Без Вариантов

Дело в том, что Профбанк имеет зарубежную филиальную сеть. Мало кто задумывался, как же, к примеру, получили поддержку НАЛИЧНЫМИ, бастующие шахтеры Англии? А все честь по чести, и почти официально. Профсоюз Советских Горняков выделил пролетарскую помощь товарищам по труду. Филиал в Лондоне — рассовал по чемоданам, и развез по бастующим шахатам. Хотя, конечно, все было сложнее. И я ухмыляюсь, иногда думая о непубличной стороне деятельности этого славного финансового института. Ну, вот, хотя бы потому что господину Ряженову никаких проблем не доставляет прокредитовать десятком миллионов долларов офшор. И под этот депозит прокредитовать Российскую компанию. Разве что, есть ощущение что Леха, с господами прфсоюзными руководителями, принялись концентрировать деньги зарубежом. В ожидании инфляции. Впрочем, не моего это ума дело. И, слава богу — не будет моего ума.

Боря тем временем, говорил, что не дрейф Лукин, лучших из лучших припахали. Ничего тебе не сделается. Я собрался было сказать, что такая гнида, как Григорий Сергеевич, вряд ли что то устроит. Но тут зазвонил телефон. Я сказал Ольге Резнюк — звонки ко мне, переключать сюда.

Это оказался, Григорий Сергеевич. Он сообщил, что заселяется в гостиницу «Космос», номер 1034. Ждет меня через час. Я снова сбил с него спесь, пообещав добраться, как позволит трафик. Но буду стараться, ожидайте. Кивнул Кириллу, дескать поехали, взял сумку и пошел в машину…

Судя по тому, что шестерка Кирилла не поехала за мной на пандус гостиницы, а отстала, охрана денег перешла к другим людям. А я, как положено владельцу Мерседеса, запарковался на пандусе, возле входа, сунув деду в позументах, что на воротах, четвертной, и попросив приглядеть за тачкой. В холле первого этажа поинтересовался на ресепшне направлением, попросив предупредить постояльца о госте. И, спустя совсем немного, постучал в дверь с номером 1034. Она тут же открылась, и я ступил в номер, из окна которого открывался роскошный вид на Рабочего и Колхозницу, ВДНХ, Останкинскую Башню, и Проспект Мира.

В номере было еще два незнакомых кренделя. Тоже рослые, ухоженные, но лет сорока. В отличие от Григория, которому лет тридцать. Из телевизора пел Дима Маликов. Дверь в соседнюю комнату была прикрыта, у ножки стола посреди комнаты стояли два портфеля-дипломата. На тумбе у стены стояла машинка для денежного пересчета, включенная в розетку. Рядом лежали медицинские резинки, для упаковки денег.

— Привез? — спросил тем временем Григорий Сергеевич. Я молча показал ему на сумку. — очень хорошо! Знакомься, это мои партнеры, что помогают мне.

Тот, что потолще оказался Чезаре, а тот, что какой-то пегий — Джуси. Причем этот Джуси, пожимая мне руку и улыбаясь мне самым светским образом, сказал своим партнерам по-итальянски:

— Может, давайте его просто грохнем? Полмиллиона… легкие деньги.

— Не глупи, Джуси. — несколько даже истерично ответил Григорий тоже по — итальянски– мы тогда из Москвы точно не уедем. Да и из гостиницы, пожалуй.

Потом положил на стол сначала один дипломат, потом второй, и открыл их. Я поставил на стол сумку, и выложил из нее буханки. А потом принялся, по одной, брать из дипломата пачки, и проведя пальцем по торцу, убеждаясь что там не бумага, стал кидать их в сумку.

— Что, даже считать не станешь? — с любопытством спросил Чезаре. Русский у него — так себе, но вполне понятный.

— А смысл? Я, в общем-то — курьер. А вы, если обманываете, то не меня, а Норика. Вам и отвечать.

Гриша, тем временем, забрал принесенные мной деньги, надорвал одну из пачек, и вставил ее в счетчик банкнот. Он деловито застрекотал.

— Джуси, сделай музыку погромче — распорядился Чезаре. И тут началось.

Откуда то из-за спины, откуда то с улицы, распахнув окна, еще, как мне показалось, из шкафа. И из соседней комнаты. В комнату ввалились экипированные бойцы с автоматами. В балаклавах, берцах, тактических перчатках, и очень и очень серьезно настроенные.

В комнате поднялся дикий ор. ' Лежать', ' Не двигаться', ' Руки за спину', и еще что-то. Я получил кулаком в солнышко, той самой тактической перчаткой с накладкой на костяшках. Потом меня уронили мордой в пол, и добавили берцами в левый бок. Вывернули карманы. Руки завели за спину, и на них оказались наручники. Меня поставили на ноги, и надели на голову мешок. Я успел лишь заметить непрерывные фотовспышки, и, что с моими контрагентами случилось все-то же, что и со мной. Потом меня, в темпе, согнули раком, вывели в коридор и, отдавая короткие комнады:, «прямо», «направо», «входим в лифт», «шевелись», страшно быстро вывели из здания, заталкали в какую то тачку и повезли.

Спустя совсем немного, с меня стащили мешок, и расстегнули наручники. Я было хотел продрать глаза, потирая для начала запястья, но меня толкнули в спину, и я оказался в камере. Дверь за спиной захлопнулась.

В камере я оказался один. Без сигарет, без часов, вообще без всего. И сидел часа два, если не больше. Удовольствие ниже среднего. Но, все когда то кончается. Так и про меня вспомнили. Пожилой сержант, явно не тот человек, что меня сюда сунул, открыл дверь и махнул рукой идти за ним. Бредя по длинным коридорам какого то милицейского присутствия, рангом явно выше обычного отдела, я сообразил что уже достаточно поздно. Тем временем, мы подошли к двери на первом этаже, в которую и стукнул сержант.

В большом, пустоватом помещении о четыре стола сидел и выпивали четверо мужиков, во главе с майором Рязанцевым. Тоесть, даже не выпивали, а так, лениво курили и расслаблялись.

И было в их небрежных позах что то от усталых работяг, что наконец спихнули дневной авральный урок. И теперь выпивают даже не для куражу, а просто что бы прийти в равновесие с миром. Мне стало даже немного завидно.

А вот майор Рязанцев был как раз на кураже. Да и то, такую операцию провернуть!

— Знакомьтесь, мужики. Это — Саня Лукин. Вы знаете, как он нам помог. Лукин, это мой отдел, мы закрыли итальянских мафиози.

Все присутствующие встали и протянули руки представляясь: Юра, Коля, Ринат и Валерий Иванович. Поручкавшись, я уселся за стол рядом с Геной, вытащил без спросу сигарету из пачки «Явы» на столе, и с наслаждением закурил. А потом спросил:

— И что теперь?

— Теперь — Рязанцев сунул мне бумагу и ручку — вот, распишись и забирай.

И он полез под стол, достал сумку с деньгами и поставил на него.

— Пересчитай.

— Да чего там считать — я расписался в бумажке — возвращено.

Потом открыл сумку и достал одну буханку. И положил ее перед Рязанцевым.

— Вот, Гена, на всех. Все что могу лично.

— Ты совсем ебанулся?! — взглядом Рязанцева можно было резать камень.

— Да нет, нормально. — я глянул на него исподлобья — просто я уже большой мальчик, и все понимаю.

— Ты о чем?

— Вас, всех, поощрят и наградят. Да и то, так прогреметь в системе — дорогого стоит. Однако в реальности вы ничего не получите. И это неправильно.

— И чего же ты хочешь?