Безлюдье. Дилогия

– Понятно. А Петька где?

– А он на занятиях по боевой подготовке, их товарищ лейтенант проводит.

Мужчины в голос захохотали. Услышать такие вполне правильные уставные слова от курносой веснушчатой девчонки было как-то неожиданно.

– А вы чего смеётесь?
– удивлённо захлопала глазами девочка.

– Да больно серьёзна ты, мать - сквозь слезы проговорил Коля Ипатьев.

– Да ну вас. Пока, папа, я побегу к новеньким знакомиться.

– Давай доча, в обед увидимся.

Они с улыбкой посмотрели вслед быстроногой Огнейки. Ведь нет ничего радостней на свете, чем звонкий смех и лёгкий бег ребёнка Михаил присел на лавочку, стоявшую под яблоней, рядом неожиданно примостился Складников. Михаил присмотрелся к нему внимательней. Высокий, сухопарый, с большими мозолистыми руками. Лицо удлинённое, как говорили раньше, породистое. Светлые голубоватые глаза смотрят внимательно и спокойно, чем-то он был похож на старого актёра Стриженова.

– Доброго дня, Мартын Петрович. Видел с утра, вы с Сашкой хитрую игру играли.

– Заметили таки. Да вот он мне новомодный рукопашный бой показывал, а я ему старое доброе самбо.

– И как?

– Боевая ничья. Всё-таки не молод я, седьмой десяток размениваю.

– В хорошей форме для таких лет.

– С детства меня к спорту и физкультуре приучили. Пригодилось вот в жизни - старый чекист помолчал, потом, глянув искоса на Михаила, продолжил - Александр рассказал мне вкратце ваши приключения, тоже вам пришлось хлебнуть дерьмеца.

– Было дело

– А ловко у вас получилось сразу вооружить своих друзей. Да и порядок в команде был с самого начала, как по плану положено. Не каждый руководитель так может, тем более, учитывая очень уж непростую ситуацию, которая сейчас сложилась. Кто надоумил или в памяти что всплыло?

– К чему такие вопросы, товарищ полковник? Работу уже начинаете? Так не с того человека пошли.

– Ну, как... Опыта руководства у вас большого нет, в армии служили давно, и не в командной должности. Да и в боевых действиях, пока служили, вроде как не участвовали? Много у меня интересных вопросов вырисовывается.

– Ого, сколько вы информации успели нарыть, Мартын Петрович!
– Бойко удивлённо посмотрел на бывшего контрразведчика - Я так думаю, вы уже знаете, что как раз в боях я участвовал? Вам вообще, зачем в моей биографии копаться?

– Война след в человеке глубокий оставляет, а нам вместе жить и работать.

– Мягко стелите, особист вы наш самопальный. Ну, тогда баш на баш. Я-то о вас вообще ничего не знаю.

– А и не надо вам много про меня знать. Меньше знаешь, крепче спишь - полковник проницательно смотрел в глаза собеседника - А если коротко, то Родину я защищал, и если дослужился до такого звания и награды от правительства имею, значит, неплохо это делал. Ну, а когда Родины не стало, то и служить стало некому, ушёл честно. Работал консультантом для хороших знакомых. Ведь на одну пенсию тяжеловато прожить в те времена было. Как я помогал людей спасать в Зеленограде, вы уже знаете, Михаил. Ну, а подробности своей биографии может, когда и расскажу, это уж как жизнь у нас сложится.

– Ох, темните, товарищ полковник. Какие сейчас могут быть военные тайны? Ладно, расскажу немного о былом. Уж двадцать лет прошло, хотелось забыть это навсегда - Михаил помолчал и погодя добавил - В Боснию я мотался. Дурак молодой был, верил ещё в справедливость мироздания. Тем более, вроде как, у меня в предках есть сербы, вот и рванул на помощь братушкам. Воевал в отряде добровольцев, насмотрелся там на происходящее, да и уехал. Не было там ничего героического. Все как везде: предательство, бардак и кровь, много крови.

– Но пострелять, похоже, пришлось?

– Было дело, после первого боя несколько дней в себя приходил, потом уже стал втягиваться. Позднее увидел в деле так называемые этнические чистки - Михаил достал сигару и нервно её раскурил - хотелось забыть это все. Да и забыл практически, а вот случилась эта катастрофа, и всплыло это дерьмецо наверх.

– Понятненько. Я честным делом, в тех Югославских делах не разбираюсь. Не до того было в те окаянные времена. Но боевая закалка вам, видать, все-таки пригодилась?

– С этим соглашусь. Я как-то достаточно быстро въехал в сложившуюся ситуацию, даже сам удивился. На этом, кстати, меня морпех с десантом и подловили. Обычные гражданские так себя не ведут.

– Ну, тогда и мне легче будет вести дела с ветераном, понимающим цену жизни. Ведь за нашими плечами, Миша, наши дети, и наши женщины, и никуда от этого не денешься. Мир ведь на мужских плечах держится, да бабьими руками делается.

– О как?
– Бойко с интересом посмотрел на собеседника - Вы, полковник, со мной политинформацию проводите? Или воспитательную беседу? Но ведь это ваша команда в бегах то была, а не наша. И вы к нам присоединились, а не наоборот. И это ведь мы тем мерзавцам кровь пустили, а не драпали, поджав хвосты?

– Ну, зачем же так?
– в глазах Складникова мелькнула секундная растерянность. Видно не был бывший гэбист готов к такому повороту разговора - Я пришёл по-хорошему поговорить.

– Считайте, товарищ полковник, что уже поговорили - Михаил затушил сигару и встал - от умных советов я не отказываюсь, но решать рабочие вопросы буду самостоятельно. А вы пока считайте себя на испытательном сроке.

Складников задумчиво смотрел в след уходившему атаману. На его лице блуждала деланная улыбка, но глаза были задумчивы и поблескивали холодом.

После обеда караван, наконец, выехал из посёлка. Проехав Нижнюю Дубровку, они свернули направо. Вокруг узкой асфальтовой дороги потянулись широкие поля и перелески. Поспевали зерновые, колосилась пшеница и рожь. Только вот кто нынче будет собирать урожай в этом внезапно погасшем мире? На просторных лугах не видать пасущейся скотины, а в небе летающих птиц. В свете яркого солнечного света, окружающая местность выглядела как сюрреалистичный, призрачный мир из страшного сна.

– Миха, а вы чего там с гэбэшником не поделили?
– Коля искоса глянул на друга.

– Да так. Умный больно, лезет, куда не просят - нехотя ответил Бойко.

– Ну, работа у них такая.

– Не с того начал он свою работу, вот ему облом и вышел.

– Ага, точно не с того - Ипатьев весело заржал.

Пелагея сидела в машине Николая. Чем дальше они ехали, тем сильнее она хмурилась. Ведь эти места она видела ещё наполненными жизнью. Минут через двадцать, когда они проезжали небольшую заправку, она сказала, что здесь надо повернуть налево. Через два километра после этой отворотки, с левой стороны показалось большое озеро, это и была Капля.