Бежала по полю девчонка

Праздник продолжался, ребята веселились уже вместе с дедом Морозом. И вдруг дед Мороз подошёл ко мне и спросил:

– А ты, девочка, почему не идёшь к ребятам?

Помолчал, потому что и я стояла молча. Снова сказал, как приказал:

– Ну, давай свою лапку-то!

«Какую лапку? У меня же руки», – подумала я и показала деду Морозу ладошки. Он взял меня за руку, сняв со своей ладони рукавицу. Рука его была тёплая, даже горячая. А он воскликнул:

– Да что это ручонка у тебя такая холодная? Ты, наверное, льдинка! Ну пойдём со мной к ёлке. Я тебе подарок из лесу принёс!

От такого предложения я сразу оттаяла. Пошла, встала в круг с ребятами. И получила от деда Мороза бумажный кулёк, а в кульке – конфетки в бумажках и пряники! Ух ты, как здорово! Оказывается, у деда Мороза в мешке лежали подарки для ребят.

В Верхних Карасях новогодние ёлки для детей устраивались в некоторых семьях, где взрослые были не прочь поучаствовать в этом празднике.

Помню, если было очень холодно – уральские зимы случались ой-ёй-ёй, бабушка укутывала меня, помимо одежды, в ватное одеяло – так, что немного были приоткрыты глаза и нос, сажала меня в цинковое корытце, поставленное на санки, и везла на другой край села – например, к Панковым – на очередную ёлку. Однажды корыто перевернулось, накрыло меня, и я, спелёнутая одеялом, самостоятельно не могла выбраться, а бабушка из-за метели не слышала мой придушенный крик и уехала вперёд. Через какое-то время заметила пропажу, вернулась и подняла меня с дороги, как куклу.

А когда я стала побольше, то вместе с подружками активно готовилась к празднику. Старались заучить подходящие стихи или песенки.

Ёлочные игрушки в селе были не у всех. Например, у Зойки Конюховой сохранился с довоенных времён ящик новогодних игрушек, и она своим ближайшим подругам одалживала их. Ёлки мы устраивали по очереди и веселились чуть ли не весь январь. Ну, может быть, и не весь январь, но сейчас в памяти у меня застряло, что ёлочная гульба была что-то уж очень длительной. Отгуляем у Конюховых, готовимся проводить ёлку у нас, потом у Панковых, потом ещё у кого-то. А моя мама, работавшая в разное время в детских садах, подсказала мне, что игрушки можно делать самим, и показала, как их делать. И мы с подружками взялись мастерить игрушки с большим энтузиазмом. Не было цветной бумаги, мы раскрашивали красками и карандашами листы белой бумаги, которой нас снабжала моя мама. Она приносила с работы конторские книги, бесхозные бланки. Не беда, если на них было что-то написано. Из этих листов мы нарезали полоски и потом склеивали их заваренным бабушкой клейстером в колечки, сцепляя их друг с другом. В результате получались длинные бумажные гирлянды – цепи для украшения ёлки.

Использовали мы также фантики от конфет, фольгу от плиток чая. Никогда это добро не выбрасывалось в мусор. Это – ценность. Съев какую-нибудь карамельку, я старательно прибирала конфетную обёртку в коробочку.

Разумеется, можно было мастерить игрушки из ваты, если она была у кого. Проще всего получались снежинки: ватные комочки подвешивали на нитках. А можно из фольги нарезать звёздочки. Да мало ли можно из чего сделать украшения, если работает фантазия.

Тем временем кто-то из взрослых снаряжал подводу в лес за ёлками, то бишь сосёнками, выполняя заказы односельчан. Ёлки в тех краях не росли.

А бабушка пекла пирожки с распаренной сушёной клубникой, с черёмуховой мукой, с картошкой или обсыпанные сахаром витушки или шанежки со сметанной подливкой или, или, или… И в других домах тоже готовили угощение.

И все зимние каникулы детвора ходила друг к другу в гости. При этом сравнивали, у кого ёлка проходила веселее, а угощение было вкуснее. Порой хвастались своею ёлкой и осуждали в других домах. Вот это плохо и стыдно. Помню, мы с Зойкой пришли на ёлку в бедный дом на другом конце села. И девочка, пригласившая нас, вовсе не была нашей подружкой. Но её мама захотела, чтобы у дочки тоже была ёлка, и девочка пригласила всех, кого хотела. А мама, видимо, не имела возможности принять такое количество детей. Мы пришли и были разочарованы убогостью и страшной бедностью. В тесной халупе с подслеповатыми окнами ни занавесок, ни штор. Колченогий стол ничем не покрыт. Всё убранство в комнате было в нарезанных фигурно салфетках из белой бумаги и книжных страниц. Эти салфеточки лежали на пустых полках. Тут же единственная застеленная стареньким лоскутным одеялом кровать, на которой по всему видно спали вдвоём мать с дочкой. Мы с Зойкой не знали, что у девочки нет отца, что он погиб на войне, и до сих пор мне стыдно за наши пренебрежительные насмешки после, когда мы дома рассказывали об этой скучной ёлке, на которой вместо игрушек висели простые скрученные бумажки и цветные лоскутки. Не было угощения и гармониста. И мама у девочки не смогла создать праздничный настрой. Вообще не помню, была ли она с нами. А мы разбежались по домам быстро.

Конец ознакомительного фрагмента.