Без нас, никто!

Только когда уже окончательно стемнело, они прекратили свой путь и без сил повалились на землю. Повалился кулем, правда только Заноза, Шатун лишь уселся на землю и начал сооружать из собранных веток небольшой шалашик для костра.

Когда огонь занялся и немного отогнал ночную тьму в стороны, поближе к костру подполз и Заноза, чтоб согреться и обсушить свои остатки висевшей на нём одежды. Рассевшись напротив друг друга они молча уставились на огонь, думая каждый о своём. То, о чём думал Шатун было неизвестно, ну а вот Заноза был близок к отчаянью. Он всячески пытался понять, что же ему теперь делать дальше. Он был голоден, напуган и зол, зол на весь белый свет.

Если бы он только мог, то он бы предал лютой смерти всех, кто был повинен в его несчастьях. И своего атамана Лохматого, но хорошо хоть, что тот уже своё получил, и всю княжью дружину, что загнала их в это проклятое богами болото. И даже этого здоровяка Шатуна, что ценой его жизни, хотел выторговать свою. Только в открытом бою ему против него ни за что не устоять, и из-за этого он злился ещё сильнее. Разумно решив обождать, и дождавшись удобного случая, чтоб удавить его по-тихому, в отместку за весь тот страх, которого он из-за него натерпелся. Но это он сделает чуть позже, а пока тот был ему нужен, чтоб вместе с ним выбраться отсюда в более обжитые места.

Занозу страшила одна лишь мысль, остаться одному посреди этих гиблых мест. Вот выберутся отсюда, тогда он и осуществит свою задумку. Потому что он прекрасно знал, что хоть и был крепок телом, но вой из него был никудышный, ни оружия при себе нет, ни навыков бойца не имеет. Вот если кого прирезать по-тихому, удавить или ещё какую пакость учинить, то тут он мастер. А пока придётся ещё какое-то время вместе пообтереться. И он даже позволил себе улыбнуться, представив, как вскоре покончит с обидчиком.

– Чего это ты скалишься? – его кривая ухмылка не ускользнула от взгляда сидевшего напротив Шатуна, до того спокойно ворошившего прутиком угли.

Оторвавшись от своих мрачных мыслей, разбойник поднял голову, посмотрев на здоровяка. В это время костёр полыхнул особенно ярко, расширив до этого небольшой круг света чуть больше, и выхватил из темноты чуть больше окружавшего их пространства. Сразу стали отчётливо видны тени, от стоявших рядом с ними деревьев.

Но его внимание привлекла лишь одна из них. Которая вместо того, чтоб оставаться на своём месте, колыхнувшись, придвинулась ближе к ним, и теперь нависала прямо за спиной у Шатуна. Его улыбка моментально сменилась диким ужасом, что отчётливо читался на его лице. Он как сидел, так и попятился от костра, при этом взбрыкнув ногой, угодил ей прямо в костёр, непроизвольно выпнул из него горящую головню, которая полетела прямо на штаны сидящему возле костра Шатуну.

– Ты чего творишь? – заревел тот, и подхватив горящую палку, уже было хотел огреть ей Занозу. Но замахнувшись перехватил его испуганный взор, направленный ему прямо за спину, и тут же почуяв неладное, резко обернулся.

Оцепенев от страха, что сковал всё его тело, по-прежнему сидя на заднице, Заноза только и мог наблюдать за тем, как Шатун взмахнул головнёй перед собой, пытаясь отогнать от себя странную тень. Даже скорее не тень, а целый сгусток тьмы, который даже в непроглядной ночи, выделялся своей чернотой и полной непроницаемостью для света костра. Но несмотря на то, что чернота была явно чем-то живым, горящая деревяшка вошла в неё словно в густой кисель, при этом огонь, что горел на её конце стал едва различим.

Вырвав руку обратно, Шатун отступил на пару шагов назад, и вновь повторил свою попытку, только на этот раз, когда он снова вогнал головню в тёмный сгусток, то огонь на её конце моментально погас, будто тот её сунул в воду. Шатун попытался выдернуть руку, но на этот раз та не поддалась, словно за неё кто-то с другой стороны вцепился. Он дёрнул сильнее, повернулся к Занозе ища у того подмоги. Но перепуганный до смерти подельник и не думал ему помогать, у него даже не хватило храбрости, чтоб подняться с места и умчаться прочь в темноту, подальше от неведомой напасти.

