Бэзил Хоу. Наши перспективы (сборник)

Гертруда задумалась на минуту, кусая губы, прежде чем продолжила свою странную лекцию. Она хорошо знала, что Хоу слушает ее, хотя и не смотрела на него.

– Но есть и любовь другого рода, – теперь она говорила совсем тихо. – Любовь, которая приходит понемногу, от раза к разу. Это совсем иное дело, это любовь, вооруженная знанием. Любовь, которая, пробуждаясь в темные и бессознательные мгновения юности, крепнет в дружеском общении, в искреннем обмене чувствований, постоянном взаимном влиянии. Могут проходить годы, двое могут пережить чуть ли не десятилетия разлуки; ссоры и даже ревность могут отравлять временами этот чистый источник, но что бы ни случилось, пока существует мир, они не потеряются. Им достаточно одного взгляда, чтобы прочесть в глазах друг друга все сокровеннейшие тайны так же явственно, как будто они были высказаны на словах. Ничто на свете не сможет разорвать и не разорвет их связь. Они будут очень много значить друг для друга, обретут власть друг над другом, потому что однажды в великую минуту признания смогли читать друг у друга в сердце, словно в раскрытой книге. Такова любовь; но она посещает лишь очень… очень немногих.

Хоу поднял глаза, и в них был написан ужас, ужас человека, который оказался безгласен перед лицом Божиим.

– Ты и я, – сказал он, и в его голосе звучали нотки внезапного и головокружительного откровения. – Только ты и я; на волнорезе в брызгах прибоя – ты и я; под сенью древних лесов и на древнем утесе – ты и я. На балу и в оранжерее, за столом в окружении толпы гостей – ты и я. В голой пустыне длиной в шесть долгих лет и в безумной кадрили – ты и я. В райском саду Валентиновой любви и в храме Божьем, где он венчался, – ты и я. В жизни никогда не было ничего иного – только ты и я.

Повисла долгая непроницаемая тишина, и только огонь шептал что-то свое в камине. Наконец Хоу заговорил снова, и в его голосе больше не было надрыва, он просто сказал: – Мисс Грэй… я никогда не был другим… Думаете… думаешь, ты сможешь вытерпеть меня? О как бы я хотел быть более достойным, – он склонил голову и взял ее руки в свои.

Гертруда сделала шаг и поцеловала его в лоб, омраченный многолетней борьбой с самим собой, одиночеством и сознанием своего недостоинства. И этот поцелуй, чистый и горячий, как ее сердце, наконец разрешил его от бремени и даровал покой. Этот поцелуй был последним признанием Гертруды Грэй.

* * *

– Боже мой, – сказала мисс Торнтон, покачивая головой, – Гертруда собирается замуж за мистера Хоу… ну что ж… во всяком случае, она с ним не соскучится.

Примерно так, вполне сочувственно к обеим сторонам, отнесся к этому союзу свет. Однако когда кто-нибудь (например, мистер Люсьен Флери, в свое время счастливо женившийся на мисс Марджери Амьен) принимался дружелюбно подшучивать над их браком или предшествовавшими ему обстоятельствами, они смотрели друг на друга с нежностью и кротким недоумением, как будто рядом с ними никого не было. Впрочем, свет, который они и не думали презирать, мало обращал внимания на их странности. А они – они находили это даже немного забавным.

Конец

Наши перспективы, как они были определены членами клуба начинающих спорщиков

Пролог

Придите ж, встретимсяНазавтра снова в поле на турниреВ забавах величавых, чтоб КорольМог, отпуская вас, полюбоватьсяНа членов ордена непобедимыхИ насладиться делом рук своих.Альфред Теннисон. Святой Грааль

Собрание “Клуба начинающих спорщиков” состоялось в пятницу, 16 июня В 1894 года. Председательствовал мистер Вернед.

Мистер Форд ем представил доклад “О наших перспективах”. Он полагает, что среди вопросов, омрачивших и вконец отравивших детство каждого из присутствующих, ни один не может соперничать с навязшим в зубах: “Итак, молодой человек, кем же вы собираетесь стать?” (Эти слова, произнесенные с прекрасно знакомой присутствующим интонацией директора школы, вызвали бурю восторга.) Мистер Форд ем глубоко убежден, что нежный возраст и незрелые интеллектуальные способности юного создания никоим образом не позволяют предполагать в нем жара и пророческого вдохновения, необходимого для ответа на подобный вопрос. Но поскольку мы (Спорщики) уже вступили в пору увядания (тут мистер Лэнгдон-Дэвис изъявил желание показать “козу” мистеру Морису Соломону, но председатель был вынужден строго пресечь этот порыв дряхлого потомка Адама), с нами дело обстоит совершенно иначе. Мы уже достаточно вкусили пороков и скорбей мира сего, чтобы нам было по силам… (Мистер Бентли, замогильным голосом: “… навсегда от него отречься”.) Мистер Форд ем выразил надежду, что Бентли впредь не будет дерзить, а также заметил, что не потерпит неуважения, и поспешил закончить фразу: “… чтобы нам было по силам предвидеть, как они на нас скажутся”.

