, помогала матери по хозяйству, она везде успевала.
шли годы
Маша родила Сергею еще двух девочек, Полюшку и Олюшку. Жили дружно, все помогали друг другу. Любовь и согласие жили в семье Плугиных.
– Мань, слышь-ка, че? Сергей подошел к жене и обнял ее.
– Че? Маша посмотрела на Сергея.
– Давеча Минька просил подсобить ему. С дальней полянки копенку привезти.
– Дык ступай, подсоби, чай не переломишься. Ребята завсегда нам помогают. Да теплее одевайся, нынче мороз больно сильный. Сергей пришел поздно вечером.
– Ты что так поздно? Садись у печки грейся. Копенку-то нашли?
– Нашли. Мань, слышь-ка че?
– Че? Ну что ты затих, говори, че.
– Иду я давеча, до дома осталось несколько метров, слышу, как снег за спиной скрипит, оглянулся, глядь, а никого-то нет. Я пошел дальше. Опять. Как снег скрипит. Остановился, повернулся, на тропинке колесо от телеги то стоит и не падает, а никого нигде нет. Думаю, это что ж такое, что за чертовщина то такая? Пошел дальше, опять снег скрипит, глядь, а колесо то катится. Остановился и колесо остановилось. Меня аж в жар со страху бросило. Перекрестился, молитву прочитал, да и побег бегом, что было мочи. В избу то заскочил, не жив не мертв. Слышь-ка Мань, че деится то, а?
– А ты часом то не брешешь? Маша встала из-за станка и подошла к мужу.
– Нет Мать, что ты, зачем я тебе буду брехать.
–С Минькой там поди копенку обмывали?
– Нет Мань, я домой торопился, поздно ведь уже, знаю, что ты волноваться, плакать будешь.
– Ранней весной в семье Маши и Сергея умирают сразу две младшие дочки, Полюшка и Олюшка. Сначала одна, а через две недели другая.
Осенью пошел слух по деревне, что мужчина с их села, толи с соседнего пошел в рощу, хотел на полянке травку птице серпом накосить. В обед замаялся и прилег на травку под березкой, да задремал. Проснулся от того, что кто-то по его телу тихонько ходит, мурлычет, да коготки свои за одежду цепляет. Глядь, а это кошка черная ластится да мурлычет, мордой своей трется, глаза то прищурит, то выпучивает да сверкает.
А как она к его горлу холодную морду приставила, испугался мужик, схватил ее одной рукой за гриву, а в другую серп взял. Кошка начала вырываться, царапаться, кусаться, за ухо как ухватил, а она пасть свою раскрыла, шипит и скалится. Он серпом по уху то и полосонул, кошка зарычала, вырвалась и побежала, а он за ней.
По каплям крови на земле он нашел, в какую избу кошка забежала. Видит на крыльце сидит старуха в черном длинном платье и черном платке. Плачет, а рукой ухо под платком зажимает. Спросил.