Без шума и пыли

Увидев серьезное лицо майора, Филарет воздержался от замечаний и молча последовал за майором. В коридоре Иванов, повернув голову сначала направо, потом налево, еще раз шумно втянув воздух, уверенно повернул налево и все так же на четвереньках, держа голову сантиметрах в пяти от пола, побежал.

Пробежав одну железную дверь, вторую, поднял голову, понюхал воздух, сморщил нос и, уверенно подбежав к четвертой двери, поскреб ее ногтями левой руки, точно имитируя роазыскную собаку.

– Схожу, приведу этого Вахида, – предложил Филарет, срываясь с места.

Он не мог стоять на месте, опасаясь, что сейчас заорет от бессилия.

Туалет обнаружился в конце коридора, но ни Вахида, ни Эммы не было видно.

Рывок за ручку, хлипкая дверь вылетела вместе с задвижкой и петлями.

В узеньком пенальчике на полу сидела Эмма, прислонившись спиной к стене. Ее голова бессильно упала на грудь. На унитазе стоял Вахид, прилаживая к высокому сливному бачку белую капроновую петлю.

Не раздумывая, Филарет ударил кулаком ему в промежность, вложив в удар всю силу и злость на этого подонка.

Хрюкнув, он сначала согнулся, соскользнув одной ногой в унитаз, вскинулся и, попав головой в петлю, задергался в ней.

Филарет этого не видел. Склонившись над Эммой, он пытался привести ее в чувство.

Рот Эммы был заклеен широким скотчем, а руки сзади связаны тем же самым скотчем. Он несколько раз облепил ее запястья.

Он плеснул водой в лицо женщины, она открыла глаза и застонала.

– Что случилась, Эммочка? – спросил Филарет, сдергивая пластырь с губ женщины.

– Вахид зажал мне горло локтем. Я потеряла сознание. Последнее, что я слышала, как он говорил, что повесит меня, а сам взял и повесился, – кивнула она на болтающегося в петле Вахида.

– Я сломал дверь и увидел тебя сидящей на полу.

– Давай быстрее найдем твою жену и смотаемся отсюда. Мне совершенно не хочется попадать в свидетели самоубийства! – заявила Эмма, растирая затекшие руки.

– Я у него только ключи от комнат возьму, – сказал Филарет, обыскивая висящий труп.

Зажигалка, пачка сигарет, мобильный телефон, бумажник и здоровенная связка ключей перекочевали в карман Филарета.

Собрав с пола обрывки скотча, Филарет положил их себе в карман.

– Ты в состоянии идти? – спросил он Эмму, протягивая ей руку.

– Он меня по печени ударил, – простонала Эмма, держась за правый бок.

– Больше он никого бить не будет! – сказал Филарет, кое-как прилаживая дверь на место.

Низкий гул заполнил весь подвал.

– Побежали быстрее, это включился вентилятор! – громко сказал Филарет, дергая Эмму за руку.

Она находилась в легком ступоре и не совсем адекватно реагировала на обстановку.

– Мордами на пол! – прозвучала громкая команда.

Не рассуждая, действуя на одних много лет назад вбитых реакциях, Филарет рванул Эмму на себя, снова заскочив в туалет. Автоматная очередь прозвучала неожиданно громко в пустом подвале. Пули звонко зацокали, отбивая по стенам кирпичную крошку.

– Ты прямо Рэмбо, инженер! – восхищенно сказала Эмма, рассматривая полу халата, пробитого пулями в трех местах.

«Стреляли по ногам. Хотят взять живыми!» – обожгла Филарета тревожная мысль.

– Эй, урус! Выходи! Стрелять не будем! Рука гора делай! Вахид отдавай! – на плохом русском языке сказали справа.

– Зеркальце дай! – попросил Филарет врача.

Эмма быстро вытащила из кармана черный пластмассовый футляр. Вытащив из держателя унитаза щетку, Филарет воткнул в него зеркальце и, высунув щетку в коридор на уровне пола, посмотрел направо. В коридоре никого не было видно. Только перевернул зеркальце влево, как раздалась длинная автоматная очередь.

Филарет втянул зеркальце обратно.

Он успел увидеть, что в самом конце коридора стоит весь заросший детина и держит у бедра автомат.

– Какой умный урус! Ахмед долго может стоять, он хорошо спал, много кушал.

– Я немножко резать Вахида буду! Потом скажу: это Ахмед сделал! Сейчас милицию вызову, у Вахида мобильный телефон есть! Милиция мне, русскому, поверит, а не такому чурке, как ты! – спокойно сказал Филарет, протягивая телефон Эмме.

Ни слова не говоря, женщина три раза ткнула пальчик в клавиши, которые издали громкий мелодичный звук.

Громко, отчетливо Эмма начала говорить:

– Милиция! Говорит санитарный врач городской санэпидстанции. Во время проверки дома по адресу Чапаева, сорок шесть, на нас напали вооруженные чеченские бандиты…

Экономно стреляя короткими очередями по два-три патрона, нападающий стал приближаться к туалету.

Сняв с себя белый халат, Филарет скомкал его и зажал в левой руке.

Вытащив из-за спины «глок», подготовил его к стрельбе, сняв с предохранителя.

– Эй, урус! Давай поговорим! Времени мало, сейчас менты подъедут. Я тебе двадцать тысяч баксов дам, отпусти Вахида.

– Пятьдесят тысяч, и деньги вперед! – предложил Филарет, приготовившись стрелять.

– Держи деньги! – крикнул нападавший, и на пол коридора перед туалетом упала толстая пачка долларов, перевязанная желтой резинкой.

– Лови! – крикнул Филарет, выбрасывая халат вверх.

Автоматная очередь разорвала тонкую ткань в клочья.

Аккуратной двоечкой в живот и в ноги Филарет попал в нападавшего боевика.

Дикий крик раненого животного огласил подвал, отдаваясь эхом в пустом коридоре.

Что это боевик, имеющий опыт ведения огневого контакта, было ясно с первого выстрела.

Высунув импровизированный перископ, слегка попахивающий свежим дерьмом, Филарет увидел детину, лежащего на полу, обхватившего руками свой живот.

«АКСУ» валялся в метре от раненого джигита.

Держа детину на мушке, Филарет осторожно высунулся из двери.

– Иди спокойно! Я уже не жилец! – равнодушно сказал джигит, закатывая глаза.

– Где моя жена? – первым делом спросил Филарет, не приближаясь к раненому.

– Вот за этой дверью, – кивнул тот на соседнюю дверь.

– Сколько еще охранников в подвале?

– Еще трое, но их твои кореша, наверное, добивают. Ты где воевал? Что за войска?

– Отдельный отряд спецназа ГРУ! – гордо сказал Филарет.

– Сразу бы сказал, и никто не стал бы стрелять.

– Ты бы поверил на слово? – удивился Филарет.

– Ты, парень, добей меня! Не хочу мучиться в тюрьме.

– Эмма, открой дверь! – попросил Филарет, передавая ключи женщине.

– А в той комнате, за железной дверью, кто сидит? – спросил Филарет, кивнув вдаль, где оставались майор и Иванов. Он зорко смотрел на раненого, сторожа каждое движение.