«Без меня баталии не давать»

Яковлев счёл обязательным сообщить своим солдатам о страшной судьбе того полка, дабы настроить людей к битве не на жизнь, а на смерть. И солдаты поняли своего командира: пленных не брать.

Перед Переволочной разведка донесла Яковлеву, что там находится отряд запорожцев-мазепинцев. Переволочна была взята с ходу штурмом. Все не успевшие бежать запорожцы были убиты. Яковлев приказал уничтожить все лодки, баркасы и другие средства переправы, вряд ли догадываясь, перед какой катастрофой это поставит в будущем шведов.

По уходе к королю основного Запорожского войска под бунчуком Кости Гордиенко Сечь не опустела. В ней оставалось около двух тысяч казаков под командой наказного кошевого Кирика Коняловского. Они не только охраняли Сечь, но и ожидали подхода орды крымского хана, к которому возгорелись вдруг приязнью и с помощью которого надеялись прогнать москалей с Украины.

Рано утром 14 мая казак, дежуривший на сторожевой вышке, вскричал:

— Браты-ы! Опять москали идуть!

Кирик сам забрался на вышку, взглянул на пылившую вдали колонну солдат и, спустившись вниз, распорядился:

— Вершние за мной, мы ударим их с правой руки. Пешие идуть им встречь.

Яковлев догадывался, что запорожцы знают о его приближении, бежавшие из Переволочны наверняка сообщили им о идущих солдатах. И поэтому, завидев вышки и земляные валы Запорожской Сечи, изготовил полк к бою. Он обратил внимание на пыльный шлейф, потянувшийся в сторону от крепости, и догадался, что запорожцы собираются окружить его конницей.

Вызвав командира первого батальона, находившегося на левом фланге, Яковлев приказал:

— Опасайтесь слева удара кавалерии. В случае нападения стройтесь в каре.

— Господин полковник, а где же драгуны? Нам же без прикрытия не устоять.

— Драгуны будут позже. А нам надо продержаться до них любой ценой.

С визгом и свистом кинулись рассыпавшиеся по полю казаки на полк Яковлева. Первый ряд солдат, вскинув мушкеты, ударил по атакующим залпом с колена, второй ряд выстрелил из положения стоя. Казаки хотя и понесли потери, но знали, что третьего залпа не последует, поскольку солдаты не успеют зарядить мушкеты. И поэтому быстро бежали на сближение, чтобы начать рукопашную. Чем только не размахивали запорожцы — саблями, мечами, копьями, топорами и даже вилами и острогами.

Солдаты встретили их штыками, и в первые мгновения казалось, что повернут эту вольницу вспять. Но запорожцев прибывало всё более и более, а тут ещё на левый фланг навалилась со свистом и улюлюканьем их конница, ведомая самим кошевым.

Яковлев носился на взмыленном коне с одного фланга на другой и, пытаясь перекричать шум боя, командовал:

— В каре! Стройся в каре!

Однако построиться в каре в этой мешанине было невозможно. Эта свалка, когда солдаты смешались с казаками, была на руку запорожцам, привыкшим не ждать команд, а действовать самостоятельно и быстро.

Полк стал пятиться. Кошевой, заметив, что ему удалось отрезать от полка часть солдат, закричал что было духу:

— Держи полон, хлопцы-ы! Отходим!

Запорожцы стали отходить. Яковлев хотел проводить их залпом из мушкетов, но солдаты, разгорячённые и потрясённые рукопашной, долго не могли прийти в себя. Где уж тут засыпать в мушкет порох и загонять пулю.

К обеду Яковлеву доложили: потери триста человек, около двадцати солдат уведены в плен вместе с командиром первого батальона.

«Бог мой, — подумал Яковлев. — Ещё один такой бой, и пленят уже меня. Где же Волконский со своими драгунами?»

Ещё не успели казаки насладиться победой и выпить за неё по чарке горилки, как со сторожевой вышки раздалось радостное:

— Браты-ы! Орда к нам скачет!

И на этот раз кошевой не поленился, забрался на вышку и, приставив ладонь козырьком к глазам, посмотрел на пылившую вдали конницу. Сказал уверенно:

— Это хан.

Сойдя вниз, обратился к казакам:

— Ну вот, хлопцы, и этих москалей отправим на небо. За мной!

Первой из ворот, следуя за кошевым, вылетела конница, за ней, боясь опоздать к дележу добычи, рванулись пешие. Рванулись бегом, обгоняя друг друга. Бежали весело, шумно.

Яковлев, увидев мчавшуюся на полк запорожскую конницу, тут же построил каре, которое, словно ёж, ощетинилось штыками. Правильно выстроенное каре для конницы почти неуязвимо.

— Пли! — крикнул полковник, подпустив запорожцев поближе.

Ударил дружный залп, несколько передних коней упало, перевернулось.

И тут, случайно оглянувшись, Яковлев увидел, как левее его каре, рассыпаясь по полю, несутся драгуны, сверкая палашами.

Дорого обошлась запорожцам ошибка дозорного и кошевого, принявших драгун Волконского за Орду, спешащую им на выручку.

Передние, первыми увидевшие, что это не Орда, а тоже «москали», пришедшие своим на помощь, стали заворачивать коней. Но сзади напирали пешие, ничего ещё не понимающие, не разобравшиеся в случившемся.

— Хлопцы-ы, измена-а! — заорал кто-то.

Драгуны врубились в эту смешавшуюся орущую толпу пеших и конных запорожцев. И когда эта толпа наконец-то поняла, что случилось, и поворотила обратно под спасительные валы и плетни Сечи, то в воротах образовалась свалка. Конные давили пеших, пешие валили коней вместе с седоками. Все лезли друг на друга. Крики, вопли, испуганное ржание коней неслись далеко окрест.

Сколь смелы и отчаянны были запорожцы только что в предвкушении лёгкой победы и поживы, столь растерянны и небоеспособны оказались при внезапной смене обстоятельств, обернувшихся не в их пользу.

Драгуны и полк Яковлева на плечах бегущих запорожцев ворвались в Сечь...

Когда красное солнце коснулось окоёма, Сечь была уничтожена. Яковлев приказал зажечь её со всех сторон. И запылали камышовые крыши, плетни палисада, вышки, амбары, курени. Всё уже было высушено южным майским солнцем и горело споро и дружно.

Сечь виделась в сумерках уходившему прочь полку сплошным костром. Но вскоре он угас и стих.

А через день уже плавали, грая, в небе над ней тучи воронов, слетаясь на добрую поживу, на чёрную тризну по Запорожской Сечи, погубившей самое себя изменой своей отчине, своему многострадальному народу.