Без вести пропавший

Странный сон и сон ли это? Возле кровати в кресле сидела Элоиза. Жена. Она напряжённо всматривалась в его лицо, словно пыталась увидеть на нём что-то только ей известное.

В спальню вошёл Джулиус.

– Как самочувствие, сийр?

– Я не понял, что со мной произошло. Вы видели? Что это было?

– Служитель Храма сказал, что это чья-то душа. Она вошла в тебя. Ты ни каких изменений в себе не чувствуешь?

– Нет, но они будут. Во сне я видел Теодора, – Фёдор посмотрел на Элоизу.

Она приложила ладонь к задрожавшим губам. В глазах заблестели слёзы.

– Он тебе что-то сказал? – спросил Джулиус. – Или он ещё в тебе?

– Нет, он попрощался и ушёл. Он передал мне свою память, свой Источник и технику владения мечом и шпагой. А ещё он вручил мне свою семью.

– Он рассказал, что с ним случилось?

– Его тело осталось лежать в какой-то пещере. На него был надет ментальный колпак, но ему удалось вспомнить себя и одно древнее заклинание, с помощью которого он сумел освободить душу.

– Известно мне это заклинание, – сказал Джулиус. – Оно подвластно только очень сильным магам.

– Джулиус, метка и должна быть такой, бледной? – спросил Фёдор.

– Нет. Когда ваш брак будет закреплён физической близостью, метка проявится синим цветом. Это родовой цвет Кэррогесов. Да оно и к лучшему.

Неожиданно дверь спальни распахнулась, и в неё без стука вбежал служка, мальчишка лет дести.

– Простите сийр, простите сийра, – протараторил он. – Там, у ворот герцог с сопровождением из пятнадцати человек, с лекарем и магом. Требует впустить.

– Передай стражам, пусть впускают, – велела Элоиза, взяв себя в руки. – И передай дворецкому, чтобы встретил и проводил герцога в покои графа.

– Ну, вот. Сейчас всё и решится, – проговорил Джулиус, окинув взглядом собеседников. – Я ждал его к вечеру.

– У нас говорят: «Чему бывать, того не миновать», – произнёс Фёдор.

Элоизалия подала Фёдору нижнюю рубашку и помогла её надеть. Заодно поправила подушку, чтобы ему было удобнее.

– Не годится встречать герцога без одежды, даже если ты при смерти, – объяснила она.

Только Фёдор устроился удобней, как в гостиной раздался грубый возмущённый голос.

– Нас что, в спальне встречают?!

Дверь спальни распахнулась, вошёл дворецкий, чтобы объявить о герцоге, но ему не дали и слова сказать, грубо оттолкнув. Дворецкий, мужчина высокий и худой с лёгкой сединой в волосах, отшагнул, качнувшись, в сторону и развёл руки, изображая мимикой, что он не виноват – не он нарушил этикет.

Герцог оказался мужчиной солидным, статным и похожим на самого Фёдора. В голове Фёдора промелькнуло, что Теодор всегда обращался к нему не иначе, как «дядюшка». Но когда бывал с дядей в ссоре, обращался строго официально – сийр Сэммил. Выражение холёного лица герцога было гневливым и в тоже время настороженным.

– Дядюшка, ты нынче не в духе? Не рад моему благополучному возвращению? – обратился к герцогу Фёдор, изобразив удивление.

– Проверить! – приказал герцог двум сопровождающим, указав на Фёдора и пропустив его слова мимо ушей.

Один встал с одной стороны кровати, другой – со второй, и оба сделали пасы над головой и телом Фёдора. Причём второй вынул какую-то прозрачную, бесцветную стекляшку и посмотрел на Фёдора через неё.

– Истощён физически и магически, – доложил первый. – Множественные свежие, но уже затянувшиеся полностью телесные повреждения мечом и частично – арбалетом. Я не понял, что с головой.

