Без семьи

Ах, как я был глуп, когда не верил предчувствиям и опасениям Маттиа!

На следующее утро тюремщик вошел в мою камеру и принес мне кувшин с водой и таз. Он предложил мне умыться, сказав, что скоро я должен предстать перед судом, и прибавил, что приличный вид часто бывает лучшим средством защиты.

Тщательно умывшись, я хотел сесть на скамью, но усидеть на одном месте не мог и начал кружить по камере, как зверь в клетке.

Я стал обдумывать, как мне защитить себя и как отвечать судье. Но я был в таком смятении, что не мог заставить себя думать о предстоящем; в моем усталом мозгу проносились всевозможные нелепые мысли. Тюремщик вернулся и приказал мне следовать за ним. Пройдя несколько коридоров, мы очутились перед маленькой дверью, которую он открыл.

Теплый воздух пахнул мне в лицо, я услышал неясный гул.

Перешагнув через порог, я очутился в зале суда. Это была большая, высокая комната с широкими окнами, разделенная на две половины: одна предназначалась для судей, другая для публики.

Судья сидел на высоком возвышении. Ниже перед ним сидело еще трое судейских: это были секретарь суда, сборщик штрафов и прокурор. Прямо передо мной находился человек в мантии и парике, как выяснилось позднее – мой адвокат.

На другом возвышении я увидел Боба, обоих его товарищей, хозяина «Харчевни большого дуба» и других незнакомых мне людей. Напротив них сидел арестовавший меня полицейский и рядом с ним еще несколько человек. Я понял, что все это были свидетели. В толпе я увидел Маттиа. Наши глаза встретились, и я сразу почувствовал прилив мужества. Друзья обо мне позаботились, меня будут защищать. Я не должен унывать: я должен, в свою очередь, защищаться.

Прокурор начал речь; в немногих словах, так как, по-видимому, очень торопился, он изложил суть дела: «Совершена кража в церкви святого Георгия. Воры – мужчина и мальчик – проникли в церковь через окно с помощью приставной лестницы. С ними была собака, которую они привели для того, чтобы она могла предупредить в случае опасности. Запоздавший прохожий – было уже четверть второго – увидел в церкви свет, он прислушался и услыхал какой-то шум. Прохожий тотчас же разбудил церковного сторожа, и они вместе с другими людьми пошли к церкви. Пока открывали дверь, воры убежали через окошко, оставив собаку, которая сама не могла выбраться по лестнице. Полицейский Джерри нельзя не похвалить его за сообразительность и усердие – привел собаку на скаковое поле, и там она узнала своего хозяина находящегося сейчас на скамье подсудимых. На след второго вора уже напали».

Высказав далее свои соображения о моей виновности, прокурор замолчал, и какой-то резкий голос закричал: «Тише!»

Тогда судья, даже не повернувшись ко мне, словно он говорил с самим собой, спросил мою фамилию, возраст и профессию.

Я отвечал по-английски, что мое имя Фрэнсис Дрискол и что я живу в Лондоне со своими родителями в Бэснал Грине, Двор Красного Льва. Потом я попросил позволения говорить по-французски, объяснив судье, что я вырос во Франции и в Англии нахожусь всего несколько месяцев.

– Не пытайтесь меня обмануть, – произнес сурово судья, – я знаю французский язык.

Я перешел на французский и стал объяснять, что я ни коим образом не мог быть в церкви в час ночи, потому что в это время находился на скаковом поле, а в половине третьего – в «Харчевне большого дуба».

– А в час с четвертью где вы были? – спросил судья. – В дороге.

– Это как раз и требуется доказать. Вы говорите что находились на дороге к «Харчевне большого дуба», а обвинение держится того мнения, что вы находились в церкви. Если вы ушли со скакового поля на несколько минут раньше часа, вы вполне могли встретиться с вашим сообщником, он мог ждать вас с приставной лестницей около церковной стены, а после кражи побывать в «Харчевне большого дуба».

Я пытался доказать ему, что это невозможно, но видел что судья мне не верит.

– Объясните нам, каким образом ваша собака очутилась в церкви, – спросил меня судья.

– Я и сам не могу этого понять. Собаки со мной не было. Уходя утром, я привязал ее к нашей повозке.

Больше я ничего не прибавил, так как побоялся дать им какие-нибудь улики против отца. Я посмотрел на Маттиа, он сделал мне знак продолжать, но я молчал.

Тогда вызвали сторожа церкви святого Георгия и предложили ему поклясться в том, что он будет говорить правду. Это был толстяк небольшого роста, с очень величественным видом, несмотря на свое красное лицо и сизый нос.

Он начал подробно рассказывать, как он был возмущен и встревожен, когда его внезапно разбудили и сказали, что в церковь залезли воры; как он стал поспешно одеваться и даже оторвал от жилетки две пуговицы, как прибежал в церковь, открыл дверь и увидел… кого? – собаку!

Мой адвокат, молчавший до сего времени, вдруг поднялся, тряхнул париком, поправил мантию на плечах и попросил слова.

– Кто вчера вечером запирал дверь церкви? – спросил он.

– Я, – ответил сторож. – Это моя обязанность.

– Очень хорошо. А вы можете поклясться в том, что не заперли сами в церкви эту собаку, о которой идет речь?

– Если бы собака была в церкви, я бы ее заметил. – У вас хорошее зрение?

– Зрение нормальное.

– А не вы ли шесть месяцев назад уткнулись носом в телячью тушу, повешенную перед лавкой мясника?

– Не вижу смысла задавать подобные вопросы такому человеку, как я! – закричал сторож, позеленев от злости.

– Будьте любезны ответить на этот вопрос, допустив, что он имеет какой-то смысл.

– Действительно, я налетел на тушу, которую ни с того ни с сего выставили перед витриной мясника.

– Значит, вы ее не заметили. – Я о чем-то задумался. – Вы запирали церковь после того, как пообедали?

– Конечно.

– А на телячью тушу вы наскочили тоже после обеда?

– Но…

– Вы хотите сказать, что в тот день вы не обедали?

– Нет, я обедал. – А за обедом какое пиво вы пьете: слабое или крепкое?

– Крепкое.

– А сколько бутылок?

– Две.

– А больше двух никогда не пьете?

– Иногда выпиваю три.

– А случается, что вы пьете по четыре или по шесть бутылок?

– Очень редко.

– А после обеда вы пьете грог? [18]

– Иногда пью.

– Вы любите крепкий грог или слабый?

– Не слишком слабый.

– А сколько стаканов вы выпиваете?

– Смотря по обстоятельствам.

18

Грог – алкогольный напиток, смесь из кипятка с ромом или с коньяком и с сахаром.

– Можете ли вы поклясться в том, что не выпиваете иногда по три или даже по четыре стакана?

Сторож побагровел от злости и ничего не ответил, а адвокат сел и, садясь, сказал:

– Допрос этого свидетеля показал нам, что собака могла быть заперта в церкви им самим. Он после обеда бывает порою так задумчив, что не замечает даже телячьих туш. Вот все, что я хотел выяснить.

Если бы я мог, я бы расцеловал моего адвоката. Действительно, почему Капи не мог быть случайно заперт в церкви? А если сторож сам его запер – значит, не я его туда привел и, следовательно, не я виноват. Единственная улика против меня отпадала.