Без работы

— Почему с Вахтангом? — испуганно пролепетала Анюта. Брат Вахтанг вызывал в ней еще больший страх и отвращение, чем хозяин. Девушка знала, что он прирожденный садист — бессердечный палач. Она заподозрила, что Вепхо передает ее в руки брата в наказание.

— Здесь стало слишком опасно, — ответил Вепхо. — Скоро я разделаюсь с этим жалким ничтожеством. Тогда все вернется обратно. Слушай меня.

С каким ничтожеством он разделается, Вепхо уточнять не стал.

Девушка осторожно посмотрела на хозяина и спросила:

— Можно я пойду?

— Сегодня ты останешься здесь, — ответил хозяин.

— У меня для тебя есть подарок. — Он повернулся к молодому прислужнику, который все это время тихо стоял в стороне, и приказал: — Возьми свечи и проводи нас.

Вепхо поднялся из-за стола, взял ладошку поникшей, покорной Анюты и вывел ее из столовой в узенький, погруженный во мрак коридор. Юноша шел следом за ними, неся увесистый канделябр с горящим десятком свечей, освещая путь. В этой части вагона отсутствовало электрическое освещение, а стена была выложена из природного камня.

При свечах казалось: они идут по катакомбам средневекового замка.

Вепхо остановился напротив раздвижной дубовой двери, за которой располагалась опочивальня, открыл ее и с улыбкой проговорил:

— Нам сюда.

В комнате под балдахином стояла огромная кровать, бельевой шкаф, кривое зеркало, где отражение, сужаясь внизу, а вверху расширяясь, вытягивалось (хозяину доставляло удовольствие заглядывать в это зеркало по утрам). Вепхо приказал юноше поставить канделябр на тумбочку и оставить его наедине с Аней. Когда юноша ушел, хозяин снял шубу с девушки, повесил ее в шкаф. Потом он вынул из ящика шкафа ошейник, отороченный мехом и украшенный кантиком из серебра. Вепхо пристегнул цепочку к ошейнику. Анюта всхлипнула и закрыла глаза. Хозяин щелкнул замочком на ее шее.

— Нравится? — спросил он и, не дождавшись ответа, стал раздеваться; в зеркале отразилось его искаженное, волосатое тело. Оказавшись в чем мать родила, хозяин залез в ночную рубаху, а на голову натянул украшенный кистью колпак. Потом схватил цепочку и потащил Анюту к кровати.

Глава XIII Стройка 127

Покинем на время бедную сироту Аню с ужасным Вепхо Зверидзе и вернемся к Павлу Крючкову. Напомним, он сел в Land Cruiser, который повез его на стройку с обозначением 127.

Вахтанг и Крючков ехали молча. Только один раз между ними возник разговор. Когда автомобиль вырулил на пустынную, темную трассу, Вахтанг вдавил педаль газа так, что стрелка спидометра достигла двухсот километров и поползла дальше. Наш герой потянул на себя ремень безопасности. Заметив это, Вахтанг ухмыльнулся. Преодолев мучительное оцепенение, Павел спросил его:

— Скажите, пожалуйста, что там строят?

— Санаторий, — буркнул Вахтанг.

— А для кого?

— Тебе не без разницы? — ответил Вахтанг и меланхолически заулыбался. Он ткнул кнопочку магнитолы. Из колонок раздалась веселая песня популярного в ту пору исполнителя Филиппа Киркорова. Восхищенный певец обещал умереть и повествовал о намерении с такой радостной, предвкушающей райское наслаждение готовностью, как Федор Злодеев — любитель парной — рассказывал о предстоящем походе в хорошую баню. По окончании композиции ведущий начал рассказывать о появившемся на московских прилавках антикризисном хлебе.

— Этот хлеб, — распинался ведущий, — предназначается для обеспеченных граждан. Он недешев и включает в себя стимуляторы удовольствия и радости. Употребление пышек и калачей, обогащающих вашу кровь серотонином и эндорфином, приносит необычайные ощущения спокойствия и радости. Согласитесь, пресытиться данным продуктом в столь неспокойное время попросту невозможно…

Land Cruiser проехал какой-то поселок с мемориалом погибшим защитникам родины.

За поселком автомобиль повернул и помчал через белое поле. Впереди темнел лес, а справа, освещенная прожекторами, раскинулась стройка; за ограждением в черное небо поднимался железобетонный скелет возводимого комплекса.

Автомобиль остановился у КПП. Крючков заметил, что по верху забора тянется колючая проволока, а по углам установлены вышки дозорных.

Вахтанг посигналил. Заскрипели тяжелые створки ворот.

Приехавших встретили два одетых в закамуфлированные телогрейки охранника. На плечах у охранников висели помповые ружья. Один из них постучал в водительское окно.

Вахтанг открыл дверь. В салон пахнуло декабрьским холодом.

— Здравствуй, Вахтанг, — проговорил охранник. — Кого ты к нам среди ночи привез?

Вахтанг вылез из автомобиля, прикрыл дверь, но не захлопнул ее. Крючков мог слышать, о чем он и охранники переговариваются.

— Пополнение штата, — негромко проговорил Вахтанг. — Сегодня пусть отдыхает. Завтра погоним работать.

— Понятно, — сказал охранник. — Не стремно тебе их в свою машину сажать?

Чесотку подхватишь.

— Не умничай, ладно.

— Как скажешь.

— У вас тут все тихо?

— Утром жмура в бетон закатали. А так все нормально.

— Понятно.

Вахтанг вернулся к автомобилю, заглянул в салон и сказал Павлу:

— Приехали. Вылезай.

Работа на стройке была в полном разгаре. Медленно поворачивался башенный кран, опуская в пасть котлована емкость с цементом. На воздвигнутых перекрытиях между колонн сновали строители. За их работой следили вооруженные люди. В свете прожекторов, помахивая толстым хлыстом, гордо расхаживал погоняльщик.

Наш герой с содроганием осознал, где он оказался. Ах, зачем он позволил привезти себя сюда?

У каждого, пусть даже безумного поведения есть объяснение. Павел слишком долго ощущал себя беззащитным, бесправным, брошенным на произвол судьбы человеком. Он был слишком слаб и подавлен, чтобы оказывать сопротивление. Вот он и здесь. И страшно представить — что будет дальше.

Крючкова ввели в панельный дом. Там размещались хозяйственные помещения; сильно воняло масляной краской. Вахтанг передал Павла плешивому типу в сером костюме с отливом, с паучьим украшенным круглыми линзами в тонкой оправе лицом.

— Переодень и проследи, чтобы все было чисто, — приказал Вахтанг.

— Где его разместить? — поинтересовался плешивый.

— Отведи в карантин. Пусть поспит. Завтра поселишь в бараке, — более ничего не сказав, Вахтанг удалился.

Плешивый с брезгливой гримасой внимательно осмотрел Павла.

— С вокзала? — спросил он.

Павел кивнул.

— Мылся давно ли?

Павел промолчал.

— Смотрю, гордый, — ухмыльнулся плешивый. — В общем так… Зовусь я Лука Бенедиктович. Слушать и понимать меня нужно с первого раза. У нас здесь строжайшая дисциплина. Это чтобы не допустить травм, — добавил он. — Уловил, о чем я?