И тут произошло вовсе необъяснимое! До этого дёргавшегося Шатуна, пытавшегося безуспешно освободить свою руку из вцепившейся в неё тьмы, всего целиком окутала чёрная мгла. Ещё какое-то время можно было смутно различить сквозь эти клубы, то как он барахтается внутри, пытаясь их разорвать. Но тут раздался душераздирающий вопль Шатуна, и он окончательно исчез из виду, так же резко оборвался и его безумный крик. То, что с ним случилось нечто ужасное, не было никаких сомнений. Всего мгновение постояв на месте, словно переваривая добычу, облако чёрного дыма двинулось к так и оставшемуся на своём месте разбойнику.

Не в силах сопротивляться или бежать, Заноза сидя на заднице смотрел на то, как к нему неумолимо движется страшная смерть. Он даже закрыл глаза, чтоб не видеть, как это случиться. И только и смог, что выдавить из моментально пересохшего горла. – Боги милосердные, защитите. – и еще сильнее зажмурился, обхватив руками голову, сжавшись в небольшой комок.

И тут видимо что-то произошло, раз он был всё ещё жив. Вот его сердце отсчитало ещё несколько ударов, а с ним вновь ничего не случилось. Наконец, набравшись смелости, он рискнул приоткрыть глаза. Как он этого не хотел, но в свете прогорающего костра он заметил, что тьма никуда от него не делась, а всего лишь остановилась у самых кончиков его ног и теперь нависает плотной стеной прямо над ним. Увидев такое, он задрожал всем своим телом, и кажется даже забыл, как дышать.

И тут, неожиданно для него, прямо у самого лица, прозвучал гневный голос, да такой сильный, что тому тут же захотелось превратиться в малюсенькую букашку и забиться в самую мелкую щель. – Боги говоришь! И много эти самые боги тебе помогли?

– Пощади. – еле слышно, почти одними губами пролепетал Заноза. – Я сделаю всё, что ты хочешь, только не губи!

Тьма колыхнулась, увеличиваясь в своих размерах, и уже было хотевшая расправиться и с ним, но почему-то медленно отступила на пару шагов назад. И Заноза моментально воспрял духом, если его не прикончили сразу, то у него появился крохотный, но все же шанс на спасение. И не теряя времени зря, забыв обо всём на свете, продолжил. – Не убивай, я буду тебе служить, я сделаю всё, всё что ты только велишь. Я буду твоим слугой. Я, я, я…сделаю всё что ты только захочешь.

Но быстро тараторившему разбойнику, пытавшемуся выторговать свою жизнь, договорить не дал властный голос, раздававшийся прямиком из недр Тьмы. – А кой прок мне от твоей службы? Ты слаб, жаден, завистлив, труслив, способен на предательство даже тех, кто стоит подле тебя. Ты ценишь свою жалкую шкуру превыше самой чести, тебе ведь даже неведом смысл этого. Ты не способен держать данное тобой слово, заботишься исключительно о себе. Чтоб помочь ближним, не может быть и речи, для тебя всё это пустое. Для тебя нет ничего важнее своей жалкой жизни. Так ответь же мне, что ты, жалкий червь, можешь мне предложить за эту самую жизнь? В тебе нет ничего, что могло бы вызвать уважение к роду людскому. Тот, которого я только что поглотил, и то был намного достойней тебя, он по крайней мере до конца боролся за свою жизнь.

После этих слов, уже было загоревшийся в душе огонёк надежды на спасение, окончательно угас. Ведь всё только что ему сказанное было чистой правдой. Да он такой! Подле него никогда не было тех, ради кого бы он чем-то жертвовал. Да, он ценит свою шкуру превыше всего на свете. Он никогда не рисковал собой, чтоб прийти кому-то на помощь. Жил исключительно лишь для себя. Если нужно, то ради своего спасения он готов на любое, даже самое подлое из предательств, а если потребуется, то может даже всадить нож в спину тому, кто ему доверяет. Если надо, то он даже будет лизать пятки своему самому ненавистному обидчику, только бы сохранить свою жизнь. Ведь для него нет ничего ценнее!