Глава 1 Усадьба

“Мне любви не знать вовек!” —Молвил юный сэр Гюйон.“Жизнь покажет, человек,Не клянись!” —услышал он.Стопфорд Брук [26]

В просторной гостиной заветного заповедника и охотничьих угодий современного романиста, к коим отсылает читателя название этой главы, стоял мрачного вида молодой человек в пенсне, который – так, по крайней мере, ему казалось – никак не годился в персонажи любовного романа. Он был поглощен непростой задачей, а именно пытался запомнить, как звали его кузин, которым его в очередной раз представили.

26

Перевод С. Анджапаридзе. Стопфорд Огастес Брук (1832–1916) – англиканский священник, с 1872 г. – королевский капеллан. В 1880 г. покинул церковь из-за несогласия с ее догматами.

Младшую из них, барышню семнадцати лет по имени Дороти, он знал чуть ближе, а потому раскланялся с ней с чуть меньшей чопорностью, чем обычно предназначалась его родственникам. Когда спустя несколько мгновений его препроводили в сад, усеянный, как выразились бы геральдисты, викариями и юными дамами, он вдруг оживился и сбросил с себя суровую мрачность, завидев высокого и весьма неряшливого молодого человека, которого невозможно было отнести ни к одной из вышеназванных категорий. Со свойственной ему молчаливой стремительностью наш герой приблизился и, протягивая руку, полюбопытствовал:

– Честертон, позвольте узнать, пользуясь изящным речением Локка, как вы поживаете?

Высокий и неряшливо одетый молодой человек порывисто обернулся, и на его лице выразилась радость, какую редко увидишь при таком скоплении духовенства. Ответил он, впрочем, довольно резко:

– Бентли, какого лешего ты здесь делаешь?

– О, все как обычно, ничего нового. Окно кухни было открыто, дотянуться до корзинки со столовым серебром ничего не стоило, вот ян…

В эту минуту одна из вечно хлопочущих и готовых помочь тетушек, особого и загадочного вида (обитающего на многолюдных приемах), устремилась к друзьям и объявила, что решительно намерена представить их новому викарию. Его коренастое, кареглазое, на вид весьма благоразумное и благочестивое преподобие было поглощено чинной и глубокомысленной беседой со стайкой юных леди, интересы которых ограничивались приходскими новостями, и, несмотря на все свое благочестие и здравый смысл, порой поддавалось обаянию этого общества. Но, как только апостол прекрасных дам заметил приближение двух гостей, невозмутимость внезапно покинула его, и он поразил своих слушательниц громким и радушным возгласом: “Здорово, Чудик!” Столь примечательное превращение заставило дам удивленно переглянуться, и всему собранию стало вдруг очевидно, что достопочтенный Эдвард Форд ем в представлении не нуждается.

– Что с Лэнгдон-Дэвисом? – сходу выпалил нареченный Чудиком.

– Вот уж не знаю, где его носит… То есть не имею ни малейшего представления, – сдержанно ответствовал викарий. – Думаю, он уехал в Бельгию или Тунис, ну или что-то в этом роде… Продался подороже и записался в армию.

– Надо ли понимать это так, – спросил Бентли, – что наш бедный друг продался первоврагу, или… – тут он вспомнил, что говорит с особой духовного звания, но не пожелал отступиться, – … или дьяволу?

Особа духовного звания натянуто улыбнулась.

– Нет, пока нет, насколько мне известно. Но в последнюю нашу встречу он собирался стать офицером какой-то европейской армии или что-то в этом духе. Да, Чудик, разреши тебя представить: это мистер Честертон – мисс Дороти Грэй, мисс Гертруда Грэй.

Мистер Честертон подал руку юным леди – брюнетке и невероятного оттенка шатенке, которые тут же весьма остроумно высказались о погоде. Никому из смертных не под силу более пяти минут поддерживать беседу с двумя дамами одновременно, так что вскоре Бентли оказался в компании своей кузины Дороти, чье дружеское расположение так ценил, поскольку она, единственная из присутствующих особ противоположного пола, была способна относиться к духовным лицам с юмором. Всякий здравомыслящий читатель сразу поймет, к чему в конечном счете приходят подобные действующие лица в предложенных обстоятельствах, а потому необходимо сразу же объяснить тот весьма специфический и, скажем не без гордости, весьма оригинальный принцип, которому мы намерены следовать в нашем повествовании. Составители этой провидческой хроники, лично не слишком искушенные в любовном искусстве, в настоящий момент находят подробное описание соответствующих сюжетных линий чрезвычайно отталкивающим, а потому предполагают представить все безусловно благопристойные любовные эпизоды посредством отточий. Желающие могут сами домыслить детали, а юный и невинный читатель скорее перейдет к более подходящим для него страницам, повествующим о ненависти, опасностях и разрушениях.