– На него был наведён ментальный колпак, что гасил магию и закрывал память, – дополнил второй. – Сравнение ауры с ранним отпечатком доказывает, что это один и тот же человек. Некоторые изменения говорят о воздействии колпака и о не вполне здоровом состоянии тела.

Герцог подошёл к кровати, взял Фёдора за левую руку, приподнял рукав и осмотрел брачную метку. Затем бесцеремонно развернул Фёдора на живот, поднял подол рубахи, чтобы проверить наличие тёмной родинки с ноготь мизинца между лопаток.

– Он, – произнёс, признавая. – Свободны.

Маг и лекарь герцога вышли из спальни.

– А ты, сийр Сэммил, сомневался? Думал, подменили? – с сарказмом спросил Фёдор, переворачиваясь на спину.

– Да кто же знает, где тебя, племянничек, носило целый год. Не обижайся. И где же ты был?

– Не помню я, – раздражённо ответил Фёдор. – Год словно и не жил вовсе. Помню, как щит, что из последних сил держал, опал, и меня в портал затянуло. Пещера была, – рассказывал Фёдор, напрягая «память». – Мужчина в чёрном балахоне с капюшоном, опущенном по глаза и в чёрной маске.

– Не признал, значит, кто это был? Пещеру ту, вряд ли, сейчас найдёшь. Через неделю жду у себя. Поправляйся. А где дети? – поинтересовался.

– У моего отца, – ответила Элоизалия.

– Вестник отправила? Когда будут?

– Завтра будут, – ответила Элоиза.

– Всю семью через неделю жду, – повторил своё приглашение, как приказ, герцог и покинул спальню.

*****

Прошло полгода. Фёдор, или Теодор делал успехи во владении магией. Он уже успешно справлялся с бытовыми заклинаниями: почистить одежду, разжечь костёр, разогреть камень для варки и вскипятить на нём воду и другие мелочи. Легче всех стихий ему подчинялись огонь и металл, что удивительно. Почивший Теодор не особо был дружен с элементами земли, хотя мечом владел виртуозно и шпагой владел неплохо, обучившись владению этим видом оружия одним из первых, как только оно появилось в королевстве, и был одним из сильнейших магов королевства. Фёдору металл подчинился безропотно. Видать наследственность кузнецова сказалась. Это там, дома, он не любил кузнечное дело. Но отцу было наплевать на нелюбовь, и умение, доведённое до мастерства, он привить старшему сыну всё-таки сумел. Но работать кузнецом Фёдор не стал. В двадцать один год был избран председателем Совета народных депутатов села, а в двадцать два года вступил в колхоз и записал в колхозники мать с младшими детьми.

С мечом у Теодора складывались сложные отношения. Теорию-то он от предшественника получил, и меч на его движения отзывался, да вот с движениями-то, какраз, и получалось не очень. Но и тут происходили всё чаще подвижки, тело приноравливалось к новым физическим нагрузкам. Он уже начал получать удовольствие, поняв, что в деле владения мечом не безнадёжен. Но более его привлекала шпага. Для этого и учителя себе нанял из лучших учеников Мастера. Откуда взялся этот Мастер в королевстве, никто не знал. Сам Мастер боевой магией владел слабо и погиб в том злополучном покушении на графа Теодора Кэррогес-Грэфикс.

Проще всего, оказалось, вникнуть в управление графством. В этом деле ему помогала Элоиза, взвалившая, после исчезновения мужа, на свои плечики его обязанности вопреки всем ограничениям женской деятельности, всяким предрассудкам. Характер у неё оказался сильный, деятельный, не смотря на хрупкость телосложения.

Отношения с детьми складывались прекрасно. Они не почувствовали подмены. Если и возникали какие-то недоразумения, легко списывали на случившуюся с отцом беду.

В общем, адаптация проходила в основном ровно, без эксцессов, не считая натянутости отношений с герцогом. Но с ним и раньше отношения были не шёлк. Это с его попустительства происходили междоусобицы в герцогстве. Родственникам не всем нравилось то место под солнцем, что им доставалось. Не все спешили на государеву службу.