Без права на пощаду (Школа обаяния)

Лиза повернулась и быстро вышла. Холлис направился к двери.

– Мы читали о постоянных попытках частных лиц и семей обнаружить местонахождение военнопленных. И заметьте, не правительства, – остановил его Пул. – Вы понимаете, как это мучило нас? И почему никто не оказался достаточно умен, чтобы провести некоторые сопоставления? Ракеты класса «земля-воздух», сбивавшие американских летчиков... Господи, да русские и северные вьетнамцы были союзниками. Насколько надо быть тупым, чтобы не понимать этого? Почему ни у кого даже мысли не возникло, что мы можем оказаться здесь? В России? – Пул испытующе разглядывал лицо Холлиса. – Или они все-таки догадались об этом? И Вашингтон слишком обеспокоен тем, что это может вызвать нежелательный резонанс? И поэтому ничего не предпринимает? Так? А, полковник?

– Я не могу ответить ни на один из этих вопросов, – сказал Холлис и добавил: – Но даю вам мое личное честное слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы возвратить всех вас домой. Спокойной ночи, генерал, спокойной ночи, коммандер. – Холлис взял фонарик и вышел из избы вслед за Лизой.

Она плакала. Сэм взял ее за руку, и они отыскали в темноте тропинку. Вернувшись на главную дорогу, они зашагали к своему коттеджу.

Успокоившись и взяв себя в руки, Лиза проговорила:

– Ты был жесток.

– Знаю.

– Но почему... как ты мог быть настолько жестоким с людьми, претерпевшими столько несчастий?!

– Я не могу одобрить их действия.

– Не понимаю тебя. Не понимаю твоего кодекса и твоего...

– Тебе не нужно этого понимать. Это мой мир, а не твой.

– Иди ты к черту! Из-за твоего мира я угодила сюда.

– Нет. Ты угодила сюда из-за КГБ, – возразил Холлис. – Здесь творится огромная несправедливость, которую необходимо исправить, Лиза. Я не судья и не жюри присяжных, а просто чертовски беспристрастный свидетель. Я прекрасно разбираюсь в том, что вижу, и твердо знаю, что я – не один из тех преступников, которые находятся здесь. И заруби себе это на носу.

Она посмотрела на него, и до нее наконец дошло, что Сэм очень расстроен этой встречей.

– Ты поставил себя на их место? – спросила она. – Когда-то они были твоими согражданами. И ты не испытываешь к ним гнева или презрения. Только жалость, настолько глубокую, что она не вмещается в тебе. Ведь так?

Он кивнул.

– Да, это так. – Сэм обнял ее за плечи. – Я не могу подать им надежду, Лиза. Это было бы более жестоко, чем любые мои обвинения. И они прекрасно все понимают.

Она прижалась к нему.

– Эрни Симмз погиб и похоронен, Сэм. Теперь ты обретешь мир.

Глава 35

Хэллоуин встретил их холодным и морозным рассветом. Холлис вылез из постели и прошел в ванную. Вода казалась едва теплой, значит, газовая колонка опять барахлила.

Лиза проснулась и, накинув на ночную рубашку халат, пошла разжигать камин и готовить кофе.

Холлис побрился, принял душ и надел спортивный костюм. Они взяли кружки кофе в гостиную и уселись возле камина.

– Завтра твоя очередь готовить кофе и разжигать камин, – сказала Лиза.

– Я знаю.

– Ты хорошо спал?

– По-моему, да.

– Ничего, что мы спали вместе и не занимались любовью?

– Нет. Правда, у тебя были очень холодные ноги.

– Я тут подумала, что как бы ни было примитивно это жилище, это дворец по сравнению с избой генерала Остина. У нас есть электрокофеварка, тостер, электроплитка, холодильник, туалет внутри, горячая вода...

– Ты, наверное, хотела сказать – теплая.

– Опять?

– Я разберусь с ней попозже.

– Хорошо, когда в доме есть мужчина.

– Для ремонтных работ.

– Мне очень жаль, что так получается с сексом...

– Мне тоже. Но честно говоря, у меня тоже нет настроения заниматься любовью. По-моему, это место подавляет мое либидо.

Она обеспокоенно посмотрела на него.

– Ты серьезно?

– Да. Я больше не чувствую, что мне это нравится.

– Ты уверен? – спросила она, ставя кружку на стол.

– Совершенно.

Лиза задумалась.

– Ну... они не в состоянии сотворить подобное с нами.

– Верно.

– Нет, неверно. – Она положила руку ему на плечо. – Почему бы нам не пойти... не вернуться в постель?

– Не уверен, что у меня все получится, как надо.

– Ты будешь великолепен, Сэм, поверь.

– Что ж... хорошо. – Он встал, и они вернулись в спальню. Холлис взглянул на икону, которая теперь висела над двуспальной кроватью. – Разве это подходящее место для религиозной живописи? – спросил он.

– Ода.

– Ну, если ты так утверждаешь... – Он взглянул на кровать. Они оба в нерешительности стояли возле нее, чувствуя себя неловко, как будто это происходило с ними впервые. Лиза скинула халат и ночную рубашку. Яркие оранжевые блики от решетки обогревателя играли на ее белой коже.

Холлис разделся, и они обнялись. Он целовал ее губы, грудь, встав на колени, кончиком языка лаская ее живот, опускаясь все ниже и ниже...

– О... Боже... – Она тоже опустилась на колени рядом с ним, и они начали нежно ласкать друг друга.

– Ты в полном порядке, Сэм, – простонала Лиза. – Ты обманным путем выманил меня из одежды!

– Не я.

Он взял ее на руки и положил на постель. Она привлекла его к себе и обняла изо всех сил.

– Сэм... – шептала она... – Какая же я была дура... вот что мне было нужно, а я... мне была нужна твоя любовь!

– Это все, что нам здесь осталось, Лиза.

– Сэм, я хочу жить! Нам надо побольше бывать вместе... слишком быстро все кончается...

– Да, это случится очень быстро. Я люблю тебя, Лиза. Помни это.

Они двигались медленно, не спеша, как люди, знающие, что в их распоряжении много часов, но не так уж много дней. Так солдат, получивший отпуск с войны, измеряет время минутами, и каждую такую минуту хочет прожить так, чтобы запомнить и сохранить в своей памяти. Они долго ласкали друг друга и оба достигли вершины блаженства.

Потом они оба лежали, слушая тишину.

– Это наша победа, – прошептала она, прижимаясь к нему.

* * *

Они совершали пробежку трусцой по главной дороге, приветливо улыбаясь пробегавшим мимо обитателям лагеря.