Без шансов
Шрифт:
Стопа опускается на землю. Тора нет. Молчуна, Флеша и его питомца, также не наблюдаю.
— Ушли, твари! — рычит Ян.
— Суки! — вторит Князь смерти.
— Куда они пропали? — удивляется Яна.
— Может, оно и к лучшему? — тихо высказывается Профессор.
— Тор шептал что-то про какую-то активацию метки возврата, — говорю я.
— Похоже на телепортацию к точке привязки, — поясняет паладин. — Возможно, если развивать форт, то там появляется такая функция. Надо будет узнать у твоих друзей, что остались под куполом, они могли за время твоего отсутствия неплохо прокачать поселение.
— Макс, может,
И действительно, что-то я задумался не вовремя.
В первую очередь, проверяю пульс Друммгора. Жив. Спит.
Дальше Тур. Присаживаюсь напротив. Заглядываю ему в глаза.
— Ты как, брат? — спрашиваю его.
В ответ он облизывает мне лицо. Значит, в относительном порядке. На его туше самый толстый слой паутины. Но им я займусь после ребят, путь пока полежит.
— Тут такое дело, — начинаю говорить, помогая товарищам освободиться, — я больше не состою в общине. Меня исключили…
Рассказываю друзьям, что со мной произошло за время отсутствия. Как и предполагал, паладин и некромант бранят меня за упущение возможности и нерешительность. Они считают, что нужно было мочить Зверь-Бабу, как только была возможность. Это определение инопланетянки им понравилось.
Профессор выражает мысль о том, что убивать не надо, было бы неплохо эту женщину допросить. Она источник ценной информации. Очнувшийся Друммгор его поддерживает. Ему досталось от троицы больше всего. Он был на грани смерти.
Яна ничего не высказывала и не советовала. Она все время разговора занималась ранениями членов команды.
Затем Ян и, постоянно его перебивающий Князь смерти, рассказывают о тех событиях, что я упустил из-за своего отсутствия.
Только моя группа устраивается на новом месте, и разводит костер, как к ним на огонек заходит троица в нарядах, не считая паучихи. Ведут себя вежливо. Угощают самодельным морсом, что повышает восстановление маны и запаса сил на два часа. Аккуратно расспрашивая о возможностях моих товарищей, хвалятся своей крутизной и тем, какие они хорошие. Какое у них сильное и многочисленное сообщество, что насчитывает за полсотни его членов. Их лидер наикрутейший маг льда — Скорпион, которой может «нагнуть» кого угодно. Да и сами они не намного хуже.
А уж после того, как выясняют подробную информацию о ребятах, и о том, что красавица Яна может еще и лечить, начинают вербовать. Мои товарищи им, мол, у нас есть к какой общине присоединиться.
Затем, троица начинает оскорблять моих друзей, и предлагает Яне идти с ними. Группа в полном составе возмущается такому поведению, и «отвечает».
После этого члены общины «Фаталити» сильно хулиганят и безобразничают. Последний штрих — «Воздушный пресс» на всю мою группу. На лежащих на земле ребят и на Тура, который не встает уже несколько часов, обрушивается поток паутины. Смерть Машина пытается вырваться, и у него почти получается, но на костяного уродца натравляют Молчуна. Итог — кучка валяющихся костей.
Еще отличается Друммгор. Его руки оказываются зафиксированы в таком положении, что он умудряется пальнуть из арбалетов. За это ему не слабо прилетает. Прилетает до полусмерти.
На мою группу сыплются оскорбления и угрозы. Затем, новая попытка вербовки Яны.
В этот момент появляюсь я. Весь такой э-э
совсем не герой, нет. Звучит очень много ругательных слов в мой адрес, суть которых сводится к тому, что позволил сбежать нехорошим людям.Блин, все им не так. Зверь-Бабу не порешил, «вежливых» типов упустил, эх… Ну, хоть ты, Тур, мне рад. Почешу тебя за ушком. Вот здесь. Ты любишь…
— Уррр…
Только ты меня поддерживаешь. Получается, тактика давить свои эмоции, ярость, злость, и переводить все в шутку — не очень хорошая идея? Хреновый результат. Так, что же мне остается? В бою впадать в ярость? Я и так ее еле сдерживаю. Так она с каждым разом становится сильнее. Еще и мутация растет, когда теряется контроль над разумом.
— Тур, я не хочу становиться бездумным убийцей, безумным зверем, — тихо шепчу питомцу.
— Уррр…
Что это я все о себе? Сейчас нужно тебя на ноги ставить. Вот только, что же с тобой делать? На поправку никак идти не хочешь. Сначала тебя нужно снова накормить.
При этих мыслях мой желудок дает о себе знать ревом обиженного теленка.
Глава 24.2
— Есть что поесть? — интересуюсь у ребят, когда они успокаиваются, и приводят себя в относительный порядок.
— Опять ты жрать захотел?! И так половину оставшихся припасов употребил на прошлом привале! — возмущается Ян.
— Да, еды осталось совсем мало, — расстроено говорит Яна, — нужно экономить.
— Нужно, — соглашаюсь я, — как только перекусим, так и начнем.
— Пока Тур охотился, такой проблемы перед нами не стояло, — высказывается Профессор, остальные дружно кивают, соглашаясь с ним.
— Правильно Проф, Туру тоже нужно кушать и побольше, — сказав это, осматриваюсь по сторонам.
Один из краев небосвода начинает светлеть. Скоро утро. Значит, можно будет выйти на охоту за дичью. Моему питомцу действительно необходимо много есть, он тот еще проглот. А из-за непонятной болезни Тур только на сытый желудок чувствует себя бодрее.
— Давайте, я схожу на охоту! — заявляет оклемавшийся Друммгор. — У меня опыт есть, да и по специализации я следопыт.
— Хм… — задумывается паладин. — Следопыт больше эльфам подходит.
— Так я вырос среди них. Они запланировали сделать из меня следопыта, вот мне и пришлось им стать, — поясняет орк.
— Это как так? — удивляется Князь смерти, заново собирающий из косточек каркас для своего питомца. — Почему они за тебя решали? Да и жил, почему, не с другими орками?
— Просто с самого раннего детства я попал к ним в рабство, — отвечает Друммгор, оторвавшись от горлышка бутылки, пущенной по кругу.
— Ничего себе! — изумляется Яна. — У эльфов разрешено рабство?
— Официально, у светлоликих его нет. Все они правильные и хорошие. В их конгломерате процветание, закон и порядок. А вот неофициально… — в конце монолога орк разводит руками.
— Что-то это мне напоминает, — задумчиво проговаривает Профессор, — вот только не могу вспомнить что.
— А как ты попал в рабство? — задает вопрос Князь смерти.
Перед некромантом стоит почти готовое костяное чучело. Испорченные косточки он заменяет запасными, заранее заготовленными и хранимыми в пространственном кармане и в перевязи за спиной.