Без Оливии

— У нас там на чердаке двое фанатов. Пойду проверю, как там они.

Я слышала его шаги, поднимающиеся наверх, но мысленно была сосредоточена лишь на слове «нас», которое он использовал. Он имел в виду себя и Лив. Те «мы», которые, как он думал, проживут пятьдесят или шестьдесят лет. И хотя их больше не было, эти «мы» для меня существовали всегда. Лив и Девон. Неважно, жива она или нет, он оставался для меня мужем лучшей подруги. Я сама себя истязала по одной мне известной причине. Девон и Лив воспринимались мной как пара совершенно нормально, пока она была жива, но стоило ей уйти из жизни, и факт того, что он все еще говорил «мы» вызывал во мне грусть и печаль.

Когда минутой позже я услышала, как Девон прочищал горло, то обернулась и заметила, как он смотрел на меня добрым взглядом.

— В молодости, когда наша жизнь только начиналась, я столько раз представлял тебя в своей одежде. Я фантазировал, как приходил домой после тяжелой и важной работы, а ты встречала меня в одной из моих рубашек или даже просто в одном галстуке.

Я почувствовала, как у меня зарделись щеки от его слов, но не могла отвести от Девона взгляда, да и не хотела разрушать момент, чтобы там между нами не происходило, потому что он был хрупок, словно сахарная вата.

— Затем наши с Лив отношения стали серьезнее, и эти фантазии превратились в запретные мысли. Я понимал, что у меня не должны были возникать такие мысли, и я всячески их отгонял кроме пару моментов, когда ты выглядела настолько прекрасно, что было сложно выкинуть тебя из своей головы. Крошечный проблеск блаженства, который я сберег для себя и о котором вспоминал лишь в минуты полнейшего счастья, потому что думать о тебе в то время, когда дела с Лив шли не очень, было равносильно измене. Я не мог думать о тебе, даже когда хотел этого. Вероятнее всего, потому что боялся, как это могло бы отразиться на моем браке. Поэтому я пытался и вовсе не думать. И это работало. Большую часть времени. Я по-прежнему часто виделся с тобой. Ты по-прежнему была частью моей жизни, частью нашей с ней жизни. По-прежнему мог сказать тебе, как хорошо ты выглядишь или что мне нравится твоя новая стрижка, я по-прежнему знал, что ты в порядке и рядом.

Я могла вспомнить практически каждый комплимент, который он сказал мне за последние девять лет. Я тоже сберегла их в своей памяти. Но старалась не придавать им какого-то особого значения, иначе это бы вызвало у меня чувство, будто я предаю свою лучшую подругу.

— И вот однажды вечером я прихожу домой и застаю тебя на кухне, одетую в мои баскетбольные шорты, а Лив нигде нет.

От его слов воздух в комнате словно начал трещать. Нахлынуло чувство раскаяния за свои гнусные мысли. Оливии нигде не было, но она была повсюду.

— И самое поразительное в этом — то, что сейчас ты еще более недоступна для меня, чем была раньше. Уход Оливии еще больше отдалил тебя от меня. Даже если ты здесь — в моем доме. Каждый день. Ты рядом, но никогда прежде не была настолько недостижимой.

— Девон, — удалось мне прошептать через силу, но я не имела ни малейшего представления, что сказать дальше. Мне просто нужно было оставить его.

— Если только…

— Девон, нет.

— Если только ты сама не будешь держаться подальше ради собственного блага.

— Я здесь, рядом, Девон, но мы не можем.

— Нет ни одной причины, по которой мы не можем.

— Нет, есть. Оливия…

— Мертва.

Его слова ранили меня по стольким причинам сразу, что я не могла их сосчитать. Оливия действительно была мертва. Не было никакого смысла отрицать этот факт. Несмотря на колотившееся сердце у меня в груди, я нашла в себе силы встать. Я подошла к нему и остановилась на достаточно безопасном расстоянии, чтобы у него и мысли не возникло протянуть руку и прикоснуться ко мне. Если говорить серьезно, меня бы это сломило.

— То, что Оливия мертва, не является причиной, по которой мы не можем быть вместе. Но и никогда не станет причиной того, что будем.

Глава 9

Лето между вторым и третьим курсом колледжа

— Итак, когда ты решила снять квартиру на третьем этаже, то твоим стратегическим планом было заставить меня поднимать все тяжести? — голос Эллиота звонко раздался в полупустом помещении, и я машинально улыбнулась, как и всегда делала рядом с ним.

— Ну, во-первых, я не планировала специально подбирать жилье на третьем этаже. Это все, что было доступно. Хотя да, — обернувшись, произнесла я и прислонилась к кухонному столу, — я знала, что ты не позволишь мне самой поднимать вещи на два лестничных пролета.

Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как он опустил коробки с тетрадями на пол моей будущей комнаты, а затем повернулся ко мне. Таская коробки по лестнице, он слегка вспотел от усилий, и его футболка начинала прилипать к телу. Я очень хорошо знала, как выглядел контур его торса, который хоть и был скрыт под одеждой, но все равно заставлял мое сердце нестись вскачь.

За последний год, встречаясь с Эллиотом, я поняла, что можно влюбиться в кого-то, начать доверять, строить отношения. Поначалу между нами не все шло гладко, по большей части из-за моего чувства незащищенности и настороженности в том, чтобы начинать какие-либо отношения, но Эллиот постоянно присутствовал в моей жизни, и находится рядом с ним, любить его было легко. Он был одним из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречала.

Он также был ужасно милым и сексуальным, что и продемонстрировал в тот момент, подойдя ко мне с решительным и пылающим взглядом.

— Я намереваюсь получить от тебя поцелуй, после каждой поднятой по лестнице коробке, — он попытался преподнести свои слова, как угрозу, но предложение было заманчивым.

— Несомненно, это не ускорит переезд, — ответила я, стараясь звучать безразлично, словно необходимость уступить ему вызывала досаду, а не трепет.

Я отвернулась, чтобы поставить кружку на место, которое только что определила как «место для кружек» и почувствовала, как по моей спине поднимаются мурашки, когда Эллиот приблизился ко мне.

— Что, если я скажу тебе, — произнес он, прижимаясь ко мне своим телом, таким восхитительно теплым и крепким, и смахивая прядь волос с моего плеча, — что каждый раз, как буду целовать тебя, — его теплое дыхание мягко коснулось моей шеи, в то время как я не могла сделать ни вдоха, — я буду целовать тебя в разные места?

Он слегка прижался губами к моей шее, но затем надавил сильнее и добавил язык, от чего у меня совсем подкосились ноги. Пришлось ухватиться за столешницу, чтобы устоять на ногах.