Без единого свидетеля

Он ничего не говорил.

— На днях рождения? Вот где, наверное, вы пользуетесь большим спросом. А как насчет школ — вас не приглашают на различные детские праздники? Или вот еще — церковные мероприятия? Бойскауты?

Он молча шел вперед.

— А приглашают ли вас на южный берег реки, мистер Миншолл? Вы там когда-нибудь выступали? Где-нибудь в районе Элефант-энд-Касл? В какой-нибудь молодежной организации? Случайно, не заглядывали в приюты или даже колонии для малолетних преступников?

Миншолл никак не реагировал. Он не стал обращаться к адвокату из-за требования осмотреть фургон, зато принял решение не говорить ни слова, дабы себе не навредить. Так что он был глупцом лишь наполовину, решила Барбара. Нет проблем. Половины вполне достаточно.

Фургон был припаркован на Джеймстаун-роуд, одним колесом на тротуаре. Барбара посчитала большой удачей, что Миншолл поставил фургон прямо под фонарем, и сейчас автомобиль оказался в круге желтого света. К тому же возле стоящего в пятнадцати футах дома зажглась лампа охранного освещения, и двух этих источников света вполне хватало, чтобы приступить к осмотру фургона.

— Ну что ж, давайте поглядим, что тут у вас, — сказала Барбара, кивая на задние двери машины. — Вы откроете или мне самой?

Она полезла в сумку и достала оттуда пару латексных перчаток.

Это действие побудило Миншолла нарушить молчание.

— Надеюсь, вы правильно трактуете оказываемое мною содействие, констебль.

— А как его следует трактовать?

— Как верный признак, что я хочу помочь. Я никому ничего плохого не сделал.

— Мистер Миншолл, я страшно рада это слышать, — ответила Барбара. — Открывайте же.

Миншолл достал ключи из кармана пальто. Отомкнул замок и отошел в сторону, позволив Барбаре подойти. Она так и сделала. Внутри фургона находились коробки. И еще коробки. И еще много-много коробок. Должно быть, на фокусника работала вся картонно-бумажная индустрия страны. Каждая коробка (которых было не менее трех дюжин, как сумела прикинуть Барбара) подписана фломастером. Надписи относились, скорее всего, к содержимому коробок: «Карты и монеты», «Стаканы, кости, шарфы и веревки», «Видео», «Книги и журналы», «Для взрослых», «Розыгрыши». В просветы между коробками было видно, что пол фургона застелен ковровым покрытием. Ковер был потертый, и из-под коробки с картами и монетами выглядывало странное темное пятно, очертаниями напоминающее оленьи рога. Это наводило на мысль, что, во-первых, большую часть пятна не видно, а во-вторых, его пытались заставить коробками.

Барбара отошла и захлопнула дверцы.

— Ну что, удовлетворены? — спросил Миншолл.

В голосе его прозвучало облегчение — так, по крайней мере, показалось Барбаре.

— Не совсем, — ответила она. — Давайте посмотрим еще и кабину.

Миншолл, похоже, хотел возразить, однако передумал. С недовольным ворчанием он отомкнул водительскую дверь и распахнул ее. Барбара же показала на пассажирскую дверь:

— Вот эту откройте.

Кабина, в отличие от кузова, была похожа не на склад, а на помойку. Барбара перебирала обертки, банки из-под лимонада, старые билеты, штрафы за неправильную парковку, рекламные листовки из тех, что всегда появляются под «дворниками» после стоянки на торговой улице. В общем и целом это был целый клад улик. Если Дейви Бентон — или кто-то другой из убитых подростков — бывал в этом фургоне, то здесь наверняка имелось тому с дюжину свидетельств.

Барбара сунула руку под пассажирское сиденье — проверить, какие сокровища там спрятаны, — но извлекла на свет лишь пластиковый номерок — из тех, что выдают в гардеробах, — карандаш, две шариковые ручки и пустую коробку из-под видеокассеты. Она перешла на другую сторону кабины, где возле водительской дверцы стоял Миншолл. Вероятно, он надеялся, что Барбара позволит ему сесть за руль и уехать куда глаза глядят. Напрасно. Она мотнула головой, и ему пришлось открыть дверь. Барбара сразу сунула руку под кресло водителя.

Ее пальцы и здесь нащупали несколько предметов. Она выудила ручной фонарик (действующий) и ножницы (такие тупые, что ими только масло резать). Последней находкой оказалась черно-белая фотография.

Она посмотрела на нее и перевела взгляд на Барри Миншолла. Развернув к нему снимок лицом, она спросила ласково:

— Не хотите рассказать, откуда у вас эта милая картинка, а Бар? Или мне попробовать угадать?

Ответ последовал мгновенно, и она заранее знала, каким он будет:

— Я не знаю, как эта…

— Барри, приберегите это на потом. Вам понадобится.

Она велела Миншоллу отдать ключи от машины, после чего нашла в сумке мобильник. Набрав несколько цифр, она стала ждать, когда Линли ответит на звонок.

— Пока мы не найдем тот фургон с видеозаписи, — говорил Линли, — и пока не узнаем, зачем он приехал к парку Сент-Джордж-гарденс посреди ночи, я не хочу выпускать информацию о нем в эфир.

Уинстон Нката оторвался от пометок, которые делал в своей аккуратной записной книжке в кожаном переплете.

— Хильер придет в ярость… — сказал он.

— Нам придется пойти на риск, — прервал его возражения Линли. — Иначе, если новость о фургоне будет обнародована преждевременно, риск увеличится вдвойне. С одной стороны, мы открываем карты преступнику, а с другой, если фургон находился там в силу самых невинных причин, мы настроим зрителей на поиск красного фургона, тогда как в действительности это могла быть совсем другая машина.

— Но то вещество на трупах, — сказал Нката, — оно же однозначно указывало на «форд транзит».

— Но цвет остается под вопросом. Поэтому пока я предпочел бы вообще ничего не говорить об этом.

Нкату эти доводы, похоже, убедили не до конца. Он пришел в кабинет Линли, чтобы окончательно утвердить перечень, что будет показано в выпуске «Краймуотч». Это задание он получил от помощника комиссара Хильера, который на время перестал вмешиваться в каждое движение подчиненных, занятый, по-видимому, вопросом, что же надеть на съемки телепрограммы через несколько часов. И теперь Нката смотрел на короткий список, который составил вместе с Линли, и раздумывал, как доложить о списке начальнику, не вызывая гнева.

Линли решил, что это не должно его беспокоить. Они уже предоставили Хильеру массу сведений для использования в «Краймуотч», и, кроме того, он был уверен, что Хильер, желающий выглядеть либеральным в расовых вопросах, воздержится от излияний на Нкату своего раздражения, если таковое появится. Тем не менее Линли произнес:

— Не волнуйтесь, я постараюсь взять огонь на себя, — и после этого добавил, словно желая укрепить позицию сержанта: — Пока мы не услышим, что скажет Барбара о встрече с фокусником, которого она видела возле рынка, про фургон будем молчать. Так что мы даем фоторобот человека, заходившего в «Сквер фор Джим», и инсценировку похищения Киммо Торна. Думаю, этого будет достаточно, чтобы надеяться на какой-то результат.