Без права на покой (сборник рассказов о милиции)

— А вы чего же? — Дети смотрели на его пустые руки.

— Не встречали девушку в темных очках? Отбился вот от напарницы!..

Ребята переглянулись, пожали плечами.

— Не-е... Сегодня нет. Вечером вчера жгли тут костер... Он в куртке... Точно! Она в черных очках...

— Где это было?

— Жарили колбасу! Точно! Вон, в чаще. Видите кучу мусора?

— Ладно, молодцы! Увидите мою грибницу, скажите, что жду ее у вчерашнего костра.

Ребята, укрывавшиеся от дождя под развесистыми дубами, поплелись вниз, к озерку.

Лесная поляна в чапыжнике. Куча серого пепла. Прутик с обгорелым концом. Порванная газета «Во­лжская коммуна» за вчерашнее число. Под кустом, на примятой траве, — две бутылки из-под «Саян». В траве он отыскал металлические пробки со свежими вмятинами. И обрывок, и пустые бутылки, и пробки бережно перенес в машину.

По скользкой дороге доехали до магазина в поселке. Кирпичная хибара с покатой крышей и горой порожних ящиков. Молоденькая продавщица скучала за прилавком.

— Бутылку бы напитка «Саяны», девушка.

— Кончились. Вчера продали последний ящик.

— Поговорить бы надо. — Бардышев показал ей служебное удостоверение. Она попросила уборщицу поскучать за прилавком и увела лейтенанта в подсобку.

— К Галине Архиповне вчера к обеду заявились двое, — рассказывала продавец, сгорая от нетерпения: зачем это знать милиции? Карие глазки ее жадно посверкивали. — Симпатичный парень с золотым обру­чальным кольцом. Лет за двадцать примерно. С ним крашеная девица в темных очках-черепахах.

— О чем они говорили?

— Не знаю.
– Галина Архиповна выпроводила их с сердитым лицом. Нашли когда!.. У нее такой день!

— А потом что?

— А что случилось? Зачем вам все это?

Бардышев молча протирал вспотевшие стекла очков, тихо попросил:

— Продолжайте. И подробнее, пожалуйста.

— А что дальше?.. Девушка купила две бутылки «Саян» и двести граммов любительской колбасы по два десять... Хотели хлеба, но у нас кончился. Обошлись кульком пряников, в газету завернули.

— Кузина не говорила, кто у нее был? Что это за люди?

— Талдычу вам: не до того ей!.. Она и ключи мне доверила. Говорит: вдруг загуляю! — Продавец покраснела до слез, склонила голову. — К жениху собралась она. Перстень с камнем — на палец. Золотую цепочку — на шею. Позолоченный браслет — на руку. Завивку классную сделала. Надела новые часы «Луч» — высшей пробы золото. Такая красивая вся... Мы позавидовали ей по- хорошему... Может, судьба ее решалась. На двоих детей найди-ка мужика!..

Бардышев едва сдерживал волнение, уже догадываясь, кто были посетители Кузиной.

— У девушки не заметили ямочку на щеке?

— Извините, темно тут. Стрижка — под мальчишку. По-моему, золотая коронка слева...

В магазине было мрачно. Сквозь запыленные оконца едва пробивался дневной свет. С крыши текла вода, и ветром ее захлестывало в двери.

— Не с Галиной ли Архиповной что? К обеду дело, а ее все нет.

— Раньше вы эту пару видели?

— По-моему, они городские. По одежде если...

— Узнали б их?

— Думаю, что узнала б...

Поблагодарив девушку, Бардышев уехал, окрыленный удачей.

Солнце к обеду вышло из-за тяжелых туч, и кабинет Жукова был залит светом.

— Можно войти? — На пороге стоял старик, опираясь на толстую трость. Заметно горбатый, с сединой в бороде. Поношенный армейский китель был расстегнут. Темно- синий плащ—на руке. Зимняя серая шляпа чуток набекрень.

— Входите, Ермил Кузьмич. Вы свободны, товарищ сержант. — Жуков отпустил охрану.

Приохивая, покашливая, старик сел на стул. Шляпу — на острое колено. Прядки седых волос кустились на висках и затылке.

— Тридцать, никак, годков не виделись, Евгений Васильевич, а вы все майор, — покачал старик головой. — Скуповато начальство!

Жуков просматривал канву предстоящего допроса. Доказательств причастности Дудникова к поддел­ке билетов собрано пока мало. Не рано ли изолировали его?.. Фимку он наверняка заметил — воробей стре­ляный!.. Знает он и о том, что Солуянова держали в милиции...

— А вы, Ермил Кузьмич, уже в законе? — Жуков поддержал легкий разговор.

— Само собой! У нас без бюрократии. — Старик разомкнул в усмешке тонкие малокровные губы. — Значит, пенсия вам грозит, Евгений Васильевич?

— Если бы только пенсия!.. Закон природы — никуда не уйти.

— Да-а, и у нее закон. Как у людей. — Выцветшие глаза подследственного обегали кабинет, щурились от яркого света.

— Трудновато на пенсии, Ермил Кузьмич?

— Само собой. У пенсионеров ведь как? Сегодня — жив, а завтра — жил!

— Мрачноватая философия. Ермил Кузьмич, не вам мне говорить, за что попали вы к нам... Догадаться не трудно?

— Основательный вы человек — знаю вас. По пустя­кам, без причины не потревожили бы старика. — Ермил Кузьмич закашлялся, прикрывая рот шляпой. Умерив дыхание, добавил: — Ордерок на обыск прокурор за так не подпишет, само собой.

— Помните давний эпизод с билетами?.. Не забыли, поди?

— Биографию срисовали без меня. Вы человек дотошный!

— Наша любезная беседа будет записываться на ленту. Обязан предупредить, гражданин Дудников. Итак. По нашим сведениям, образовалась преступная группа фальшивобилетчиков. Что вам известно по данному вопросу?

— В ваших сведениях, Евгений Васильевич, у меня нет основания сомневаться. Говорите образовалась, значит образовалась. Меня увольте, само собой.

— Не увольняется!.. Гражданин, рисовавший билеты, отдавал часть прибыли вам. По десять рублей. По двадцать... От выручки зависимо. Вот такие пироги, Ермил Кузьмич!

— Раскололся, сморкач!.. Во молодежь пошла.

— Не нравится?

— Жадная, Безоглядная. В свое удовольство лишь бы пожить. До подделки, говорите, докатился?.. — Дудников затягивал разговор, явно выведывая у Жукова, что тому известно: