Бездна
Шрифт:
— Ты уже знаешь, мне было шестнадцать, когда это произошло, — начала она свой рассказ, усевшись на стуле. Я подошел к ней и сел на соседний стул. — Шел 1983 год, мы с родителями жили недалеко от Юрмалы в собственном доме. У нас была дружная семья, — ее голос стал печальным, когда она вспомнила родных. — Знаешь, иногда я думаю, как они там. Я ведь не видела их с тех пор.
— Но почему? — удивленно спросил я.
— Поначалу у меня просто не было возможности, потом я боялась причинить им вред а потом в этом уже не было смысла. К тому времени, как я научилась более или менее контролировать себя, они уже давно смирились с моей смертью, — она посмотрела в окно, снаружи уже стемнело. Амаранта зажгла свечи и расставила их по комнате.
Электричества в доме не было.
— Это произошло летом, — продолжила
—Я видел вампиров и раньше, твоя внешность не была для меня неожиданностью, — ответил я как можно более искренне.
Некоторое время она обдумывала мои слова, но потом вернулась к своей истории:
— Наверное, я была всего-навсего слабой девчонкой, потому что он покорил меня с первого взгляда.
Я почувствовал укол ревности. Даже сейчас, спустя столько времени, когда она говорила о нем, ее глаза заволоклись дымкой. Она полностью погрузилась в :поминания об этом существе.
— Он был высоким, вся его фигура дышала утонченностью. Он двигался и говорил как средневековый князь, если ты понимаешь, о чем я. Вокруг него вился целый рой девчонок, но он выбрал меня. В тот момент я была на седьмом небе от счастья. Если бы я знала, чем это закончится, я бы бежала от него сломя голову, — скороговоркой выпалила она, но тут же взяла себя в руки и продолжала уже более спокойно: — Самым удивительным в нем были его глаза. Они были черными, как самая безлунная ночь. И даже тогда я бы назвала их древними; не знаю, как, но они выдавали его истинный возраст. Только глаза — во всем остальном он был безупречно красив. При этом чувствовалось, что от него исходит какая-то опасность. Но я шла за ним, как привязанная, у меня не было сил сопротивляться его зову.
— Как его звали? — Имя вампира не имело никакого значения, но мне вдруг захотелось его узнать.
— Грэгори, — со смесью страха и благоговения выдохнула она.
Имя было мне незнакомо, но я и не особо рассчитывал на это. Судя по ее описаниям, вампир, обративший ее, был представителем «первых». Конечно, название было условным, и на самом деле они не являлись первыми вампирами в прямом смысле этого слова. Но они были обращены так давно что ни кто уже не мог вспомнить, когда это случилось. Это была своего рода отдельная ветвь в вампирской касте Таких осталось мало, по нашим данным, их можно было пересчитать по пальцам одной руки. К ним относились вампиры, возраст которых давно перевалил за несколько тысяч лет. Среди охотников ходили легенды, что вампиры, доживавшие до такого возраста, обретали особую силу и мудрость, становясь почти непобедимыми. Впрочем, никто ничего не мог сказать наверняка. Лично я не только не встречался с «первыми», но даже не знал никого, кто когда-либо их видел.
Амаранта замолчала, и я решил помочь ей вопросом:
— Это он обратил тебя?
Вообще-то у нас считалось, что «первые» не занимаются подобной ерундой. Тратить свое время на обучение молодняка как-то не по-царски. А ведь именно царями представали они в глазах других вампиров — великими правителями мира живых мертвецов.
— Да, — просто ответила она; я не стал больше торопить ее. И мое терпение было вознаграждено. — Было немного больно, когда он укусил меня, — ее рука непроизвольно поднялась к шее, но почти сразу упала на место. — Но потом, когда я еще была жива, он сделал надрез на своей руке и дал мне выпить его крови. Она была сладковатой на вкус. Дальше я мало что помню; кажется, через пару минут после этого я умерла, — она сказала это так просто, что я даже не сразу уловил смысл ее слов. — Когда я очнулась, он все еще был рядом. Грэгори рассказал мне, кем, или точнее чем, я стала. Стыдно признаться, но мне это сначала
показалось забавным. Впрочем, уже после первого убийства моя новая сущность перестала меня забавлять. Я никак не хотела смириться с необходимостью убивать людей, и это очень его злило. Он управлял каждым моим шагом. Не знаю, зачем я была ему нужна; он говорил о том, что устал от одиночества, а я похожа на кого-то, кого он знал раньше, — она пожала плечами. — Я не очень вслушивалась в его слова. Меня слишком волновали мои собственные переживания.— Но ведь ты могла бы отказаться от крови людей? — предположил я.
— Это невозможно. Понимаешь, мы можем какое-то время питаться, например, кровью животных, но потом голод все равно возьмет свое.
— Поэтому ты предпочла лишать жизни тех, кто ее не заслуживает.
— Не самый лучший выход, да? — спросила она, не ожидая ответа. — Кто может решать, достоин человек жизни или нет? Но так у меня хотя бы есть надежда, что я не превращусь окончательно в чудовище, печально закончила она.
— Как он отпустил тебя? — спросил я о том, что меня волновало.
— Он не отпускал. Я сама сбежала, — она хитро мне улыбнулась. — Я не смогла жить по его правилам и решила, что лучше будет уйти от него.
— Он не пытался тебя вернуть? — Я был удивлен.
А еще теперь я знал, что заставило ее покинуть Юрмалу. В России она пряталась от Грэгори.
— Он пока меня не нашел, — гордо заявила она.
— Как же долго ты живешь одна?
— Пять лет, — ответила она после мысленных подсчетов.
— А до этого ты все время была с ним? — спросил я, и она кивнула. — А ты никогда не хотела вернуться? — Я должен был знать ответ, он многое для меня значил.
— Нет, никогда, — она ответила, не задумываясь ни на секунду, и я облегченно вздохнул. Она встала. — Идем, я хочу еще кое-что тебе показать, — она снова взяла меня за руку, и я забыл, о чем еще хотел ее спросить.
Мы опять вышли на поляну, и она повела меня куда-то за дом. Должно быть, в свое время его построил какой-нибудь охотник на оленей, подумал я. Он, наверное, давно умер, а хижина осталась стоять здесь. И никто не знал о ее существовании до тех пор, пока Эмми ее не нашла.
На этот раз она шла медленнее, чтобы я поспевал за ней. Еще до того, как мы дошли до места, я услышал негромкий шум бегущей воды. Мы вышли на небольшую полянку, в центре которой из-под земли бил родник. Маленький ручеек тек мимо нас куда-то вглубь леса, искрясь от света усыпавших все небо звезд. Вокруг росло множество сиреневых и бледно-розовых цветов. Здесь было очень красиво, я и не знал, что в здешних лесах есть подобные места.
— Правда, здесь здорово? — тихо спросила Эмми.
Я посмотрел на нее. Она стояла вполоборота ко мне, но от меня не укрылось ее настроение. Она грустила. Мне безумно захотелось как-то ее утешить. Но что я мог? Изменить прошлое было не в моей власти. Все, что мне под силу, — оградить ее от страданий в будущем. И я решил, что постараюсь сделать для этого все возможное. Что сказал бы я себе тогда, если бы знал, что сам однажды сделаю ей больно?
Мне захотелось ее обнять и прижать к груди. При мысли о ее близости кровь начала стучать у меня в висках. Мое дыхание участилось, воздух вокруг нас вдруг словно наполнился электричеством. Мне захотелось дотронуться до нее, протянуть руку и коснуться ее лица, снова ощутить теплую бархатистую кожу подушечками своих пальцев, вдохнуть запах ее волос, напоминающий аромат цветов шиповника. Но больше всего мне хотелось узнать вкус ее губ.
Эмми медленно повернулась ко мне. Ее глаза были широко распахнуты, а губы немного приоткрыты. Она судорожно вздохнула и резко отступила назад.
— Уже поздно. Тебе не стоит волновать близких, — ее голос слегка дрогнул.
Неужели я чем-то напугал ее? Ее реакция показалась мне странной, но она не дала мне возможности сосредоточиться на этой мысли. Быстро развернувшись, она скрылась среди деревьев. — Идем, — позвала она оттуда.
Мне ничего не оставалось, как пойти за ней следом.
Всю обратную дорогу она держалась поодаль от меня. Неужели причина была в чувствах, которые я так неосторожно проявил на поляне? Это расстроило меня и взволновало. Может, я преувеличил свои шансы на победу в борьбе за ее сердце? Теперь, когда я узнал о возможном сопернике, эта мысль не казалась мне лишенной смысла.